Правовая охрана девственности как политическое извращение

Инициатива начальника управления СК РФ Евгении Минаевой относительно сплошной проверки всех случаев ранней потери невинности логично укладывается в линию специфического женского ханжества, заметную в СМИ в последнее время. Однако, декларировав пренебрежение к личным тайнам тех гражданок, которые менее других способны их защитить, Следственный комитет привлекает внимание к своим внутрицеховым секретам, о которых лучше было бы помолчать.

Уголовное дело об изнасиловании без отягчающих обстоятельств возбуждается не иначе как по заявлению потерпевшей. Только она (пострадавшая) вправе решать, предавать ли сам этот факт неминуемой в таком случае огласке, допускать ли кого-либо, пусть это даже следователь и судья, в свою личную жизнь. Напротив, дела по статье 134 УК РФ: «Половое сношение… с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста» — могут возбуждаться, так сказать, принудительно — без заявления той, кто, возможно, вовсе и не считает себя жертвой.

По данным судебной статистики, в последние годы по ст. 134 УК осуждается под 2 тысячи молодых людей ежегодно. Как возникают эти дела, если исходить из того, что лишенные невинности чаще всего не рассказывают об этом на каждом углу? Стандартный механизм возбуждения и «реализации» такого дела, по данным Института проблем правоприменения, выглядит следующим образом.

Женские консультации и сегодня обязаны информировать правоохранительные органы, включая полицию и Следственный комитет, о случаях ранней беременности и связанных с половой жизнью заболеваниях у девушек моложе 16 лет. Получив эту информацию, органы внутренних дел проводят доследственную проверку, в рамках которой вызывают и опрашивают «пострадавшую» — в присутствии ее родителей или опекунов — и передают эти материалы в СК по подследственности. Беременность упрощает «закрепление доказательств», несчастная подвергается экспертизе и дает «явку с повинной», и вот уже ее незадачливый Ромео на скамье подсудимых.

Следователей в этой схеме привлекает, вероятно, также возможность прекратить репрессию «ввиду отсутствия общественной опасности содеянного» и в обмен на неучтенное вознаграждение, но, в первую очередь, простота. Квалификации и усилий тут не нужно: «палка» сама упала в руки, можно отчитываться перед начальством о принесенной обществу пользе. Но что такое 2 тысячи «палок» в год? Предложение госпожи Минаевой — вероятно, уже согласованное с руководством и симпатичное экс-прокурору Поклонской, — способно увеличить их количество в разы.

Вот и вся «забота о детях». Но есть в этой инициативе СК, как и вообще в раздутой заботе «органов» о нравственности, и какое-то глубокое извращение. С точки зрения психоанализа оно может объясняться вытеснением стыда за то, что следователи «комитета» творят по другим делам — с коммерческой и политической подоплекой.