Суть дела не только в неприкрытом антисемитизме, проповедуемом многочисленными «борцами за свободу Палестины» под маской «антиколониализма» и «защиты угнетенных». Если бы вдруг (не дай бог!) их родные и близкие стали жертвами чудовищной резни, такой как 7 октября (а ранее на места их благополучного обитания с территории, откуда пришли убийцы, много лет летели бы ракеты и приходили террористы, взрывающие автобусы и клубы), — много ли сочувствия к «угнетенным» и «страдающим», устроившим резню, они нашли бы в своих душах? Или потребовали бы самой жесткой реакции на террор и возмутились, если бы эта реакция была названа «непропорциональным применением силы»?

Когда под предлогом «зависимости от контекста» и «все не так однозначно» или стирается различие между добром и злом, или зло выдается за добро и наоборот.

Когда агрессор, творящий беспримесное зло, вдруг предстает в облике жертвы обстоятельств, которая подвергалась дискриминации и получала душевные травмы. И которая была «вынуждена» проявить агрессию — и потому ее действия заслуживают понимания и сочувствия, а то и полного оправдания. А жертва — если она посмеет сопротивляться — объявляется агрессором, который, оказывается, давно готовил нападение, но его просто опередили.

Когда родственники погибших 7 октября (цитирую социолога Виктора Вахштайна*) не могут понять из статьи философа Джудит Батлер, почему их родные стали жертвами не чудовищного погрома и геноцидальной резни, а «вспышки очистительного насилия», «вдохновляющего акта эмансипации и антиколониального сопротивления». При этом единомышленниками г-жи Батлер террористы объявляются ведущими «мужественное сопротивление», а те, кто борется с террористами, получают ярлыки «угнетателей» и «колонизаторов»…

Массовым становится убеждение в том, что добра нет, а есть только разные степени зла. И что все «зависит от контекста», то есть с какой стороны посмотреть, и для обоснования своей позиции всегда найдется тот ракурс, с которого ситуация будет выглядеть как эту позицию подтверждающая.

Эту логику много лет в различных ситуациях использовали различные политические режимы — и не только тоталитарные, но и вполне демократические (вспомним известное «Наш сукин сын», сказанное президентом США в адрес одного из латиноамериканских диктаторов). И классическое Realpolitik — это ведь именно о том, что ценностей нет, а есть только прагматические интересы…

Но именно в последние годы эта логика стала распространяться, как лесной пожар.

С одной стороны, она превращается в одну из основ политики нынешней российской власти, которая на критику своих действий отвечает «а у них еще хуже», «там вообще за это расстреливают»… При этом пропагандисты рассказывают о «несвободе слова» и «преследованиях политических оппонентов и журналистов» на Западе (нет, чтобы на себя оборотиться).

В рамках этой же «релятивистской» логики власть, подобно советской предшественнице, объявляет свои решения вынужденными. Ссылается на разные прецеденты — например, на «косовский», при этом забывая, что в те времена Россия выступала против независимости Косова, заявляя, что ее население не пользуется правом на самоопределение.

Блокаду Газы российский президент, которого «высоко ценит» ХАМАС, сравнивает с блокадой Ленинграда, но рядом нет независимых СМИ, которые могли немедленно разбить это сравнение…

А с другой стороны, этой логикой пользуются (большей частью левые) многочисленные «борцы с колониализмом и дискриминацией», в результате чего (еще раз процитирую Виктора Вахштайна) «постколониальные исследования превратились в риторическую машину оправдания зверств ХАМАС».

Беспокойства у их авторов не вызывает лишь один вид насилия и дискриминации — призывы убивать евреев и уничтожить еврейское государство. Они не укладываются в выбранную «постколониалистами» картину мира, где «жертвы колониализма» могут совершать любые преступления, и на них закроют глаза, зато ответ на террор будет объявлен «геноцидом».

«Постколониалисты» не замечают насилия со стороны ХАМАС, но крайне озабочены насилием в отношении Газы. Заявляют, как генсек ООН Антониу Гуттериш, что резня 7 октября — результат того, что «палестинский народ подвергался удушающей оккупации в течение 56 лет» (при том что Израиль покинул сектор Газа в 2005 году, предоставив его жителям самоуправление и продолжая бесплатно снабжать их водой, газом и электричеством). Участвуют, как «экоактивистка» Грета Тунберг, в митингах под лозунгом «Палестина от реки до моря», смысл которого — в уничтожении Израиля. Или пишут, как журналистка Маша Гессен, статьи, где ситуация в секторе Газа сравнивается теперь уже не с блокадой Ленинграда, а с Варшавским гетто.

Между тем (сошлюсь на экономиста и аналитика Андрея Мовчана*), в отличие от ХАМАС,

А вокруг Варшавского гетто (в отличие от Газы) не находилось множество стран, населенных евреями, с населением многократно большим, чем в Германии, и эти страны не направляли в гетто гуманитарную помощь, оружие и деньги…

Все это — признаки тяжелой и усиливающейся болезни, поразившей часть общества, симптомы которой — потеря моральных ориентиров и отрицание признаваемых всеми (или почти всеми) ценностей. С переменой мест правды и лжи, агрессоров и их жертв, белого и черного. И с представлением людоедских суждений как допустимого «выражения свободы мнений» и требованием «толерантности» и «эмпатии» в отношении убийц и бандитов с учетом их тяжелого детства, безрадостной юности и отсутствия жизненных перспектив.

Именно отсюда рождаются упомянутые «все не так однозначно» или «это другое», позволяющие в упор не видеть зло и презрительно отмахиваться от добра.

Масштабы этой болезни таковы, что может оправдаться печальное утверждение братьев Стругацких из романа «Отягощенные злом»: «Из десяти девять не знают отличья тьмы от света, истины от лжи, чести от бесчестья, свободы от рабства».

Поскольку (приписывается то Илье Эренбургу, то Александру Солженицыну) «волкодав прав, людоед — нет».

* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов»