Будет хуже?

За последние десять лет выше, чем сейчас, ключевая ставка была только в феврале-марте 2022 года. Тогда она составляла 20%. Судя по текущей риторике финансового регулятора, не исключено, что это рекорд будет превышен. Тем более что ЦБ РФ допускает возможность повышения ключевой ставки уже на ближайшем заседании.

В своем релизе ЦБ отмечает по-прежнему «высокое» инфляционное давление и предполагает, что по итогам года инфляция будет выше июльского прогноза 6,5–7,0%.

«Рост внутреннего спроса все еще значительно опережает возможности расширения предложения товаров и услуг. Требуется дополнительное ужесточение денежно-кредитной политики, для того чтобы возобновить процесс дезинфляции, снизить инфляционные ожидания и обеспечить возвращение инфляции к цели в 2025 году», — поясняет регулятор.

«С учетом последних данных мы полагаем, что июльский прогноз по инфляции в 6,5–7,0%, вероятно, будет превышен. Уточним его на опорном заседании в октябре», — отметила Эльвира Набиуллина в своем заявлении по итогам заседания Совета директоров.

Судя по данным Росстата, инфляция прошла свой пик, пришедшийся на июль (9,13% г/г). Рост цен замедлился в непродовольственном сегменте (6,1% г/г против 6,7% г/г в июле). В продовольственном сегменте рост цен идет прежним темпом (9,7% г/г), а вот в сегменте услуг цены разгоняются (11,7% г/г против 11,4% г/г в июле).

Однако, сказала Эльвира Набиуллина, «ценовое давление остается высоким за счет как устойчивых, так и волатильных компонентов. Большинство показателей устойчивой инфляции продолжает находиться в коридоре 6,0–8,0%. Это неприемлемо высокие уровни. Среди волатильных компонентов выделяются плодоовощи, которые этим летом дешевели слабее обычного. Кроме того,

Что касается инфляционных ожиданий россиян, по данным опросов «инФОМ» по заказу ЦБ РФ, эти ожидания растут четвертый месяц и в августе достигли максимума с начала года — 12,9% по сравнению с 12,4% в июле. Ценовые ожидания бизнеса также увеличились, причем наиболее заметно — в розничной торговле.

А что случилось?

Финансовый регулятор считает, что причина инфляции — в несбалансированности экономического роста. То есть динамика спроса не соответствует возможностям предложения товаров и услуг. На это прежде всего указывает повышенная инфляция, объясняет Эльвира Набиуллина.

Что здесь важно. Глава ЦБ РФ, в который уже раз говорит о том, что экономический рост не сбалансирован — то есть все эти цифры увеличения промышленного производства, которыми гордятся правительство и президент, не превращаются в товары на прилавках магазинов.

Да, экономика работает, да, спрос на труд высок, да, растут зарплаты. Но почему не прибавляется товаров? (Если бы количество товаров прибавлялось, то мы бы увидели стабилизацию цен, а не их рост.) И при чем тут ключевая ставка?

Как (в нормальной экономике) работает ключевая ставка, которую устанавливает финансовый регулятор?

Каждый день люди (и предприятия) обращаются в банк за кредитами, и каждый выданный кредит — это увеличение денежной массы в экономике. Кредит — это и есть деньги. Считается, что человек берет кредит, когда ему хочется купить что-то, а наличных не хватает, — и тогда банк фактически «создает деньги». Эти деньги практически немедленно поступают продавцам (а с небольшим временным лагом — производителям товаров). И превращаются в депозиты на их счетах. Но

Финансовый регулятор видит рост цен — и повышает ключевую ставку, то есть фактически затрудняет кредитование, или, если можно так выразиться, снижает скорость создания денег. Теперь доля тех, кто может покупать товары, сокращается — снижается спрос — замедляется рост цен.

Но в российской экономике это так не работает, объясняет Эльвира Набиуллина.

«Наши решения привели к охлаждению розничного и той части корпоративного кредита, которая в меньшей степени завязана на государственный спрос. При этом замедление кредита проявилось прежде всего в розничном сегменте. <…> Корпоративное кредитование пока продолжает расти высокими темпами. В результате в июле-августе рост общего кредитного портфеля существенно не изменился».

