Дело Щекочихина

Последнюю проверку начали в октябре прошлого года — как раз перед выборами, закончили — сразу после выборов. Расследования, начатые Щекочихиным, якобы довели до конца, а их результаты и саму его смерть использовали в борьбе за власть

Заместитель главного редактора «Новой газеты», депутат Государственной Думы, заместитель председателя Комитета по безопасности, член Комиссии ГД по борьбе с коррупцией, Юра Щекочихин умер 3 июля 2003 года.

Он умирал стремительно и страшно. За две недели превратился в глубокого старика, волосы выпадали клоками, с тела сошла кожа, практически вся, один за другим отказывали внутренние органы. Врачи в коридорах «кремлевки» шептались о том, что его отравили; судмедэксперты в частных беседах говорили то же самое. Однако все ставили свои подписи под официальными документами, подтверждавшими естественный характер смерти.

Родственникам историю болезни не показали — сославшись на врачебную тайну. В ответ на настойчивые требования Юриной мамы — раздавались телефонные звонки с «рекомендациями»: не лезь.

Иностранные эксперты, которым мы предоставили добытый нами черновик акта вскрытия, сомневались в справедливости выводов, считая их неполными и лукавыми, а главное — не отвечающими на основной вопрос: что послужило причиной смерти?

Прошло без малого пять лет. Все это время мы апеллировали к государству, пытаясь заставить его провести расследование. Требовали, просили, договаривались, вели официальные и неофициальные переговоры, были осторожны в публикациях и интервью, называли убийство «странной смертью», прекрасно отдавая себе отчет в наших возможностях и в том, что газета не может и не должна подменять собой государство.

В четверг, 20 марта 2008 года, стало понятно — апеллировать больше не к кому.

Выводы третьей по счету и начатой перед выборами доследственной проверки оказались банальны (подобные отписки в разных вариациях мы уже читали — и в 2003 году, и в 2006-м): Щекочихин Ю.П. скончался вследствие весьма редкой болезни — синдрома Лайела. Болезнь эта редка настолько, что, согласно справке, полученной из Минздравсоцразвития, например, в 2006 году ею в России никто не болел. Болезнь эта настолько таинственна, что определить причину — то есть «агент», вещество, которое ее спровоцировало, — никто не может. И только то очевидно, что болезнь эта — избирательного действия: она поражает человека именно тогда, когда он мешает очень многим делать большие деньги.

Известно, что заместителю главного редактора «Новой газеты» Юрию Щекочихину перед смертью угрожали неоднократно. И ему лично, и его близким. Известно, что в 2002—2003 годах он занимался расследованиями, которые затрагивали интересы коррупционеров высочайшего уровня: министров и руководителей спецслужб. Эти уголовные дела, которым в свое время не дал заглохнуть в недрах прокуратуры именно Щекочихин, до сих пор сотрясают основы криминальной российской власти: дело министра Адамова; дело об отмывании денег через «Бэнк-оф-Нью-Йорк»; чудовищная по масштабам контрабанда, в которой увязли руководители силовых структур, — дело «Трех китов». И еще — с десяток других.

Прошло без малого пять лет. Министр Адамов осужден, но за рамками приговора остались очень многие обстоятельства и высокопоставленные фигуранты, похищенные ими деньги не найдены, потому что никто их не искал. Дело «Трех китов» передано в суд, но на скамье подсудимых окажутся лишь мелкие исполнители, обвиненные в хищении смешных сумм, остальные: генералы и топ-чиновники — за рамками обвинительного заключения.

А тогда — именно в 2003-м — закрытое дело «Трех китов» усилиями прежде всего Юрия Щекочихина было возобновлено. Именно тогда — летом 2003-го — Щекочихин должен был обменяться с иностранными следственными органами убийственными документами о преступлениях российских чиновников. Именно тогда — в конце лета 2003-го — Комиссия по борьбе с коррупцией должна была вынести на пленарное заседание Думы доклад, который мог поставить крест на карьере двух заместителей генерального прокурора: Бирюкова и Колмагорова (Юра умер — документ так и остался проектом). А незадолго до всего этого начали погибать свидетели по «делу «Трех китов». Их убирали высокопрофессионально, и преступления эти не раскрыты до сих пор, в том числе показательный расстрел свидетеля Переверзева — в больничной палате, в упор.

Синдром Лайела, говорите…

Прошло без малого пять лет. Многих высокопоставленных друзей, которые с удовольствием приезжали на дачу депутата Щекочихина в Переделкине, хватило только на поминки. Лучшие друзья, просто друзья, коллеги, соратники и приживалы как-то растворились на новых должностях и в новых кабинетах; попадаясь на глаза, печально кивают головой и почему-то переходят на шепот. Иногда, демонстрируя материальность совести, появляются из небытия врачи, эксперты, прокуроры, криминалисты и говорят о том, что это «никакой не Лайела», что «мы вынуждены были так говорить, но вы же понимаете»…

Конечно, понимаем. Отлично понимаем, почему в 2003-м гибель влиятельного политика и журналиста расследовала в спешном порядке всего-навсего районная прокуратура. Понимаем, почему два года назад Генеральная прокуратура просто переписала в своем ответе выводы районной. Догадываемся и почему в прошлом году столь громким расследованиям занялись не важняки из главка Следственного комитета, а следователь Западного административного округа Москвы.

На этот раз вызывались свидетели, опрашивались врачи, некоторые из которых все-таки решились нарушить обет молчания, проводились повторные экспертизы. Следователь Петров был вдумчив и, прежде чем отдать протокол на подпись, уходил с ним в соседний кабинет — на совещание, возвращался с вопросами о Березовском и Литвиненко. Проверка шла долго — настолько, что даже проснулась надежда. Оказалось, что проверка шла ровно столько, сколько устанавливалась новая политическая конъюнктура: с октября по март.

Прошло без малого пять лет. Щекочихин по-прежнему опасен, его именем и смертью жонглируют в политических интригах. Как удачно в рамках предвыборных войн с силовиками и между силовиками была начата эта проверка. Скольких персонажей это позволило держать за больное. Но выборы кончились — забудьте?

Не забудем.

Отныне понимать, договариваться и надеяться отказываемся. Нам апеллировать в этом государстве больше не к кому. Единственное, что остается: обратиться к международному сообществу за помощью и довести наше независимое расследование до конца — пусть через десять лет. Назвать всех поименно: и исполнителей, и заказчиков, и тех, кто мешал расследованию, и тех, кто его имитировал, и тех, кто использовал фамилию Щекочихина и обстоятельства его смерти в предвыборной борьбе 2007—2008 годов. Печатать эти фамилии постоянно, чтобы преступники, их пособники, начальники и мастера подковерной разводки, их дети, внуки, родители и знакомые натыкались повсеместно и ежечасно на слово «виновны». Знаем ли мы эти фамилии? Можете волноваться.

Если не работает государственное правосудие, в силу вступает иной механизм — правосудие человеческой памяти.