Увидеть реальную ситуацию с пожарами несложно. Есть как минимум один удобный и общедоступный источник информации — это система дистанционного (то есть спутникового) мониторинга, которая называется ИСДМ-Рослесхоз. Она принадлежит Федеральному агентству лесного хозяйства, при этом ею может воспользоваться любой человек — для того, чтобы посмотреть на карту страны с нанесенными на нее пожарами, не нужно специального пароля.

Так вот, в соответствии с данными системы, только один — самый крупный — пожар в Амурской области почти в пять раз больше, чем площадь всех пожаров в Приамурье, которые попадают в официальную статистику. Гиганту присвоен номер К-658, он развивается в Шимановском и Свободненском районе Амурской области, в непосредственной близости от десятков сел и деревень. В Свободненском районе расположен недавно построенный космодром Восточный и город ракетчиков Циолковский. Площадь пожара — больше 245 тысяч гектаров. Это почти как Москва (площадь столицы — 256 тысяч гектаров).

И он такой большой не один. Пожар К-444 по площади немного больше Санкт-Петербурга, К-687 — почти как Волгоград, К-697 скромнее — как Тюмень.

По оценке руководителя лесной программы «Гринпис» Алексея Ярошенко (основанной на изучении данных другой мониторинговой системы — FIRMS), площадь всех действующих в России пожаров уже превысила миллион гектаров, но вот, по официальным данным, горит пока только 87,5 тысячи га.

Знают ли о реальном положении вещей в федеральном Рослесхозе, который отвечает за тушение пожаров в лесах, и в МЧС, которое должно контролировать ситуацию на всех остальных территориях? Очевидно, да.

Можно ли предотвратить развитие пожаров до катастрофических масштабов? Да. Об этом в ведомствах тоже знают.

Но пока регионы продолжают реагировать на пожары так же, как коммунальные службы — на «внезапно» выпавший зимой снег.

Однако пожары, как и снег, — отлично прогнозируются. А еще — в отличие от снегопада — их можно предотвратить.

Большинство весенних пожаров (в том числе лесных) происходит из-за поджогов сухой травы. Еще в 2013 году Владимир Путин поручил МЧС разработать документ, который помог бы исправить ситуацию. В итоге постановление правительства о запрете сельскохозяйственных палов увидело свет только в ноябре 2015 года.

Однако уже весной этого года министр природных ресурсов Сергей Донской констатировал, что в некоторых субъектах палы продолжаются, и назвал это «саботажем нормы со стороны ряда регионов», в которых жгут сухостой «для ускорения роста травы для выпаса скота». И пригрозил: министерство готово обращаться в прокуратуру, чтобы те, кто поджигает, несли, наконец, ответственность.

Более того, жгут не только фермеры и «несознательные граждане», но и сами лесники. Почти у каждого лесничества есть план по профилактическим выжиганиям. В Бурятии, например, в этом году должны сжечь больше 200 тысяч гектаров. Предполагается, что так можно избавиться от сухой растительности и не дать лесу разгореться в пик пожароопасного сезона. Такие выжигания проводятся не только на прилегающих полях, но и в самих лесах.

«Сейчас власти активно занимаются борьбой с поджогами травы и объясняют населению, почему нельзя жечь траву. При этом они сами поджигают лес, якобы контролируемо, но сил для этого контроля у них нет, — рассказывает руководитель противопожарного проекта «Гринпис» Григорий Куксин, который этой весной наблюдал, как проводят профвыжигания в Забайкалье. — Чтобы подготовить участки леса для выжигания, расчистить, сделать минполосы, нужно потратить миллиарды рублей. А в тех условиях, которые сложились в Забайкалье после пожаров последних лет, леса — с завалами и огромным количеством погибших деревьев — невозможно жечь контролируемо и гарантировать, что огонь не уйдет на соседний участок. Признавать это власти не хотят. Ну и вся просветительская работа на этом фоне выглядит очень странно. Людям невозможно объяснить, почему лесникам можно жечь, а им — нет».

«Я когда еще был на космодроме Восточный, уже тогда с вертолета было видно, что в некоторых местах дымит», — напомнил Владимир Путин в начале совещания о ситуации с пожарами представителям МЧС, Рослесхоза и горящих регионов.

Первым ответ держал начальник Национального центра управления в кризисных ситуациях МЧС России Виктор Яцуценко. Он уверенно заявил, что в Амурской области, Бурятии и Забайкалье пожары тушат 45 воздушных судов. Однако в тот же день Авиалесоохрана (организация при Рослесхозе, которая занимается тушением пожаров) сообщала только о 20 самолетах и вертолетах, задействованных на тушении по всей стране.

Зампред правительства Амурской области Марина Дедюшко заявила, что все вообще не так страшно: мол, с начала пожароопасного сезона в Приамурье сгорело всего 138 тысяч га — то есть меньше 1% всей территории области. Причина пожаров одна — погода (высокая температура, засуха, сильные ветры). А о том, что регион оказался попросту не готов к тушению пожаров на ранней стадии, почему-то не упомянула. Еще Дедюшко сообщила президенту, что, когда из-за сельхозпалов сгорели дома в деревне Малиновка, никто не пострадал. Это тоже неправда — известно как минимум о двух пострадавших. О них сообщили все федеральные информагентства.

Представители Забайкалья и Бурятии, которые стали лидерами по местным пожарам в прошлом году, убеждали президента, что держат ситуацию под контролем. Еще в конце апреля эти регионы жаловались на многомиллионную кредиторскую задолженность, образовавшуюся во время тушения пожаров в прошлом году, на то, что им могут арестовать счета, на то, что денег на авиапатрулирование хватит в лучшем случае на половину сезона. Но президенту сказать об этом постеснялись.

Глава Рослесхоза Иван Валентик напомнил, что в этом году ведомство, наконец, может перебрасывать собственных специалистов по тушению пожаров в самые проблемные регионы еще до введения режима чрезвычайной ситуации, но не объяснил, почему это не помогло предотвратить катастрофу в Амурской области.

Глава МЧС Владимир Пучков докладывал долго, много раз упоминал об «энергичной работе», которую проводит ведомство, но ничего конкретного так и не сказал.

Последним слово дали губернатору Якутии Егору Борисову. На его территории пока еще почти нет пожаров, но он единственный, кто решился сказать Путину, что на самом деле в защите лесов от пожаров — много проблем, а главная — деньги. Борисов попросил пересмотреть методику распределения федеральных денег на защиту лесов. Потому что Дальний Восток получает на один гектар всего 9 рублей, а Якутия и того меньше — 3 рубля. И еще напомнил, что в субъектах почти не осталось «живой» техники, которую можно использовать в лесу.

Последние крупные поставки техники, подтверждает руководитель лесной программы «Гринпис» Алексей Ярошенко, были после пожаров 2010 года. «Нужно понимать, что в пожароопасный сезон, если регион интенсивно горел и тушил, он теряет около 1/4 тракторов, бульдозеров и прочего… Все это очень быстро изнашивается. То есть закупать новую нужно каждый год. Но на это у многих регионов нет денег».

В ближайшие дни обстановка на Дальнем Востоке может стабилизироваться — в регион пришли похолодание и дожди. Они не потушат пожары, но площади, пройденные огнем, не будут так быстро расти. Это дает шанс взять ситуацию под контроль. Вопрос только в том, сумеют ли им воспользоваться региональные власти, специалисты лесного хозяйства и МЧС.