«Осторожно, люди!»

В 11 утра Комсомольская площадь еще живет своей обычной вокзальной жизнью. Пока никаких белых лент, но вдоль Краснопрудной и Каланчевской уже стоят «пазики», автозаки и армейские грузовики с наклейками «Осторожно, люди». Проспект Сахарова перекрыт для проезда машин, а редких утренних субботних пешеходов полицейские пропускают.

На Сахарова непривычно пусто и гулко. Потихоньку монтируется сцена, организаторы разбирают упаковки с водой (как выяснилось на днях, напитки на Сахарова проносить будет нельзя). Уже дежурит пара машин «скорой», припаркован автобус МЧС. Но доминирующие обитатели предмитингового проспекта — полицейские. Из проулков выглядывают морды все тех же автобусов, грузовиков, автозаков. Сотрудники правопорядка — человек 300 — выстроились колоннами на пустой проезжей части. Перестроения, переклички, беглый осмотр полицейскими начальниками личного состава. Все утро, куда бы я ни зашла, буду натыкаться на них — в подземных переходах, у ларьков, в окрестных кафе и торговых центрах. Они здесь — власть.

В 12 на дежурство заступают курсанты Московского университета МВД. В оцеплении много девушек — тонут в бушлатах, шитых, конечно, не на них. В руках черные зонтики — а издалека кажется, что дубинки. Переговариваются, хихикают, пишут эсэмэски, кто-то украдкой жует теплую булочку из ближайшей кофейни — завтракает.

— Да нет, нам здесь недолго. Вроде бы через полтора-два часа обещали сменить. (В итоге их не сменят. Стоять будут «до победного», до окончания марша.)

Курсантам помогают дружинники (их можно опознать по соответствующим красным повязкам на рукавах).

— Состоим в дружинах при районных отделах полиции. В выходные дежурим в парках, на городских праздниках… Что за это имеем? Проездной на общественный транспорт. Что можем сделать, если начнутся массовые беспорядки? Ну, можем в полицию позвонить. А вообще я бы дома, честно говоря, посидела. И не понимаю, что все эти люди здесь делают — заняться им, что ли, нечем.

Движение колонн активистов, сформировавшихся на Страстном, предваряют кинологи ЦСН ГУ МВД по г. Москве. Служебные овчарки с пристрастием обнюхивают тротуары.

На Сахарова дежурят не только курсанты, но и знакомый всем, кто не раз был на митингах, второй оперативный полк полиции по Москве (специализируется на массовых мероприятиях) и, конечно, ОМОН. Приятно удивляет корректность и наличие «опознавательных знаков» — медальонов или хотя бы бумажных бейджей — почти у всех сотрудников.

Колонны митингующих, проходя пересечение Сахарова и Садового кольца, невольно замедляют шаг. Поперек Садовой-Спасской стоят внутренние войска. Тоненькая, «жалкая», как скажет позже один из их командиров, цепь растерянных солдат-срочников. В разбитых берцах, бушлатах (велики размера на два) — на фоне отлично экипированных омоновцев, стоящих за их спинами. То же было и на Болотной 6 мая. Когда начались столкновения, омоновцы толкали их в спины, гнали на людей…

Толпа то аплодирует и кричит: «Полиция с народом!», то освистывает и скандирует: «Позор!» На их фоне фотографируются. Течет бесконечная толпа, а они молча стоят, опустив головы, и смотрят в землю.

— А мы сегодня с 8 утра и будем стоять до 11 вечера, — говорит мне один из полицейских второго оперативного. — А завтра опять на дежурство.

Говорит, что сотрудников правопорядка здесь не 7 тысяч, как заявило ГУ МВД по Москве, а гораздо меньше.

— Если начнутся действительно массовые беспорядки, толпа расшвыряет нас, как котят.

Спрашиваю, что думает о происходящем сегодня на Сахарова.

— Знаешь, я, может быть, и сам бы пошел на какой-нибудь митинг, если бы на них не работал. Я их десятки видел — одни и те же слова, одни и те же лозунги, одни и те же лица. Только действий нет.

От себя: в этот раз полиция была практически безупречна. Даже когда вытесняла сторонников Удальцова, оставшихся после митинга, к метро «Комсомольская».