— Два с небольшим года назад, когда мы с вами разговаривали в годовщину тюремного заключения Алексея, иск был в апелляционном суде города Ренна. Что произошло дальше?

— Мы считали, что суд должен отменить решение о прекращении дела и предложить следственному судье продолжить расследование. Несмотря на все наши усилия, нас не услышали.

— В чем это проявилось?

— Мы просили провести заслушивание людей, которые могли быть замешаны, а также различные проверки. (Среди прочего, адвокаты требовали провести обыски в компании — в России, во Франции, вызвать одного из руководителей Yves Rocher господина Лепутра, вызвать Брюно Лепру, написавшего «заявление о преступлении» на имя главы СК РФ Бастрыкина. — Ю. С.)

Но суд нам во всем отказал, что очень прискорбно. Например, Лепру был заслушан французскими следователями 5 августа 2019 года, но ни разу не был заслушан следственным судьей (и не вызван в суд. — Ю. С.).

Когда мы запросили новые расследования, представитель прокуратуры Ренна поддержал нашу позицию. Но суд постановлением от 18 июня 2021 года отказал в проведении этих новых расследований*, а затем, 19 мая 2023 года, подтвердил «отсутствие состава преступления».

— Сейчас вы в Кассационном суде?

— Да, была подана кассационная жалоба от имени Алексея, когда он был жив, и Олега. Последствия заявления от имени «Ив Роше», которое мы по-прежнему считаем клеветническим, известны. Олег тоже подвергался преследованиям (отсидел 3,5 года в колонии по делу «Ив Роше»; через несколько дней после смерти Алексея стало известно, что МВД вновь объявило Олега в розыск, без указания причины). Я не знаю, какова его нынешняя ситуация, но пока он не дал мне инструкций прекратить разбирательство, ордер остается в силе. Правопреемники Алексея тоже могут принять решение о продолжении разбирательства.

— Есть ли для этого какие-то сроки?

— Да, я говорил об этом с адвокатом Кассационного суда (представителем Генпрокуратуры в КС. — Ю. С.): у нас есть несколько месяцев, чтобы принять решение…

Сейчас обстоятельства, конечно, совсем не подходящие для того, чтобы обсуждать это с Юлией. Наступит момент, когда начнется диалог, и мы посмотрим. Вероятность добиться в Кассационном суде отмены постановления об отказе в возбуждении дела является небольшой, но такой исход и нельзя назвать невозможным.

Тем не менее я прекрасно пойму, если родственники захотят все это оставить. Очевидно, есть и другие приоритеты.

Но они также могут посчитать, что в память об Алексее необходимо проявить настойчивость.

Со своей стороны, я, конечно, буду уважать их решение, каким бы оно ни было, и не буду пытаться склонить их в ту или другую сторону.

Всем известно, что наказание, которое было приведено в исполнение по возвращении Алексея в Москву [в январе 2021 г.], было вызвано клеветническим, по нашему мнению, доносом главы «Ив Роше Восток».

Это было фактической и юридической основой для жалобы, которую мы подали много лет назад в суд города Вана. Мы по-прежнему считаем, что «Ив Роше», обращаясь в Следственный комитет с жалобой на компанию братьев Навальных (хотя они и не были названы по имени), ни на секунду не могла не знать, что этот комитет является инструментом, созданным Путиным и [работающим] на Путина на протяжении многих лет.

Они не могли не знать, что таким образом они будут служить власти, и, на мой взгляд, именно к этому они и стремились. (…) Мы посчитали, что существует множество доказательств недобросовестности компании, тем более что позже представитель «Ив Роше» заявил в российском суде, что никакого ущерба не было.

И как в таком случае стоит понимать тот факт, что столь профессиональная компания сначала заявляет, что имели место финансовые махинации, а затем — что в конечном итоге ущерба нет? Эта аномалия, на наш взгляд, является одним из доказательств злонамеренности «Ив Роше». Но очевидно, что с их стороны это признание фактов невозможно, потому что в таком случае репутационный риск был бы гигантским.

— Так что компания не только ничего не признает, но и напротив: если вы помните, в 2022 году выступила с пресс-релизом, в котором заявила, что вина братьев Навальных «была подтверждена» в России «тремя судебными решениями». И одновременно в том же пресс-релизе напомнила, что ущерба братья Навальные ей не нанесли…

— Я считаю, что это заявление было проявлением чудовищного цинизма… Потому что руководители «Ив Роше» не имбецилы, чтобы отдавать должное решению, которое, как известно всему миру, сфабриковано судьями, которые являются покорными и угодливыми инструментами власти. (…)

Так что они [компания], конечно, раболепно представили предлог, чтобы придать видимость объективности процедуре, которая не имела под собой никаких оснований.

