«Новая» обратилась к одному из ведущих политических экспертов страны по террору, лучше других испытавшей, что есть террор в своей истории и повседневности, с просьбой прокомментировать возникшее в России «театральное дело» об оправдании терроризма. Публикуем мнение человека, чье имя не называем по причинам, известным редакции.
— Поскольку статья 205 часть 2 УК РФ содержит фразу «Публичный призыв к осуществлению террористической деятельности и публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма», нам необходимо мнение мирового специалиста по реальному террору, который понимает всю серьезность и объем этого явления. Вы читали пьесу?
— Да, пьесу Светланы Петрийчук читала и даже смотрела по ссылке спектакль. Максимум, как я смогу вам помочь, — это поговорить о контенте спектакля и пьесы, потому что я действительно специалист по террору, а не по праву. Я практический эксперт по вопросам Ближнего Востока, ислама и терроризма, различных радикальных течений.
— Вы усматриваете в пьесе признаки радикализма и оправдания терроризма?
— Я усматриваю в ней исключительно критику радикализма и терроризма и критику вербовки несчастных женщин, которых автор там описывает в виде Марьюшки, — в ряды террористов. То есть они даже не понимают, куда они попадают.
Автор просто описала явление, которое действительно существует, и все. Это все, что есть в пьесе. Не было там призывов к террору, наоборот.
То есть после того, как посмотришь такую пьесу, хочется этих женщин обнять, напоить чаем и сказать: «Оставайтесь дома».
— Ситуация, которая описана в пьесе «Финист — Ясный Сокол», типичная или штучная?
— Она достаточно типичная для определенного количества женщин, которые были завербованы в ИГИЛ*. В течение нескольких лет, примерно с 2013 года до 2016-го, почти до 2017-го, тысячи женщин были завербованы в ряды ИГИЛ, многие из которых попадали в «Исламское государство»*, вообще не представляя, что именно там будет. Многие из них не понимали до конца, на что они идут. Многие из них до сих пор остаются, кстати, уже в лагере бывших жен, который находится в Ираке. Во многом тут речь идет о женщинах, которые просто не имели ни малейшего представления, куда они попадают. С другой же стороны, есть достаточно женщин, которые понимали, что они принимают участие в определенном идеологическом направлении, они шли на это, зная. Но тут совершенно другой случай. Описать что-то — не значит призвать к этому.
— Безусловно. А вам как эксперту по террору известны случаи, когда художественная реальность влияла на реальную жизнь?
— Из моей практики, в террор идут очень разные люди по очень разным причинам. Это может быть человек, которому действительно важна идеология, к которой он присоединяется, это может быть человек… А поскольку, еще раз, я занимаюсь не просто террором, а занимаюсь террористами и теми, кто переходит в ислам тоже, то есть это явление я исследовала во время своей докторской, то моя докторская, кстати, была связана со странами Европы (Франция, Италия и т.д.). И там я исследовала такие явления, как приход в ислам по разным причинам. И я вам могу сказать, что причины абсолютно разные. Когда «Исламское государство» провозгласило себя как халифат, я брала интервью у разных людей, которые стали присоединяться к «Исламскому государству» (это была часть исследовательской работы), и причины варьировались очень-очень сильно.
Многие присоединялись просто потому, что им хотелось тоже совершать всякие, назовем это так, зверства. Они говорили: я настолько увлечен видеоиграми и, наконец, могу сделать это в реале.
По поводу женщин. У женщин другие обычно причины для того, чтобы присоединяться к радикальным организациям, особенно к организациям другой религии. И эти причины очень часто как раз такие, как причины этой Марьюшки. Я могу себе представить, что, может быть, кто-то скажет: на меня что-то там повлияло, я прочитала что-то и, в общем, решила. Но в пьесе совершенно другой посыл. Если рассуждать как обвинители, можно сказать: я увидел на улице ДТП и решил сам сбить человека. Примерно такая же аналогия.
— Чтобы грядущий суд лучше ориентировался в теме, что вы могли бы посоветовать этому суду — какие материалы?
— Знаете, у меня серьезное опасение: не важно, что я сейчас скажу, что бы я ни сказала, это никаким образом не поможет суду, потому что этот суд не по сути. То, что сейчас происходит, — огромнейший фарс, который вообще непонятен нам, людям, которые живут за границей, мы не понимаем, что происходит.
Это выглядит как один большой, совершенно ужасный, не могу сказать анекдот, но это не реальность — то, что у вас происходит, это совершенно ненормально. Ничего не поможет.
