В ожидании трансляции

На апелляцию по делу Жени Беркович и Светланы Петрийчук, которых осудили на 6 лет колонии за «оправдание терроризма», привидевшееся обвинению, приехали 50–60 журналистов, коллег и друзей девушек.

Журналистов и слушателей за колючую проволоку, где находится здание Апелляционного военного суда, не пустили, специальные пропуска не выдали даже по аккредитации.

Вот мы и сидели два часа, ожидая начала трансляции, а потом пристав долго не мог ее настроить, пока ему не помог один из видеооператоров, приехавший освещать судебный процесс.

И мы увидели на экране Женю Беркович и Светлану Петрийчук в клетке СИЗО-6, они в военном суде присутствовали по видеосвязи. Женя — с маленьким пучком волос, в черной кофте и черной спортивной курточке, Света — в сером, без привычных очков, закрывавших пол-лица. Мы видим еще маленькую картинку суда: друг напротив друга сидят процессуальные противники — прокурор Стукалов и адвокаты (защита Беркович — Ксения Карпинская, Елена Орешникова, защита Петрийчук — Сергей Бадамшин, Мария Куракина).

Приговор по делу «Финиста Ясного Сокола» был вынесен во 2-м Западном окружном военном суде 8 июля 2024 года. Судья Юрий Массин тогда приговорил режиссера Женю Беркович и драматурга Светлану Петрийчук к шести годам колонии — ровно столько попросила прокурор Екатерина Денисова. Больше полугода после приговора Беркович и Петрийчук провели в СИЗО-6 в ожидании апелляции. Арестовали авторов спектакля 5 мая 2023 года.

В СИЗО Беркович написала небольшую книжку «Питомцы». Женя начала ее писать как сказку для своих дочерей, отправляя им текст порциями в письмах. Но в итоге получилась история совсем не для детей, а рассказ про тюрьму, где вместе с сотрудниками и заключенными существуют домашние коты, ворона и другая живность. Беркович попыталась посмотреть на тюремную жизнь и ее обитателей глазами этих самых питомцев.

Эта смешная и местами пронзительно грустная книга была важна Жене Беркович, чтобы занять себя, свою голову, и чтобы не впасть в депрессию. Тем более что поводов для депрессии за эти полтора года у девушки было немало. Например, в последние перед апелляцией недели в СИЗО решили «крепить» Беркович, то есть попробовать сделать ее жизнь еще сложнее, чем раньше. Женю переводили из камеры в камеру (из маленькой — в многонаселенную), затем по надуманной причине (не сложила руки за спиной) посадили на пять дней в карцер, а потом поместили в камеру на 15 женщин.

Карцер в СИЗО-6 — довольно неприятное место, я много раз посещала там «провинившихся» женщин, когда была членом ОНК Москвы. Карцер находится в подвале СИЗО, там темно и сыро. Туда обычно сажают заключенных из-за конфликтов с администрацией СИЗО. Это, как правило, самые активные «сидельцы», которые, по мнению оперативников и начальства СИЗО, «будоражат» остальных заключенных. Беркович вполне могли посадить в карцер из-за публикации ее книги, хотя по форме это сказка и на первой странице написано, что все персонажи-люди вымышлены, все совпадения с реальными людьми случайны и все события, происходящие в книге с людьми, никогда н происходили.

«Ущербный приговор» судьи Массина

Женя со Светой — в клетке СИЗО, они разговаривают, улыбаются, давно не виделись, ведь сидят в разных камерах, и переписываться между собой им запрещено.

Входит тройка судей: Сергей Винник, Александр Дарницын и Максим Панин. Один из судей спрашивает у осужденных, пообщались ли они со своими защитниками, согласовали ли позицию. Судье важно продемонстрировать, что здесь, в этом военном суде, на территории закрытого, стратегически важного поселка все делается по закону.

Адвокат Мария Куракина заявляет ходатайство об отводе судьи Сергея Винника: защита Петрийчук считает, что судья заинтересован в исходе дела, ведь он ранее рассматривал апелляционную жалобу о продлении ареста обоим фигуранткам дела. Подсудимые и другие адвокаты поддерживают это ходатайство. Через десять минут тройка судей выходит из совещательной комнаты с отказом об отводе суда.

Теперь уже адвокаты Беркович просят отвести всю судебную коллегию. Это связано с тем, что их подзащитная не смогла ознакомиться со всеми материалами дела после приговора. Ее вывозили для ознакомления в суд только один раз.

Судьи предсказуемо отказывают в собственном отводе. Начинается заседание по существу. Судья-докладчик излагает апелляционную жалобу защиты.

