Надежда. Бабушка

Однажды мы встретимся. У меня есть надежда. Я теперь не могу не поверить в существование другого общего для нас мира. Хоть какого-то. Ведь иначе: куда ты могла уйти?

Моя бабушка Надя. Трудолюбивый ангел.

Труд был целью и средством, он был религией. В него верила, ему себя приносила в жертву. И рядом были такие люди. Местное представительство корпорации рабочих и крестьян одаривало вас кумачовыми ленточками, трудоднями и званием «Почетная…» (ты хранила такие ленточки).

Вы были первым поколением советских людей, не заставших другие времена и не имевших возможности выбирать хоть что-то. Вы были надежными, порядочными советскими людьми. И если бы только в проект не была заложена генетическая ошибка, вы бы построили такой мир, в котором не стыдно было бы жить. Такие, как ты, построили бы.

В этом мире было бы светло и чисто, надежно и радостно. Это был бы мир образцового порядка. Как наш с тобой любимый дом рыжего кирпича, на котором висела такая табличка. Хотя ты заслуживала (если бы что-то всерьез давалось по заслугам) совсем другой жизни в совсем другом мире. Не утопическом, а обычном, логичном, стоящем на двух ногах, а не на 1/6 части суши.

Но ты родилась в голодно-скарлатиновое колхозно-принудительное время. В украинской деревне имени дочери бывшего местного пана: Анновка (Ганивка).

Тебе было семь, когда вы, четыре сестры, остались одни.

Мотря, Стефания, Надежда, Ольга. Как выжили, это трудно сказать. Нет, конечно, в ваших историях не было ничего выходящего за рамки отечественной матрицы… Но вы бы не выжили… Если бы, например, старшая, Мотря, не сидела в тюрьмах за спекуляцию. Мотря собирала в деревне молоко, делала масло, ездила в город продавать масло. Сидела два или три раза. Рецидивистка. Потом Ванечку, сына Мотри, дошкольника, убила бомба. Ваня с девочкой играли во дворе дома. Летчик не промахнулся. Ты в это время была в трудовом лагере недалеко от Штутгарта. Городок Бёблинген. Ты провела там почти четыре года. К счастью, это был не концлагерь. Немцы обращались с работниками не хуже, чем советское государство. Не лучше, но и не хуже. Это было так странно.

Но все равно, счастье — вернуться домой. Строить планы. Строить дом. Перевыполнять планы. У тебя это легко получалось. Ты была везде, ты успевала. Ты была красивая, улыбчивая, яркая, зажигательная. Так говорили все, кто тебя знал*.

А потом жизнь не удержала твоего сына Толю, в его девятнадцать лет. Ты летела к месту гибели по февральскому снегу и крик помогал твоему сердцу биться без остановки.

Эта боль жила в тебе до конца. Ты продолжала получать грамоты и ленты, впахивая от рассвета до заката, растила — в компании с моим дедом Гришей — младших детей: Зою, Ваню, Олю. Чтобы выросли порядочными (ключевое слово). Чтобы перед людьми не было стыдно (ключевое понятие). Вела жизнь, которая естественно и тихо следует известным заповедям. Главный принцип этой жизни можно обозначить глаголом «делиться». Еще точнее — делиться добром (в разных значениях). У тебя его хватало на всех. К тебе приходили все. С тобой делились всем.

Ты отдавала всё.

Однажды я видел, как ты, привычно нагрузив кого-то своими волшебными штруделями (струдлями), вышла за калитку, чтобы извиниться за то, что они получились не совсем такими, как ты хотела. Не пропеклись, кажется.

Сама ты, кстати, ела на ходу. Скромные деньги складывала в платок, чтобы по случаю (точнее, в любом случае) отдать детям и внукам. И работала. В меру спала. До пяти утра. Работала. Работала. Работала. Перед сном молилась за всех добрых людей. Тихо.

Тихое пожелание добра и любви — в этом и заключалась твоя вера.

Ты много сделала для мира, в котором жила.Ты была ангелом. Я уже признавался в этом. Я повторю.

Прости за пафос. Ты была выше пафоса.Но ты была моим объектом веры. Веры, доходящей до суеверий. С самого детства и до 20 ноября 2012 года.

Моя любимая Надежда Исааковна Бондарчук.

Кто бы мне сказал, куда теперь можно позвонить, чтобы поболтать с тобой, как мы привыкли. Услышать твой смех.

Господи, как ты умела смеяться.

И как ты умела шутить.

Ты это делала очень тонко.

У меня так не получается.

Твой внук Юра.