«Вели себя подозрительно, а именно — оглядывались по сторонам»

Жесткость (переходящая в жестокость) силовых структур и массовые задержания случались и при прежних губернаторах: достаточно вспомнить, как при Валентине Матвиенко разгоняли «марши несогласных» в 2007-м, а при Георгии Полтавченко — акции протеста на Марсовом поле в 2017-м.

Но при Беглове это, во-первых, участилось, а во-вторых, именно Смольным для репрессий были созданы необходимые условия: публичные акции в Петербурге запрещены на протяжении уже четырех лет.

Временно исполняющим обязанности губернатора Санкт-Петербурга (вместо переведенного на другую работу Георгия Полтавченко) Александр Беглов был назначен 3 октября 2018 года.

И немедленно начались новшества:

• задержания тех, кто приходит встречать административно арестованных, выходящих на свободу;
• обвинения участников протестных акций в создании «помех движению пешеходов»;
• аресты за хранящиеся в рюкзаке маски Путина и свернутые баннеры.
• Более того, подозрительными и подлежащими задержанию были объявлены те, кто оглядывается по сторонам.

Вечером 5 октября 2018 года у спецприемника для административно арестованных на Захарьевской улице полиция задержала более десяти человек, пришедших встречать женщину, отбывшую 20-суточный арест.

Первоначально полиция уверяла, что задержала их за «несанкционированный митинг», но потом отпустила всех без протоколов. Всех их забирали в порядке «проверки» некоего сигнала в КУСП (книга учета сообщений о преступлениях и правонарушениях), который поступил еще вечером 3 октября. Объяснения задержанных, что они (как, например, Дмитрий Гусев и Степан Паршин) этим вечером вообще не выходили из дома, не принимались, а защитников к ним не пускали под тем предлогом, что они «сейчас выйдут».

В тот же день в Смольном соборе полиция задержала четырех политических активистов, написав в протоколах, что они были в «масках Путина», хотя маска была одна, и только в рюкзаке у одного из них, а вовсе не на лице. При этом

Одну из задержанных отпустили, двоим присудили штрафы по 1000 рублей, а тому, у кого маска Путина была в рюкзаке, дали пять суток ареста за то, что он «дерзко совершил правонарушение».

7 октября петербургская полиция всегда особенно нервничает, потому как это день рождения Владимира Путина. Но это же и день убийства Анны Политковской, в память о которой всегда приносят цветы и свечи к Соловецкому камню.

Сама акция прошла без вмешательства полиции, но сразу после этого были задержаны четверо активистов, прошедших по улице Восстания с баннером «Долгих лет тюрьмы». Молодые люди оказались в кутузке, став жертвой «новинки» — пункта 6.1 статьи 20.1 КоАП «Участие в несанкционированных собрании, митинге, демонстрации, шествии или пикетировании, повлекших создание помех движению пешеходов и (или) транспортных средств».

«Держали паспорт на значительном удалении»

Отметим, что до лета 2018 года питерская полиция стандартно обвиняла участников протестных акций в нарушении сразу двух статей КоАП — 20.2 («Нарушение правил проведения публичных акций») и 19.3 («Невыполнение законного распоряжения полиции») — и использовала второе обвинение как повод держать в отделе полиции до 48 часов (при обвинении по ст. 20.2 задержанных должны были выпускать не позднее чем через три часа).

Однако затем президиум Верховного суда этот принцип «двойного наказания за одно нарушение» запретил. И чтобы по-прежнему иметь возможность удерживать задержанных в полиции до 48 часов, им стали «рисовать» пункт 6.1 статьи 20.2.

Дело в том, что за это нарушение суд может арестовать, и полиция может продержать задержанных до двух суток и только потом везти в суд. Что и было сделано со всеми четырьмя пожелавшими «долгих лет».

Что очень важно: новинка в данном случае вопиюще незаконна: применять этот пункт можно только в случае, если действия участников публичной акции реально повлекли создание «помех»: если есть те, кому это реально помешало, и если они об этом заявили. Однако никаких таких «пострадавших» 7 октября не было. Тем не менее двое из несших баннер получили по 10 суток ареста, третий — 15.