То есть людям кредиты получить стало труднее, а предприятия, «завязанные на государственный спрос», который понятно что означает, как брали кредиты, так и берут.

«Неравномерность динамики по сегментам кредитования — это нормально, — оговаривается глава ЦБ. — Мы не ждем от ключевой ставки одинакового влияния на все части рынка. Важно, что для снижения инфляции нужны более умеренные темпы кредита в целом».

Соображение верное, только более жесткая денежно-кредитная политика (Центральный банк повышает ставку) при мягкой фискальной политике (правительство наращивает финансирование приоритетных для себя отраслей) будет создавать еще более жесткий перекос в структуре ВВП. «Производство металлических изделий без учета машин и оборудования» будет расти независимо от стоимости кредита. И занятость здесь будет максимальная. А вот гражданские отрасли станут испытывать дефицит и капитала, и труда.

Собственно, о таком дефиците Эльвира Набиуллина тоже сказала.

«В сентябре индикатор текущих оценок бизнес-климата впервые в этом году ушел в отрицательную область. Это один из признаков замедления экономической активности. Но важно отметить, что ожидания в этом опросе указывают на сохранение высокого уровня оптимизма у предприятий».

Действительно, последние опросы Банка России показывают значительную деградацию оценки текущих условий предприятий в России. Негативное отклонение индекса за три месяца превысило 8 пунктов. Более резко оценки снижались только в 2022 году, а также на пике карантинного кризиса 2020 года и во время кризиса 2008 года.

Ключевой вопрос

«Ключевой вопрос в том, чем вызвано замедление экономического роста: в большей степени охлаждением спроса или шоками предложения? — задала вопрос Эльвира Набиуллина. — Если подтвердится, что в основном это шоки предложения, причем имеющие длительный характер, то денежно-кредитные условия должны быть более жесткими. Нам придется дополнительно подстраивать спрос под ограниченные возможности предложения товаров и услуг».

Другими словами,

То есть, чтоб нам было ничего не купить из того, что хочется.

В принципе, о том же самом сценарии предупреждало и Министерство экономического развития, которое в своем консервативном прогнозе допускает что перегрев, которым сейчас характеризуется состояние экономики России, в 2025 году сменится на противоположное явление — «переохлаждение».

В результате переохлаждения экономики в 2025 году инфляция может сложиться ниже цели Банка России и составить 3,7% (декабрь к декабрю). Это потребует реакции Банка России в виде резкого снижения ключевой ставки, что с учетом отложенного спроса может привести к повышенному росту цен в 2026–2027 годах и запустить новый цикл ужесточения денежно-кредитных условий, — говорится в прогнозе Минэка, который цитирует РБК.

Еще раз: при перегреве экономики — цены росли.

При переохлаждении экономики — цены будут расти, объясняет Минэк (ну если совсем корректно — сначала рост цен замедлится, а потом ускорится).

Подозреваю, что дело не в экономике.

А в чем тогда?

Глава ЦБ РФ косвенно ответила и на этот вопрос: «Важным фактором при принятии решений является бюджетная политика. Изменение структуры и объема расходов и доходов, дефицит и скорость нормализации бюджетной политики оказывают сильное влияние на спрос и, следовательно, на наши решения».

Все прогнозы по поводу мотивов решений ЦБ РФ по умолчанию строятся на предположении, что регулятор:

• независим в своих решениях от правительства
• и заинтересован в снижении инфляции.

Это в «нормальной экономической ситуации».

• А что, если все не так?
• Что, если рынок уже решил, что регулятор не независим в своих решениях, что на все сигналы о ставке и «жесткой ДКП» не надо обращать внимания, поэтому надо успеть взять в долг и закупиться до того, как выплаты и кредиты «кому положено» разгонят инфляцию?
• Что, если устойчивый рост цен — и есть отражение уверенности экономических субъектов в том, что на «сигналы» не надо обращать внимания?