— Два года назад, в том числе через «Новую», вы обращались с призывом к свидетелям — бывшим или нынешним сотрудникам «Ив Роше» — откликнуться…

— Мы надеялись. Был контакт с журналистом, который базировался в Москве, и через него — с бывшим сотрудником «Ив Роше». Экс-сотрудник подтвердил, что все, что утверждал Алексей, было совершенно точным. Позже стало понятно, что этот человек уже не хочет давать показания и предпочел остаться в тени. Это было как раз около двух лет назад. Этот человек занимал важный пост в компании.

— Он все еще в России?

— Я не знаю. Но Лепру (после отъезда из Москвы. — Ю. С.) обустроился в Дубае, и это само по себе интересно**. Журналистам следует расследовать траекторию пути этого человека. (…)

— Когда «Новая газета» в январе 2022 года, в годовщину тюремного заключения Алексея, направляла письмо в «Ив Роше», мы спросили у них, оказывалось ли на Лепру давление со стороны российских властей (например, путем шантажа) и почему они не хотят хотя бы попытаться исправить то, что сделали, и выступить на стороне Алексея. Но они ответили: нам нечего добавить, «наша компания аполитична», поэтому все, что мы сделали, теперь не наше дело…

— Их ответ демонстрирует еще и то, насколько непоследователен крупный бизнес:

Как это допустимо? Конечно, «Ив Роше» — не единственная компания в мире, которая так поступает…

— У Groupe Rocher есть Кодекс поведения и этики, который прямо запрещает делать подобные вещи…

— Да. В идеале — если бы у нас была такая возможность — мы должны были бы представить [в суде] неопровержимые доказательства очень высокой степени близости между «Ив Роше» и путинской властью. (…) Тем не менее, на наш взгляд, отсутствие таких неопровержимых доказательств не должно было помешать продолжению расследования, учитывая доказательства недобросовестности со стороны «Ив Роше», о которых я говорил выше.

Тем более что судьи очень редко располагают «неопровержимыми доказательствами». Часто они принимают решение по личному убеждению, основанному на совокупности доказательств, — в соответствии с фундаментальными принципами справедливого судебного разбирательства, разумеется.

…Я помню, когда несколько лет назад Алексей появился в кабинете следственного судьи в Ване и сказал судье (со своей красивой, неподражаемой улыбкой), как он рад, что наконец оказался в свободном и независимом суде. Помню ответное удивление судьи (из этого небольшого приморского городка. — Ю. С.), который обычно рассматривал дела о семейном насилии или морском праве…

— Два года назад вы говорили, что в этом деле довольно много шансов на победу. А теперь говорите, что это скорее наоборот. Что изменилось?

— В этом нет противоречия. Я был уверен в том, что в апелляционном суде Ренна мы добьемся отмены решения о прекращении дела. Я выражал уверенность и решимость, тем более что Генеральная прокуратура поддержала нашу позицию.

И я считаю, что судьи в Ване и Ренне были слишком боязливыми в этом деле.

В Кассационном суде все по-другому, потому что Кассационный суд судит по праву, а не по факту (то есть главным образом «проверяет», были ли соблюдены апелляционным судом процедурные нормы, не допустил ли он формальных юридических ошибок. — Ю. С.). Мэтр Поль Матонне приложил все усилия, чтобы представить как можно более убедительное изложение, но шансы на успех невелики, поскольку из-за этих прерогатив пространство для маневра Кассационного суда ограничено: он может изучить мотивировку и возможные противоречия в постановлении апелляционного суда, но не может принять решение относительно того, как апелляционный суд оценил факты.

— А после Кассационного суда останется только Европейский суд по правам человека…

— Мы посмотрим позже. Пока еще об этом преждевременно думать.

* Суд в Ване «решил, что Yves Rocher, направляя заявление [в СК], проявляла осмотрительность и действовала добросовестно — обладая достаточным количеством элементов для того, чтобы полагать, что могло быть правонарушение. Но эта «пруденциальная» оценка доноса (которую использовал суд в Ване), по нашему мнению, является необоснованной: одно дело, когда вы проявляете такую «осторожность», отправляя жалобу на человека в стране, где судебная система нормально функционирует, а другое дело — когда вы «на всякий случай», «из предосторожности», пишете на людей заявление в Следственный комитет России. И заметьте: сначала вы пишете заявление в Следственный комитет России, а только потом, после того как уголовное дело было открыто, проводите проверку — а был ли вам нанесен ущерб», подчеркивала в интервью «Новой» Амели Лёфевр, другой адвокат бюро Bourdon & Associés, занимавшаяся этим делом.

** В Дубае Лепру возглавлял сеть парфюмерных магазинов Sephora, которая принадлежит холдингу LVMH французского миллиардера Бернара Арно. В марте 2022 г. газета Le Monde напоминала о «привилегированных отношениях» Арно с Путиным. О том, чтобы позднее эти отношения были разорваны, «Новой газете» неизвестно. C января 2022 г. «по нынешнее время», как утверждает сам Лепру в соцсети Linkedin, он работает главой созданной им и зарегистрированной во Франции компании PDB Conseil.