Наконец, в тот же день, 7 октября, были задержаны десять активистов так называемого «бессрочного протеста» (в том числе трое несовершеннолетних), которые и акции-то никакой не успели начать. Их «повязали» у Дворцовой площади и продержали в 76-м отделе полиции почти сутки76, обвинив по статье 19.3 КоАП — «Неповиновение полиции». А именно — в ответ на требование предъявить документы, они отказались отдать их в руки полицейским! При этом «держали паспорт на значительном удалении от сотрудника полиции», что «не позволяло проверить наличие в документах необходимых степеней защиты в темное время суток и во время дождя». Заметим:

Но оказывается, молодые люди «провинились» еще и тем, что шли по городу, «имея при себе свернутый плакат с надписью «Бессрочка» (если плакат был свернут, откуда полиция знала, что там написано?).

Я приехал в 76-й отдел, получив информацию, что к несовершеннолетним не пускают родителей, что еду, переданную задержанным, полиция выкинула и что приехавших адвокатов к задержанным не допускают.

Вместе с защитниками Александром Мироновым и Варей Михайловой, друзьями задержанных и активистами «Объединения перевозчиков России» мы провели в отделе больше трех часов. Но единственное, чего удалось добиться, это чтобы отпустили несовершеннолетних (за ними приехали родители).

Других задержанных оставили в полиции на ночь, так и не допустив к ним защитников. «Представитель руководства УВМД по Центральному району», начальник тыла УМВД полковник Александр Псел требовал от защитников нотариально заверенные (хотя закон об этом не говорит) ходатайства о допуске защитников, он уходил (на полтора часа) якобы к задержанным, чтобы выяснить, есть ли эти ходатайства, потом заявлял, что ходатайства они не передали, ну и так далее… В результате протоколы по статье 19.3 оформили без присутствия адвокатов, а задержанные тем временем сообщали, что с ними почему-то «работают» сотрудники из «убойного» отдела…

Но это был еще не весь полицейский спектакль. Поняв, что мы не уйдем, в 76-м отделе объявили план «Крепость» — что делается только при угрозе захвата оружейной комнаты. И, поставив у входа наряд Росгвардии, выставили нас всех за дверь.

Через пять минут план отменили, а через десять снова объявили, потом — еще раз… Полковник Псел заявил, что мог быть «технический сбой» — сработала сигнализация в оружейной…

«Сообщения о противоправных действиях»

В следующие три месяца мы наблюдали около тридцати (!) практически идентичных ситуаций.

Те, кто проводил одиночные пикеты, не требующие согласования, задерживались сотрудниками полиции и доставлялись в отделы полиции на основании неких «сообщений о противоправных действиях», зарегистрированных в упомянутой КУСП, и поступивших от, как правило, не известных пикетчикам «заявителей».

Целью доставления объявлялась необходимость получения «объяснений» по поступившим «сообщениям». Не раз и не два в моем присутствии сотрудники полиции требовали от пикетчиков «проехать в отдел полиции для дачи объяснений», угрожая в случае отказа доставить их принудительно. Мои предложения сотрудникам полиции получить необходимые объяснения на месте неизменно встречали отказ.

Во всех случаях пикетчиков, продержав от двух до трех часов, отпускали (чаще всего — изъяв у них плакаты, с которыми они проводили пикетирование), получив от них объяснения, без предъявления им каких-либо обвинений в совершении административных правонарушений и без составления в их отношении протоколов об административных правонарушениях. Никакого подтверждения упомянутые «сообщения», зарегистрированные в КУСП, ни разу не находили и, скорее всего, были заведомо ложными.

Конечно, эти действия сотрудников полиции — принудительное доставление в отдел полиции лица, проводящего одиночное пикетирование, — фактически были прекращением публичного мероприятия. И это, скорее всего, и являлось их единственной реальной (а не заявляемой) целью — сорвать проведение одиночного пикета, не требующего, как уже сказано, согласований.

