ФСИН на полях форума представила новую форму для отбывающих наказание в ИК — глава Минюста заверил, что она «не только поможет улучшить внешний вид осужденных, но и будет способствовать дальнейшей гуманизации условий их содержания».

Одну из первых сессий было предложено провести в форме игры, обсудив pro et contra в давнем деле Веры Засулич (зампред СК Александр Федоров предложил не прекращать значимые уголовные дела за смертью обвиняемых, вот Засулич и «выкопали»). Александр Звягинцев, представленный собравшимся как «писатель, функционер Института государства и права РАН», поведал переполненному залу, как родилась эта идея.

Министр юстиции Константин Чуйченко посмотрел программу «Бесогон», в которой Никита Михалков разоблачил очередного «беса» в лице Дарьи Треповой, передавшей Владлену Татарскому бюст со взрывчаткой в питерском кафе и приговоренной за теракт и массовое убийство к 27 годам лишения свободы. Фамилия Треповой в голове Михалкова закоротила с фигурой губернатора Санкт-Петербурга Федора Трепова, в которого социал-демократка Вера Засулич стреляла в 1878 году. Чуйченко тоже счел это совпадение знаменательным, и — вуаля! — Звягинцев предложил «не пересматривать дело Засулич», но разделиться на команды обвинения и защиты, а жюри оценить их доводы с точки зрения реалий сегодняшнего дня.

Игра оказалась живой, но двусмысленной. «Оправдать» Засулич означало бы допустить снисхождение, например… — да много к кому например, — но и «обвинительный приговор» шел вразрез с советской традицией, ставшей сегодня одним из компонентов официальной идеологии. Жюри запуталось, несколько раз назвав Трепову Засулич, а вопрос, который возникает у любого юриста по поводу дела Треповой: знала ли она о взрывчатке или была использована втемную — в ходе дискуссии так и не прозвучал (дело случилось в закрытом режиме, и об умысле Треповой или его отсутствии широкая юридическая общественность, в отличие от следствия и судей, ничего не знает).

Этот момент стал единственным, когда в ходе 120 сессий форума тщательно просеянные его организаторами юристы оказались в опасной близости от вопроса о политических репрессиях. Сосредоточившись на правовом регулировании использования самокатов (отдельная с сессия), многочисленные юристы (до 5 тыс. участников) ни разу не вспомнили, например, о движущемся к приговору делу Беркович и Петрийчук.

На самом деле разговор здесь и велся именно о репрессиях, но на языке идеологии, которая образует их изнанку (с точки зрения «форума», наоборот, «лицо», а «изнанку» нечего и обсуждать, она того не стоит). Это официально одобренный (в том числе приветствием президента) «юридический» дискурс, на который будут ориентироваться законодатели и правоприменители.

Председатель КС Валерий Зорькин высказался против возвращения в РФ смертной казни (чего потребовал Александр Бастрыкин) и против закрепления обязательной государственной идеологии (за это ранее ратовал министр юстиции Чуйченко). Важно, однако, как профессор Зорькин обосновал свою позицию: «Конституция — это и есть идеология, и никакой другой не надо».

Зорькин — настолько сильный юрист и теоретик, что иногда и сам недооценивает то, что говорит. На самом деле этой фразой он поставил диагноз и прошедшему форуму, и всей системе правоприменения в том виде, в каком она сегодня сложилась в России. Этот диагноз можно расшифровать как отказ от права в пользу навязываемой государством «единой» этики — она же идеология.

Государство РФ в лице своих судей и «правоохранительных органов» окончательно вышло за пределы рациональной, то есть юридической легитимности.

За невозможностью легитимировать насилие рационально-правовым образом власть и собравшийся в Санкт-Петербурге цвет юридической науки вынуждены искать аргументы в сфере идеологии, изобретая все новых «экзистенциальных врагов русского мира».

Поэтому и наиболее яркие дискуссии форума были сосредоточены не на правовых вопросах, а на предложениях тупо запретить еще что-нибудь в сфере информации (панель об интернете и искусственном интеллекте) и в частной жизни (например, «идеологию чайлдфри» и др.).

Содержательная дискуссия развернулась вокруг новых школьных учебников обществознания. «В 1990-е годы закладывалась мина замедленного действия в системе образования, — пояснил министр просвещения Сергей Кравцов. — Теперь мы создаем комплексную суверенную систему образования в условиях информационной войны, которая ведется в отношении нашей страны». Некто Владислав Кононов, представленный как сотрудник администрации президента, развил эту мысль:

Ну что, правоведы, ясна позиция АП?.. Но какая связь между школьными учебниками и юридическим форумом? Включив в программу эту дискуссию, организаторы в некотором роде проговорились (как и Зорькин): новый «единый» учебник — инструмент квазилегального насилия, принудительно (имея в виду возможность получения аттестата) формирующий такой же «единый», защищенный от пагубного западного влияния, «народ».

Борьба инструментами как бы права (вот тут настоящим его теоретикам было бы интересно обсудить, что понимать под «правом») ведется за картину мира, то есть за то, как в ней окажутся представлены те или иные нынешние действующие лица истории. Переписывание на ходу текущей истории ведется на всех возможных медиаплощадках, прежде всего в судах, но и «юридический форум» от них недалеко ушел и тоже годится.

Не забывали участники и о собственных нуждах: под разработку новых запретительных проектов будут выделены щедрые гранты, а председатель СК Бастрыкин в очередной раз выступил с инициативой ввести уголовную ответственность для юридических лиц. Не углубляясь в теорию, которая вертится в основном вокруг произвольной разницы в понятиях, поясним, зачем это нужно Бастрыкину. Нынешние административные штрафы юридическим лицам выписывают разного рода инспекции, а если переименовать их в уголовные, на этом поле будет пастись Следственный комитет.

Мы наш русский, суверенный юридический мир построим!..

Зорькин прав: нынешняя, глубоко идеологизированная поправками 2022 года (при поддержке Конституционного суда) «Конституция — это и есть идеология». Правовой такую позицию председателя КС назвать сложно, но и аргументов в пользу чрезвычайщины и отсечения любых альтернативных точек зрения в сфере права уже не найти.