Поэтому ставка «работает» как ограничитель потребительского кредита, а вот как ограничитель правительственных выплат и субсидируемых кредитов «не работает» никак — и у предприятий и отраслей, финансируемых правительством, есть средства на покупку всех необходимых ресурсов. А у других отраслей этих средств не хватает, поэтому ресурсы идут в те отрасли, в которых есть деньги. Так что в этой ситуации ставка работает не столько как ограничитель кредита, сколько как инструмент перекачки ресурсов из «несубсидируемых отраслей» в «субсидируемые отрасли». В результате в «несубсидируемых отраслях» начинается дефицит ресурсов (капитала и труда), а дефицит оборачивается ростом цен.

То есть именно хотелки и цели правительства и стоящего над ним президента ведут экономику страны (скажем аккуратно) к неприятностям.

Повторение пройденного

В 1981 году экономист Игорь Бирман писал: «…если бы моя статья предназначалась для советских граждан, я бы посоветовал им немедленно избавиться от всех накоплений, во всех их формах и даже стараться жить в долг».

Почему?

Потому, объяснял Игорь Бирман, что советская экономика не была ориентирована на выпуск массовых потребительских товаров и предоставление услуг в тех объемах, которые были необходимы для растущего городского населения. При этом власти прекрасно понимали, что денег, которыми они расплачиваются с людьми, выпущено в оборот намного больше, чем может быть произведено товаров «по официальным ценам». Отсюда и всем памятный дефицит, с одной стороны, и регулярные повышения цен — с другой. Нет, в СССР «можно было купить все» — но только в разы (а то и в десятки раз) дороже, чем по «государственным ценам».

Кто не мог/не хотел «покупать втридорога» — нес деньги в сберкассу, ожидая не то светлого, не то черного дня, в то время как Бирман (в книге «Экономика недостач») предупреждал: «…власти лишат население сбережений, вот в этом сомневаться никак не приходится, нет у них другого выхода. Не могу уверенно говорить о каком-то таком или ином варианте, не могу также называть более или менее точных сроков, но, повторю, поскольку ликвидация накоплений абсолютно необходима экономически, власти это обязательно сделают при первой же политической возможности».

Собственно, именно это в 1992 году власти и сделали. Инфляция стерла вклады в сберкассах в порошок. Правда,

Сейчас, конечно же, экономика устроена иначе, но проблема, с которой она сталкивается, очень похожа.

Можно печатать сколько угодно денег, власти могут назначать кому угодно какие угодно «выплаты» — но уровень и качество потребления людей определяется не количеством денежных знаков в руках, а количеством и качеством товаров и услуг, которые люди могут на эти денежные знаки обменять.

А вот количество и качество потребительских товаров и услуг в РФ определяется:

• объемом валютной выручки, которая может «пойти на потребление» (это в реальности: продаем нефть — покупаем все остальное);
• ростом производительности труда: производим больше товаров при тех же трудозатратах — больше потребляем (ну это в теории, потому что нынешняя вынужденная «обратная индустриализация» — это не про рост производительности, а про способность промышленности обеспечивать выпуск металлических изделий любой ценой, хотя бы и ценой снижения общего технологического уровня экономики).

Но ни объем валютной выручки, ни производительность труда в РФ не растут. Если бы росли — мы не видели бы инфляции, а видели бы изобилие товаров по доступным ценам.

А раз так, то, раздавая «выплаты» от живота веером, власти фактически перераспределяют объем доступных потребительских благ, но не увеличивают его. Просто кто-то один, кто получил выплаты, спешит купить товары, ранее ему недоступные, а кто-то другой, кто не получил выплат, — берет кредит, чтобы успеть за первым. Отсюда рост цен и рост кредита, без оглядки на ставку. Ну а рост кредитов означает рост депозитов, так устроена современная финансовая система.

Люди могут не знать макроэкономику, но как реагировать на ту политику, которую проводит правительство, люди понимают. Кто не успел — тот опоздал.

Поэтому и ставка такая.

А последствия мы увидим. Собственно, и ЦБ РФ и Минэкономразвития о них честно предупреждают.