Защитники настаивают: приговор следует отменить, он незаконный и необоснованный. В приговоре не разъяснено, в чем все-таки обвиняют Беркович и Петрийчук: в «оправдании терроризма» или в «пропаганде терроризма».

Из приговора непонятно, нашел ли судья Юрий Массин ответ на этот вопрос.

Адвокат Беркович Елена Орешникова, выступая в прениях, спрашивает у судей апелляционного суда: «Так в чем же обвиняют Беркович и Петрийчук? Очевидно, что в приговоре есть противоречия, которые требуют его отмены и возвращения дела на новое рассмотрение».

Адвокат Светланы Петрийчук Сергей Бадамшин, в свою очередь, оценивает приговор: он основан на предположениях, в приговоре не установлена цель и мотив преступления для «оправдания терроризма», нет также и обоснованных доказательств «пропаганды терроризма».

Адвокаты обращают внимание, что приговор основан на экспертных заключениях деструктолога Романа Силантьева и эксперта-психолога ФСБ Светланы Мочаловой, но в судебные заседания их не вызывали и защита не смогла задать им вопросы. Эти оба эксперта утверждали в своих заключениях, что видео спектакля содержит признаки «оправдания терроризма». Но важно, что эти эксперты смотрели разные видео спектакля «Финист Ясный Сокол», поэтому непонятно, как можно основывать приговор на их экспертных заключениях, тем более что, согласно заключению Минюста, деструктолог Роман Силантьев не имеет права делать экспертные заключения, а компетенция Светланы Мочаловой вызывает у некоторых независимых экспертов сомнения: есть информация, что она в своем заключении приводит выводы и формулировки из статьи другого специалиста из республики Мари Эл (Ахмедзяновой А.Р.) без указания источника. Предметом исследования этого автора была, в частности, сказка «Финист Ясный Сокол».

«Я боюсь за свою карьеру»

Больше всего времени в своих речах защитники Беркович уделяют вопросу видео спектакля «Финист Ясный Сокол».

Это вполне объяснимо: видео спектакля — главное вещественное доказательство по делу. Одно из грубых нарушений судебного процесса — защите было отказано в просмотре этого видео в суде.

Между тем в приговоре говорится, что все вещественные доказательства были судом осмотрены.

В материалах дела есть два видео спектакля: первое видео снял тайком секретный свидетель под псевдонимом Никита, и до начала судебного процесса первой инстанции защита ничего не знала о его существовании. Прокурор его «достала из рукава» и предъявила суду свидетеля Никиту, когда стало понятно, что у обвинения не хватает доказательств. И оказалось, что еще до ареста Беркович и Петрийчук Никита пришел в следственный отдел на Петровку, 38, и принес видео, которое он снял в декабре 2022 года на спектакле «Финист Ясный Сокол» в театре «Пространство внутри». На суде Никита выступал с измененным голосом из «секретной комнаты» и утверждал, что в спектакле содержится «оправдание терроризма», поэтому он захотел сообщить об этом в полицию.

У участников процесса и коллег Беркович до сих пор нет четкого ответа на вопрос, кто такой этот Никита: провокатор или «работник театра», как он сам себя называет.

Второе видео спектакля «Финист Ясный Сокол» было выложено в интернет 8 мая 2023 года, через три дня после ареста Беркович и Петрийчук. Это видео вменяется авторам спектакля как «оправдание или пропаганда терроризма путем распространения через сеть Интернет».

На судебном процессе во 2-м Западном окружном военном суде в закрытом режиме было осмотрено несколько фрагментов видео спектакля, снятого Никитой, но не было осмотрено видео, выложенное 8 мая 2023 года. Также защита считает, что показания Никиты — недопустимое доказательство, потому что он не сообщил на суде источник своих знаний. Во время допроса в суде Никита, в частности, заявил: он знает, что Беркович желала выложить в Интернет видео спектакля «Финист Ясный Сокол».

И основываясь на показаниях «Никиты», в приговоре суд пишет: осужденные хотели, чтобы спектакль был размещен в Интернете. Но ни в материалах дела, ни в приговоре нет ни информации, ни доказательств, что осужденные об этом кого-то просили.

Адвокат Елена Орешникова обращает внимание, что в приговоре содержатся также показания Никиты. Его засекретили якобы потому, что он боялся угроз из-за своих показаний на следствии. По мнению адвокатов, в суде первой инстанции не были подтверждены основания для его засекречивания. Оперативник МВД и сам Никита по-разному оценивают риски, которые возникли у Никиты, когда он якобы по своей воле пришел на Петровку, 38.

