Военные и бойцы из добровольческих батальонов становились раздражительнее с каждым днем. Ужесточались досмотры на блокпостах. Солдаты, офицеры и пограничники говорили о необходимости усиления и нехватке техники: «Где танки, которые нам обещают каждый день?», «Что мы сможем сделать против российской армии?», но почти всегда добавляли: «Как бы ни сложилось, стоять будем до последнего».

Неделю назад все трассы, ведущие в город, перекрыли многотонными тетраподами-волнорезами, которые выпускает завод, принадлежащий братьям Тарута. Рыли окопы в полях рядом с трассами. Выставляли противотанковые ежи.

Военные ждали штурма, который, по их предположениям, должен был случиться до завершения переговоров в Минске.

Стрельба началась 4 сентября в середине дня. Восточные выезды из города полностью перекрыли. Вечером закрыли и западные — «чтобы те, кто тикает из города, ночью не поразбивались на дороге».

На блокпосту, который перекрывает трассу на Новоазовск, встречаем грузовик с эмблемой батальона «Азов». В кузове — бойцы, которые возвращаются с передовой.

— Что происходит?

— Бои начались рядом с Саханкой. Сейчас бомбят Широкино. Используют минометы, гаубицы. Танки тоже есть.

— Потери?

— У нас пока нет. Но погиб один мирный житель. Вот что делает ваша армия!

Украинские военные называют «российской армией» всех людей в камуфляже, которые находятся восточнее села Безыменное, контролируемого бойцами ДНР. Кто-то говорит о том, что видел российские флаги и даже нашивки на форме, но большинство соглашается, что участие России в боях под городом можно определить только по косвенным признакам. Например, по новым танкам, которых, как говорят бойцы, никогда не было на вооружении украинской армии и которые никаким иным путем, кроме как из России, через не контролируемые украинскими пограничниками участки границы к дэнээровцам попасть не могли.

Знакомые пограничники, которые до войны стояли на границе, а в последние недели вынуждены были отойти к Мариуполю и работали примерно в 20 километрах от города, рассказывают, что обстановка была крайне нервной все последние дни. Активных боевых действий не велось, и те и другие работали небольшими группами, «ловили друг друга в полях и зеленке».

— А вчера вечером подорвали машину с моими ребятами, трое погибли.

Пограничники отдыхают прямо на обочине дороги, на подъезде к блокпосту.

— Хлопцы, давайте за колбасой сгоняем. Сил нет уже консервы жрать.

Бойцы залезают в армейский внедорожник с выбитыми окнами. Машина не заводится. Двигатель удается запустить только «с толкача». Грустно смеются: «Вот так и воюем».

От блокпоста до ближайших домов — несколько сотен метров. На улицах малолюдно, жители несут домой продукты и трехлитровые баклажки с питьевой водой. Полки в магазинах стремительно пустеют. Продавцы говорят, что поставщики уже боятся везти товар в восточные районы.

Туда-сюда начинают ездить машины «скорой».

Нервы у одного из бойцов на блокпосту не выдерживают, и он начинает стрелять в воздух, чтобы отогнать от укреплений журналистов и любопытных.

Постепенно поднимается паника и в интернете: появляются сообщения о том, что разбомбили один из блокпостов, что дэнээровцы и российская армия вошли в город, что снаряды рвутся уже в восточных районах Мариуполя. На закате начинают работать «Грады». Снаряды ложатся примерно в километре от блокпоста.

— Пристреливаются. Значит, либо ночью, либо рано утром будут штурмовать, — говорят военные.

В 2.30 позвонили с блокпоста: «Приезжайте. Началось».

Но тревога оказалась ложной.

Ночуем на обочине дороги вместе с добровольцами из винницкого батальона территориальной обороны. Впрочем, «добровольцами» их можно назвать условно.

— Всего нас 450, и только, может быть, 50 пошли на это дело действительно добровольно. Остальных заставили подписать бумажки.

Они должны были поехать домой отдыхать после 45 дней нахождения в зоне АТО, но воюют уже четвертый месяц.

— У нас в основном деревенские. Те, кто не мог откупиться от всего этого.

Критикуют президента и правительство. Пересказывают армейские байки о проворовавшихся генералах и командирах, продававших информацию о позициях, занятых собственными бойцами. Рассуждают о том, зачем России нужна вся эта война.

Стрельба возобновляется в 6 утра. Через блокпост в город въезжают три украинских танка — это первые танки, которые мы видим за два дня.

Спустя несколько часов наступает затишье.

— Наши разбили их батарею. Ну наконец! — с гордостью объясняют бойцы на блокпосту.

К шести вечера стрельба полностью прекращается.

На утро после окончания боев мы, очевидно, проснулись в другом Мариуполе. Мужики — переселенцы из занятых и ДНР, и ЛНР территорий, которые еще недавно боялись сказать лишнее слово, громко допивали оставшуюся с вечера водку и ругали друг друга «бандерами». Мужики решили — победа украинской армии в битве за Мариуполь не означает поражения Новороссии, а условия, на которых заключено перемирие, даже могут свидетельствовать об обратном.

Едем в Широкино. Этот поселок, как утверждали некоторые украинские СМИ, во время боев был стерт с лица земли. На трассу Мариуполь—Новоазовск не пускают, по слухам, она заминирована на подъезде к городу. Добираемся в обход.

На западной окраине поселка, на обгоревших холмах, усеянных осколками мин, обнаруживаем укрепрайон, который во время боев был оставлен бойцами добровольческих батальонов «Азов» и «Шахтерск». Вырытые экскаватором блиндажи перекрыты железными плитами. В одном из них находим остатки пулемета Владимирова.

Населенному пункту Широкино повезло — он не стерт с лица земли. Несмотря на то что дэнээровцы на протяжении двух дней обстреливали укрепрайон на холмах, в поселке пострадало не больше пяти домов. Но погибло несколько гражданских. Жители очень сильно напуганы.

— Говорят, перемирие только на 12 дней. Вы ничего об этом не знаете? — спрашивают у нас местные в субботу.

— Знаем. Время уже час дня, а стрельбы до сих пор слышно. Не поддавайтесь панике.

Многие жители Широкина, пересидевшие обстрелы в подвалах, уверены, что дома повредили по вине украинских военных. Одни говорят о том, что украинцами были выпущены снаряды, разорвавшиеся в поселке, другие — что дело в том, что добровольцы и солдаты в принципе находились в Широкине.

— Увижу здесь еще раз кого-нибудь из нацгвардейцев — собственными руками задушу! — кричит один из местных.

Всего в нескольких километрах от Широкина, перед поселком Саханка, на трассе стоят бойцы ДНР. Никого, кроме местных, в восточном направлении не пропускают. Местные говорят, что это не случайно: в поселках, находящихся под контролем дэнээровцев, до сих пор стоит много тяжелой техники.