При этом действия полицейских (я направлял запросы прокурору города и начальнику ГУ МВД) были незаконны, так как исчерпывающий перечень оснований для прекращения публичного мероприятия приведен в статье 16 Федерального закона от 19.06.2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», и там нет такого основания, как необходимость доставления в отдел полиции для получения объяснений по чьим-либо сообщениям.

Никаких реальных действий по прекращению этой «практики» однако не последовало.

«Несогласованный митинг внутри согласованного мероприятия»

Затем наступило 1 мая 2019 года, когда шествие, всегда проходившее мирно и практически без конфликтов с полицией, впервые за многие годы обернулось массовыми задержаниями активистов демократической оппозиции.

Еще когда демократы начали собираться, выяснилось, что через «рамки», преграждавшие путь к месту сбора, полиция категорически не желает пропускать плакаты и транспаранты с лозунгами против президента Путина и врио губернатора Беглова. Несмотря на то что ни полиция, ни администрация в принципе не наделены правом «фильтровать» плакаты, лозунги, флаги и транспаранты, которые граждане приносят на шествие или митинг. Более того, например, в заявке «Яблока» специально было написано: на шествии допускается ЛЮБАЯ символика, не запрещенная законодательством России. В том числе и агитация против Путина, и против Беглова, и за смену власти, потому что все это в России пока еще не запрещено. Но попытки объяснить это полиции наталкивались на глухую стену.

Большую часть таких плакатов пронести все же удалось — на разных «рамках» контроль был разным и не везде — таким жестким. Но впоследствии это обернулось новым беззаконием со стороны полиции и Росгвардии — и массовыми задержаниями.

Задержав намеченное начало движения на 45 минут, демократов выпустили на Невский — и уже через 300–400 метров остановили: полиция потребовала убрать плакаты «Путин не вечен», «Петербург против «ЕдРа» и «Петербург без Беглова». А получив резонный отказ — поскольку все эти плакаты и лозунги совершенно законны и не запрещены ни одним законом, — начала в жесткой форме задерживать демонстрантов.

Их товарищи отказались идти дальше, пока задержанных не освободят, — на что Росгвардия ответила новыми, еще более жесткими задержаниями. В автозаках оказались более 70 человек, но этим «силовики» не ограничились: шеренги «космонавтов», закованных в бронежилеты и шлемы, бросились на демонстрантов, вытесняя их с Невского, — поступил приказ «освободить проезжую часть для транспорта».

На этом шествие демократов и завершилось, не пройдя и пятой части своего маршрута, — и начались, увы, привычные в последние годы для меня и правозащитников поездки по отделам полиции для помощи задержанным. Там

Где в этих претензиях ночевал закон — неизвестно: шествия, особенно на Первомай, когда разные политические силы идут друг за другом, время от времени останавливаются, ожидая команды на дальнейшее движение. И во время остановок всегда скандировали какие-то лозунги и повторяли «кричалки» — это законное право участников. Но питерская полиция, похоже, плохо учила закон — зато хорошо учила команды начальства, которое велело разогнать оппозицию…

В 70-м отделе полиции Невского района врачи скорой подтвердили мне, что одной из задержанных сломали руку. При мне скорая увезла ее в больницу — но потом вернула в отдел полиции. Правда, в итоге ее отпустили вообще без составления протокола.

В 24-м отделе полиции Невского района на мой вопрос, в чем обвиняют задержанных, мне ответили — статья 20.2 КоАП, часть пятая. Это значит — нарушение правил проведения публичной акции. По этой статье могут только оштрафовать и, следовательно, держать в полиции не более трех часов. Составив протокол, задержанных обязаны отпустить. Но отпускать их вовсе не собирались!

Начальник отдела, полковник Евгений Иванов, заявил мне, что председатель Невского районного суда дал команду (!) полиции — везти прямо сегодня в суд всех задержанных и что суд к этому готов — все судьи в этот день вышли на работу.

Тут целый «клубок» беззакония и произвола.