Так, оперативный сотрудник Лисуков, к которому, собственно, и пришел этот свидетель, говорит, что «Никита боится ИГИЛ (организация признана террористической и запрещена в России. — Ред.) — это огромная международная организация, совершающая террористические акты как в нашей стране, так и в мире. Не так давно у нас был совершен террористический акт в Крокус Сити…» Сам же Никита, отвечая на вопрос адвоката Ксении Карпинской: «Почему вы секретный свидетель, чего вы так опасаетесь?» — отвечает: «Я работаю в театральной сфере и знаю отношение к этому вопросу, боюсь за свою карьеру… Не только за репутацию и за карьеру, но и за финансовое состояние, и, возможно, за здоровье и жизнь, поскольку дело резонансное, люди могут реагировать совершенно по-разному…»

Очевидно, что опасения абсолютно разные, но суд в приговоре приходит к выводу, что «показания секретного свидетеля Никиты и свидетеля Лисукова согласуются между собой».

«Спектакль — кричащее предупреждение…»

Адвокаты Беркович несколько раз в своих выступлениях обращались к одному и тому же вопросу: получается, сам суд смотреть спектакль (исследовать вещественные доказательства по делу) отказался, доверяет экспертам, и по логике суда зрители должны ходить в театр с экспертами или читать интерпретацию экспертов, так как иначе они, по мнению суда, не в состоянии понять очевидные вещи и отличить добро от зла, также ничего не понимают театральные деятели, эксперты-театроведы и приглашенные стороной защиты специалисты, в том числе специалист-лингвист Анатолий Баранов, автор учебника о судебной лингвистике, того самого учебника, на который ссылается и эксперт-деструктолог Силантьев?

Адвокат Ксения Карпинская вновь и вновь возвращается к видео спектакля и объясняет, почему его просмотр так важен и для судей Апелляционного военного суда:

«Прошу обратить внимание на вынужденный спор между нами по поводу вещественных доказательств. Вы сказали, что суд частично исследовал видео, и больше не надо, так как оно частично исследовано. В заключении суда первой инстанции нигде практически не указано, что доказательства отсмотрены частично. В приговоре указано, что они отсмотрены.

На экспертизу Силантьева было отправлено одно видео, а на экспертизу Мочаловой — другое. Объектом преступления является видео спектакля. И это является основанием для рассмотрения этого дела. Никто не хочет смотреть спектакль, но зато за спектакль, который никто не смотрел, Беркович отправляется в колонию на 6 лет.

Никто не оспорил настоящую цель спектакля. Союз театральных деятелей (СТД) принял этот спектакль. Было много людей, экспертный совет, жюри — никто из этих людей, обладающих специальными познаниями, никто не увидел оправдания терроризма. Но суд говорит, что это их личное мнение.

А вот деструктолог Силантьев? Можно стать специалистом этой науки в течение нескольких часов. Вот я уже записалась. Я теперь смогу проводить эту экспертизу?

Не было на тот момент того видео, на которое ссылается экспертиза. Оба этих видео должны были быть отсмотрены в суде первой инстанции. Суд не смог посмотреть спектакль, не смог дать ему оценку.

Спектакль был выложен 8 мая, уже после того, как их задержали. Почему они за это должны отвечать, неясно.

Никто ни разу не пожаловался, что там пропагандируется или оправдывается терроризм.

Кто потерпел от этого спектакля? Никто!

Нет потерпевших. Послушайте, как оценил спектакль в своих показаниях известный артист Алексей Макаров:

«Профилактика терроризма»

В какой-то момент один судья из «тройки» обратил внимание на повторяющиеся вопросы об отказе суда первой инстанции в просмотре видео спектакля и пообещал защите, что вопрос об этом нарушении закона будет обсуждаться в совещательной комнате.

А адвокаты продолжали громить приговор, не оставляя от него камня на камне.

Вот их аргументы: в приговоре суд поддержал обвинение, которое бездоказательно утверждало, что «у Петрийчук и Беркович возник совместный преступный умысел, направленный на публичное оправдание и пропаганду терроризма, с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, для чего они приняли решение осуществить постановку спектакля «Финист Ясный Сокол» на различных театральных площадках перед неограниченным числом лиц».

Адвокат Ксения Карпинская объяснила суду, что на самом деле все было иначе: в июне 2020 года между Беркович и Союзом театральных деятелей был подписан договор о получении гранта на постановку спектакля «Финист Ясный Сокол». К договору прилагалось «техническое задание», в котором было четко прописано, о чем будет спектакль, какими будут костюмы, музыка.

В договоре между СТД и авторами отсутствовали какие-то мотивы для «пропаганды терроризма» и «оправдания терроризма».

В техническом задании также указана целевая аудитория спектакля: «Эта история важна не только для тех, кто мог бы стать потенциальной жертвой описываемой трагедии, но и их родителей, учителей, любых взрослых».