Если я скажу сейчас какие-то вещи большие про террор или про ислам, это тоже не поможет суду, потому что суд сейчас обвиняет не за контент пьесы, а собирается судить за совершенно непонятное для меня…
Фото: Zuma \ TASS
— А что такое публичное оправдание терроризма вообще?
— Публичное оправдание терроризма совершается обычно террористами. Это значит, что нужно быть абсолютно в теме. Например, у того же самого «Исламского государства», у ИГИЛ, у них есть целое крыло, которое занимается пиаром. И вот это крыло не просто оправдывает терроризм, оно его распространяет, оно совершает некий акт вербовки через так называемый дават; это пропаганда. И пропаганда осуществляется разными способами, и никогда дават не выглядит вот как эта пьеса. Потому что эта пьеса говорит как раз о стороне совершенно обратной, о стороне пострадавшей, а не о том, как хорошо в «Исламском государстве» девушкам.
— В пьесе речь идет о сломанных судьбах…
— Конечно, абсолютно.
— И мы воспринимаем это как историю несчастных, которых обманули, которые попались в ловушку.
— Конечно, а иначе и невозможно рассматривать эту историю. Это история, которая показывает некое поведение женщин, которые выросли на сказках и не понимают, на что они идут.
— И непонимание, неведение — существенная часть сюжета.
— Именно.
— Но вы-то живете в условиях абсолютного понимания. Что такое сегодня терроризм, что такое террор?
— И сегодня, и вчера, и всегда цель террора — создать панику. Это от английского слова terror. Создать панику в гражданских рядах. Обычно, когда говорим о терроре, речь идет не только о военных действиях на поле боя, речь идет о военных действиях в гражданской обстановке.
И практически всегда главная цель террора — шокировать.
Для чего это делается? Обычно это делается из политических целей, но идеология может быть очень разная — может быть религиозная, может быть националистическая и т.д.
В данном случае террор, который сейчас производится исламскими группировками, — это религиозный террор, то есть это и есть его мотивация. Но цели политические. Для того чтобы достигнуть как можно больше импакта, то есть чтобы на них больше обращали внимания, чтобы больше людей к ним присоединялись. То есть сам факт террора — не только тактика, это еще и стратегия тоже.
— Есть ли у вас перед глазами примеры художественного осмысления драмы террора?
— Да, конечно, — в кино. Последние несколько лет очень часто снимались различные сериалы и фильмы практических во всех странах. И «24 часа» с Кифером Сазерлендом — сериал, который говорит о терроре. «Родина», пожалуйста, «Похищенный» и т.д., есть очень много различных сериалов. Я вам дам последний пример — сериал под названием «Халифат», где как раз говорится о терроре «Исламского государства». Есть еще сериал, который вышел как раз о женщинах «Исламского государства», часть которых тоже таким же образом была завербована, по-моему, он называется The Crows («Вороны»), потому что все они одеты в черное.
Так что если судят сейчас Женю Беркович, а также других людей за то, что они распространяют террор, — то, видимо, и тех, кто занимается изучением террора, и кто пишет, как мы, про террор статьи, естественно, против террора, то, видимо, всех нас тоже нужно судить.
— За пропаганду терроризма?
— Только из-за того, что мы говорим о самом факте того, что терроризм существует, и пытаемся с ним бороться.
— Каким вам с вашего берега представляется происходящее сейчас в России?
— Это фарс. Я не могу себе представить, что это действительно происходит, у меня такое ощущение, что я сейчас кино смотрю — про террор, кстати. Про государственный террор против граждан.
Повторяю: я не только читала пьесу, я посмотрела спектакль. Мне прислали ссылку, я посмотрела, абсолютно ничего там нет призывающего к террору. Наоборот.
Фото: dpa / picture-alliance
— В этом и есть невероятный абсурд ситуации. Что могут сделать такие люди, как мы с вами, для того, чтобы этому противостоять?
— Ох, самый тяжелый вопрос, наверное. Во-первых, я очень сочувствую вам и тем, кто в этом живет сейчас. Это как попасть обратно в историю. Все у вас происходит с какой-то дичайшей быстротой и катится все дальше и дальше. К сожалению, ничего кроме как говорить об этом, писать об этом, кричать об этом на всех углах, чтобы хоть что-то изменить, я не могу себе представить.
* Признана террористической международной организацией и запрещена в РФ.