• Во-первых, закон устанавливает, что дела об административных нарушениях, за которые не предусмотрен административный арест (у нас — именно такой случай, задержанным, как уже сказано, грозил только штраф), рассматриваются в 15-дневный срок. А вовсе прямо не в день задержания.
• Во-вторых, председатель суда не имеет законного права отдавать команды полиции, когда ей везти задержанных в суд.
• А в-третьих, если судей (и явно это было сделано не 1 мая, когда начались задержания, а заранее) вызвали на работу — это означает, что массовые задержания планировались тоже заранее.

Когда эта информация была предана мной огласке, ситуация стала меняться: часть задержанных отпустили, обязав их впоследствии явкой в суд. Но не всех: часть задержанных судили уже глубокой ночью 1 мая. Ряд задержанных получили штрафы, а двое были арестованы на 10 суток, хотя ни в чем не нарушили закон, — его нарушили те, кто их задержал и кто присудил им арест.

Возник вопрос: в чем причина?

COVID в помощь

Осенью 2019 года Беглов стал полноценным губернатором, без приставки «врио» (ценой того, что реальные конкуренты, в том числе автор этих строк, просто не были допущены на выборы при помощи «муниципального фильтра»), а весной 2020 года началась эпидемия коронавируса.

13 марта 2020 года правительство Петербурга под руководством Беглова издало знаменитое постановление № 121 «О мерах по противодействию распространению в Санкт-Петербурге новой коронавирусной инфекции (COVID-19)».

За минувшие годы это постановление менялось десятки раз. Вводились новые запреты и ограничения, отменялись старые, изменялись формулировки — но один пункт этого постановления стоит, как скала, несмотря на то, что уже давно нет никакой эпидемии и никакой реальной опасности для граждан.

А именно —

И еще — вы будете смеяться, но это так: остается нерушимым запрет на курение кальянов в помещениях и на территории предприятий общественного питания и в иных общественных местах.

Все остальные «ковидные» запреты давно сняты — за исключением двух описанных.

И именно под предлогом нарушения этого запрета в минувшие четыре года полиция задерживает граждан, проводящих любые публичные акции и даже одиночные пикеты, не требующие согласований.

При этом, конечно же, все эти годы (даже когда эпидемия была вполне реальной) вирус был опасен исключительно для протестных акций — на акциях провластных он волшебным образом эту силу терял.

Потому что сколь угодно массовые собрания, включая «митинги-концерты» с огромным скоплением народа, организованные для поддержки властей, полицией совершенно не пресекались. Зато в ответ на появление одиночного пикетчика с плакатом немедленно материализовывались полицейские и тащили его в автозак, а затем суд исправно присуждал ему штраф или арест за нарушение «антиковидных» ограничений.

В 2020 году, когда ковид разбушевался не на шутку, все сторонились друг друга, здоровались локтями, открывали дверь плечом, а кнопку лифта нажимали при помощи ключа от квартиры, публичных акций и задержаний на них почти не было. Но наступил 2021 год, и 23 января, после возвращения и ареста Алексея Навального, на Сенатской площади прошла массовая акция протеста, закончившаяся массовыми же задержаниями: в отделах полиции оказалось более 550 человек.

Как обычно, вместе с правозащитниками мы ездили по отделам полиции, но добиться скорого освобождения удалось только в 74-м отделе полиции на улице Доблести, где находились задержанные еще до начала акции на Сенатской площади журналисты Андрей Макашов, Ян Кутин, Анастасия Карпина и Петр Иванов. Замечу, что полиция требовала от них «аккредитации», которая на публичных акциях не предусмотрена никаким законом. Более того, хотелось бы понять, кто должен выдавать аккредитации на несанкционированный митинг.

Понятно, что обвинить ни в чем существенном журналистов (а задержаны были и другие представители СМИ, всего полтора десятка человек) не могли — но, думаю, полиция решала другую задачу: изолировать их на несколько часов, лишив возможности освещать происходящее.