«Целью технического задания было «создание спектакля, который обратит внимание широкой аудитории на проблему разрушения живой, базовой системы ценностей, что приводит к «уходу» современных молодых девушек и женщин за людьми, спекулирующими и манипулирующими их доверием, и попадающих под уголовную ответственность за причастность к запрещенным террористическим организациям».

Эта цель была одобрена Союзом театральных деятелей и является полезной для общества, что исключает как пропаганду, так и оправдание терроризма. Наоборот, целью является профилактика и донесение до зрителей антитеррористической позиции авторов спектакля», — утверждают адвокаты.

Ничего этого нет в приговоре, где, в частности, говорится, что свидетели защиты «в своих показаниях сделали выводы, основываясь не на специальных познаниях, а лишь на внутренних убеждениях».

Борьба с «ветряными мельницами»

Выступления защиты длились более трех часов. Все адвокаты были едины во мнении, что их подзащитных следует оправдать, тогда как прокурор предсказуемо требовал оставить приговор без изменения. Судьи объявили «технический перерыв» на час, пошли обедать, а Женя и Света так и просидели в клетке СИЗО без обеда.

Я сидела в этом небольшом холодном зале трансляций военного суда и думала: на что надеются адвокаты? Почему они сначала заявляют отвод суду? Нам, не юристам, кажется, что это бессмысленное затягивание процесса, потому что суд предсказуемо откажет в собственном отводе. Потом они подолгу подробно разбирают огрехи приговора, хотя совсем не очевидно, что тройка судей их слушает и услышит, так как, вполне возможно, решение уже принято.

Адвокаты же продолжают «гнуть свою линию», требуя оправдания своих подзащитных, как будто бы они выступают в настоящем, состязательном суде и само по себе то, что драматурга и режиссера почти два года держат под стражей и судят в ЗАТО за спектакль, который получил самую престижную в стране театральную премию, не является доказательством того, что суда в России уже давно нет. Адвокаты продолжают сражаться с ветряными мельницами. Когда они наконец замолкают, наступает время для выступлений осужденных.

Женя Беркович отказывается выступать в прениях, она обещает выступить с последним словом. Последней говорит Светлана Петрийчук.

«Не делайте так, а то получите тюремный срок»

Она говорит спокойно, читая заранее подготовленный текст на нескольких страницах. Говорит о лжесвидетеле Никите, о серьезных ляпах в приговоре и завершает свою речь оценкой так называемого преступного умысла: «Гораздо более интересным мне кажется кульминационный абзац приговора — абзац о нашем умысле. В чем же умысел? «Об умысле Беркович и Петрийчук, — сообщает нам страница 5 приговора, — свидетельствуют их показания, а также показания свидетелей, что пьеса написана, а спектакль поставлен по имеющимся в открытом доступе материалам в отношении Карауловой». Подождите, вот это и есть умысел?! Что я написала пьесу по открытым материалам судебного процесса? Заметьте, не по запрещенным радикальным пабликам, не по экстремистской запрещенной литературе. А по официальным документам государственного органа РФ, приводя причем несколько документов без изменения или какой-либо авторской трактовки. Простите, но точно этот процесс — узнать о какой-либо важной истории и написать о ней, используя документы, — это основа журналистской, документалистской профессии, профессия автора документального театра, которым я являюсь. Это буквально должностная инструкция и то, чему учат студентов. То, за что журналисты, документалисты и док-драматурги получают зарплату. И ровно так, как и положено и писательской этикой, и законом РФ, я не говорю в пьесе: «Делайте как Караулова, будет классно». Я буквально говорю: «Не делайте так, а то получите тюремный срок». Что бы там ни сочиняли люди в своих экспертизах, представленных следствием, и смысл, и посыл пьесы понятны любому человеку, который говорит на русском. Но вот уже полтора года обвинение продолжает эту удивительную игру, что Петрийчук и Беркович так хитро оправдали терроризм, что об этом 5 лет не догадывались ни зрители, ни «Золотая маска», ни канал «Культура», ни Минкульт, чье лого стояло на афише, ни ФСИН, который возил пьесу на гастроли. Все эти «неосведомленные» люди не увидели в пьесе «оправдания терроризма» только по одной причине — потому что его там нет.

Ваша честь, я прошу отменить приговор 2-го Западного окружного военного суда и оправдать меня».

В «зале трансляций» все замерли, ожидая, что вот-вот прозвучат последние слова подсудимых и потом «тройка» удалится на вынесение решения. Но не тут-то было. Председательствующий судья неожиданно объявил перерыв в судебном заседании до 10 утра 25 декабря.