В следующих пяти отделах полиции, где я был, находились задержанные участники акции вперемешку с совершенно случайно попавшими «под раздачу» гражданами, мирно выходившими из метро «Гостиный двор» или мирно гулявшими по Миллионной улице, не собираясь ни в чем участвовать.

Подавляющее большинство задержанных обвиняли по статье 8.6.1 петербургского закона об административных правонарушениях — за нарушение упомянутого «антиковидного» постановления городского правительства № 121, которое запрещало массовые акции.

По этой статье наказание — штраф 4 тысячи рублей, и поэтому задержанных не имели права держать в полиции более трех часов. Но практически во всех отделах полиции, где я был, этот срок нарушался и задержанных отпускали куда позже, ссылаясь на то, что «много работы», или вообще ничего не объясняя.

Так было в 24-м отделе полиции Невского района (44 задержанных, семеро из них несовершеннолетние, один уехал из отдела в скорой помощи, потому что ему стало плохо), в 70-м отделе полиции Невского района (31 задержанный), где процесс освобождения, несмотря на обещания руководства «в течение получаса все оформить», растянулся до позднего вечера, и только после звонков дежурному прокурору людей отпустили. Из Невского района мы поехали в Калининский, в 17-й отдел полиции на улице Демьяна Бедного, куда привезли 43 задержанных (десятерых к моему приезду уже отпустили) — и всех обвиняли по той же статье 8.6.1. А из Калининского района — в Приморский, сперва в 35 отдел полиции на улице Хрулева (30 задержанных), а потом в 53-й отдел полиции на улице Ильюшина, где наткнулись на глухую стену.

Начальник отдела Виктор Москаленко категорически отказался сообщать, сколько задержанных у него находится и в чем их обвиняют, предлагая обращаться в… пресс-службу ГУВД. Попытки объяснить ему, что он говорит с депутатом, а не с представителем СМИ, которого можно отправлять в пресс-службу, оказались безрезультатными: он сделал вид, что не понял. Потом вышла одна из задержанных девушек, с протоколом по той же статье 8.6.1, и сообщила, что в отделе было около 30 человек. Поскольку в том же здании находится Приморское РУВД, я отправился туда — поговорить с руководством и пожаловаться на 53-й отдел. Вышла девушка-сержант — с бланком заявления на имя начальника РУВД, которое мне и предложила написать. Я вежливо отказался, сказав, что в понедельник пришлю им письмо на своем бланке. И, конечно, напишу жалобу начальнику ГУВД Роману Плугину…

Параллельно с этим штаб помощи, который организовало «Яблоко» вместе с правозащитным советом Санкт-Петербурга и которым руководил Григорий Михнов-Вайтенко, принимал звонки по «горячей линии», составлял списки, организовывал развозку воды и еды задержанным через волонтеров (надо сказать, что очень много людей предлагали нам свою волонтерскую помощь), посылал защитников и адвокатов, давал советы и консультации.

А вот другую часть задержанных 23 января так и не отпустили, оставив в полиции на ночь. В том числе 24 человека в 29-м отделе полиции Московского района на Варшавской улице. При этом к ним не пускали защитника, долго не давали передать воду, а на мои звонки в отдел мне отвечали отказом в предоставлении любой информации. Было неясно, почему их не отпускают, — и выяснилось это только утром 24 января. Оказалось, что их всех обвиняют в нарушении по п. 6.1 статьи 20.2 КоАП РФ — «участие в несанкционированных акциях, которое создало помехи для движения транспортных средств или пешеходов или помехи для доступа граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры».

Эта статья предусматривает в качестве наказания не только штраф от 10 до 20 тысяч рублей, но и обязательные работы на срок до ста часов или административный арест на срок до пятнадцати суток. Иначе говоря, по этому пункту можно держать в полиции 48 часов до суда. И это уже не раз применялось ранее, чтобы оставлять задержанных участников протестов на ночь в полиции…

Система не имеет задней передачи

Затем начались суды, десятки людей получили административный арест — и тут выяснилось, что спецприемник на Захарьевской улице, 6, куда отвозят административно арестованных, переполнен.

Арестованных, которых сутками держали в полиции до суда и не поместившихся на Захарьевскую, частично развезли в районные управления внутренних дел и поместили в ИВС — изоляторы временного содержания, не приспособленные для отбытия административного ареста.

А часть вообще отправили в Ленинградскую область: сперва в относительно близкую Гатчину, а потом — в далекие Волосово (100 км) и Лугу (160 км). По заснеженным трассам. Несколько часов в один конец.

Формально закон это позволяет сделать — у города и области одно Главное управление МВД. Но это именно тот случай, когда по существу — издевательство.

Происходящее, как патрон в обойму, укладывается в то, что прямо запрещает Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Причем так обращаются не с уголовными преступниками, а с теми, кто всего лишь вышел мирно протестовать на улицу.

При этом имелась абсолютно законная возможность не подвергать людей такому обращению. Для этого надо было воспользоваться пунктом 1 статьи 31.5 КоАП РФ «Отсрочка и рассрочка исполнения постановления о назначении административного наказания». Он позволяет отложить на срок до месяца исполнение административного наказания, если оно невозможно по объективным причинам.

Ситуация именно такова: спецприемники переполнены, а все прочие способы содержания арестованных — как минимум полузаконны, если не прямо незаконны. Значит, для тех, кому нет мест в городском спецприемнике, надо отложить исполнение административного наказания. Ничто не мешает отбыть эти «сутки» позднее — когда для этого будут законные и нормальные условия. Никакой катастрофы не случится.

С таким предложением — незамедлительно применить положения статьи 31.5 КоАП к тем, кто уже арестован, — выступила большая группа общественных деятелей и правозащитников: кинорежиссер и член СПЧ при президенте РФ Александр Сокуров, член СПЧ и ответственный секретарь правозащитного совета СПб Наталия Евдокимова, бывший уполномоченный по правам ребенка в Петербурге Светлана Агапитова, правозащитник и священнослужитель Григорий Михнов-Вайтенко, писатель Нина Катерли, главные редакторы: «Новой газеты» в Петербурге» — Диана Качалова и «Эха Москвы» в Петербурге» — Валерий Нечай, переводчик и обозреватель «Росбалта» Тамара Иванова-Исаева и автор этих строк.

Аналогичное обращение направил и уполномоченный по правам человека в Петербурге Александр Шишлов, отметивший, что «исполнение принимаемых в таком большом количестве решений об административном аресте физически не может быть обеспечено ГУ МВД без нарушения гарантированных законодательством прав арестованных», и предложивший применить отсрочку исполнения наказания.

Никакой реакции не последовало. Суды не приняли ни одного решения по отсрочке наказания. Зато осуществляли ночное и скоростное «расправосудие» — когда задержанных везли в суды, вместо того, чтобы отпустить домой, обязав к явке (выступая в ЗакСе на заседании 3 февраля 2021 года, я говорил, что никакого разумного объяснения этому нет, но, видимо, скоро судить будут прямо в автозаках, организовав «судебный отсек»). И арестованных продолжали помещать в условия, не соответствующие ни закону, ни человечности.

Почему? Напрашивался только один ответ: блюдут честь мундира.

И вообще, арестованные, как объясняет пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, сами виноваты — нечего было участвовать в незаконных акциях…

Бесспорно, руководство полиции, служащее закону, а не начальству, не мешало бы протестующим от слова «совсем». Ничего не перекрывали бы, не посылали толпы «космонавтов», не ломились бы в двери к оппозиционерам с «предупреждениями», и конечно, никого бы не задерживали.

Но практика российской власти такова, что за репрессии против протестующих — как бы жестоки они ни были — точно не накажут. А за недопустимую мягкость — может достаться по полной…

«Полиции нет оснований не доверять»

Как уже сказано, большей частью, задержания на акциях протеста объясняли «антиковидными» запретами.

Однако официальные и провластные мероприятия проводились без всяких затруднений — в том числе и те, где собиралось огромное количество людей.

В мае-июне 2021 года в Петербурге проходили и экономический форум, и чемпионат Европы по футболу (с переполненной фан-зоной на Конюшенной площади, где почти никто не носил никаких масок), и праздник выпускников «Алые паруса» (более 40 тысяч человек собрались на Дворцовой, и тоже почти все без масок). И ничего — ковид совершенно не мешал. Зато прямо перед началом «Алых парусов» были составлены протоколы по «антиковидным» статьям на двух активисток, вышедших на Невский с одиночными пикетами в защиту политзаключенных.

Видимо, как уже сказано, с точки зрения властей Петербурга коронавирус волшебным образом теряет силу на всех провластных мероприятиях, оставаясь губительным на оппозиционных…

Наступил 2022 год — и началась специальная военная операция, в первые дни которой немало граждан выходили на улицы в знак протеста. Задерживались они практически немедленно — со ссылками в том числе и на «антиковидные» запреты, которые продолжали действовать.

Замечу, что, несмотря на то, что вся официальная статистика показывала резкое снижение заболеваемости ковидом, губернатор Александр Беглов отказывался (и отказывается до сих пор отменять режим «повышенной готовности» и отменять запрет на проведение публичных акций).

Мы с коллегой по фракции «Яблоко» в Законодательном собрании Александром Шишловым на протяжении многих месяцев ведем переписку со Смольным и управлением Роспотребнадзора, призывая отменить «митинговые» запреты. И каждый раз получали абсурдные отказы под разными предлогами.

По всей видимости, была поставлена задача: ни при каких обстоятельствах не допустить легального выхода граждан на какие-либо акции протеста, все они должны быть объявлены заведомо незаконными. После чего полиция получала возможность задерживать их участников и отправлять в кутузку, а потом в суд.

В судах задержанные на акциях с теми или иными «антивоенными» мотивами теперь уже получали не только штрафы по «антиковидным» статьям, но и штрафы или аресты по введенным в марте 2022 года статьям о «дискредитации Вооруженных сил».

Защититься от обвинений в «дискредитации», как показала судебная практика, не удавалось практически никому. Суды уверенно игнорировали любые доводы защитников и «привлекаемых» граждан, штампуя решения о штрафах или арестах, не исследовали и не оценивали никакие доказательства и демонстрировали почти стопроцентно обвинительный уклон.

При этом решения о наказании выносились на основе полицейских протоколов и свидетельств, суд писал, что мнению

И конечно, для получения штрафа за «дискредитацию» совершенно не требовалось, чтобы задержанный имел при себе плакат, где что-то говорилось бы о Вооруженных силах, СВО или Украине, — штрафовали за высказывания и лозунги, где об этом не было ни слова, но и полиция, и суд уверенно привязывали их к указанной тематике.

Так продолжалось почти весь 2022 год и весь 2023-й, а в начале 2024 года к описанному добавились упомянутые в начале массовые задержания на акциях памяти Алексея Навального. И опять были продемонстрированы те же симптомы: длительное удержание в полиции, «вменение» административных статей, предусматривающих арест, и оставление в полиции на ночь, а затем скорый и несправедливый суд.

***

Таковы итоги — с точки зрения подавления протестной активности — пяти с половиной лет (с учетом временного пребывания в должности) правления Александра Беглова в Петербурге.

Будет неверным возлагать всю ответственность за это на одного лишь губернатора — тем более что силовики ему формально не подчинены, хотя влияние на них у него, безусловно, имеется.

Свою лепту в нарисованную картину внесли разные структуры власти.

• Губернатор — тем, что сохраняет запреты на публичные акции (а когда этого запрета еще не было, его подчиненные, как правило, отказывали в согласовании акций протеста).
• Полиция — тем, что, демонстрируя свое усердие в борьбе с «внутренними врагами», ведет себя порой даже не жестко, а жестоко, при этом игнорируя многие нормы закона.
• Суды — тем, что выносят решения о наказаниях участников протестных акций, основываясь исключительно на мнении полиции.