На прошлой неделе ЦИК России подвел итоги выборов, но до сих пор не завершились разбирательства, связанные с применением систем интернет-голосования на выборах 17–19 сентября в нашей стране. Наблюдатели и члены комиссии были лишены объективной информации, необходимой для подсчета голосов и проверки правильности установления итогов голосования. В конце голосования владельцы сервера вынесли протокол с результатами членам избирательной комиссии на подпись. Проверить, голосовали ли избиратели сами, все ли электронные выписки из оригинальных бюллетеней, отображаемых на экранах устройств избирателей, попали в систему, были ли они обработаны без ошибок, переголосованы или частично подменены до публикации в зашифрованном виде и подведения итогов голосования, — не представляется возможным.

И это было предсказуемо.

На дальних подступах

Более года назад члены Технической рабочей группы (ТРГ), специально созданной Общественной палатой (ОП) Москвы для рассмотрения вопросов создаваемой для москвичей системы интернет-голосования, по просьбе руководителя Технической рабочей группы по дистанционному электронному голосованию Артема Костырко разработали и направили в Департамент информационных технологий города Москвы требования, которые по их мнению обязательно должны содержаться в техническом задании (ТЗ) на систему. По каждому разработанному требованию были приведены примеры их реализации на классических избирательных участках.

Например, было предложено требование предоставить избирателям, членам комиссий и наблюдателям понятные и доступные методики, инструменты и документацию, необходимые для того, чтобы можно было убедиться, что избиратели голосуют лично, соблюдается тайна голосования и голоса учитываются системой без искажений. Такая проверка возможна на классическом избирательном участке, где избиратели самостоятельно получают, заполняют и опускают оригиналы бюллетеней в прозрачный накопитель, а члены комиссии и наблюдатели имеют возможность одновременно убедиться, что избиратели голосуют лично, с соблюдением тайны голосования, что бюллетени попадают на дно прозрачного ящика без изменений, остаются в сохранности и подсчитываются избирательной комиссией верно.

Помимо этого требования, были разработаны и направлены в ДИТ Москвы еще более 30 формулировок с требованиями к системе. Однако решения о включении их в ТЗ до выборов 19 сентября добиться не удалось. О том, что это были за предложения, какие и в каком виде были получены ответы от ДИТ Москвы, было описано Виктором Толстогузовым.

По просьбе Э.А. Памфиловой направить всем свои предложения по ДЭГ, высказанной на общественном обсуждении интернет-голосования в прошлом году, аналогичный документ был направлен и в ЦИК России. В своем ответе ЦИК сообщил, что предложенные требования «могут быть учтены при дальнейшем развитии программно-технического комплекса ДЭГ после дополнительной проработки и определения технически реализуемых и экономически оправданных подходов по их реализации». Конечно, непонятно, как техническая реализуемость или экономическая оправданность может стать причиной сокращения имеющихся прав участников избирательного процесса, установленных 67-ФЗ.

Сомнительное техзадание ДИТ Москвы

Что же в результате вошло в ТЗ на систему интернет-голосования для москвичей?

В марте 2021 года на сайте единой информационной системы в сфере закупок был размещен заказ на выполнение работ по созданию государственной информационной системы «Система дистанционного электронного голосования» на сумму 270 млн рублей. В закупке опубликовано ТЗ, подписанное Артемом Костырко.

Опубликованное ТЗ составлено, по нашему мнению, непрофессионально. Например, согласно ему требуется создать государственную информационную систему дистанционного электронного голосования (ГИС ДЭГ), а затем установить ее на оборудование, предоставленное заказчиком. Однако список оборудования в ТЗ не приведен. Или, например, согласно этому ТЗ, после заключения контракта необходимо согласовать с заказчиком и выполнить множество частных ТЗ, текст которых не приведен. В результате заказчику стали поступать вопросы через систему Госзакупок.

На вопрос о том, как участник может создать систему и рассчитать стоимость работ, если состав и характеристики оборудования, на котором она должна работать, не описана в ТЗ, государственный заказчик не моргнув глазом отвечает: «Трудоемкость работ не зависит от состава, детального описания характеристик оборудования Заказчика, на котором должна быть установлена Система, местоположение оборудования Заказчика и условия доступа к этому оборудованию».

На технический вопрос о формате и структуре неких «логических и интерфейсных файлов», «внешних входных элементов» и «внешних запросов», о которых упоминается в ТЗ без необходимого технического описания, ДИТ без тени сомнения отвечает, что их подробное описание указано в (!) Методике расчета планируемой стоимости работ, утвержденной Департаментом экономической политики и развития г. Москвы. Кто не знает — «методика расчета» в Госзакупках — обычно очень короткий и малосодержательный документ, который анализирует стоимость похожих закупок и на ее основе выводит «разумную цену» контракта. Каким образом методика расчета стоимости может ответить на технические вопросы по запрашиваемым форматам взаимодействия ГИС ДЭГ с внешними системами? Например, каким образом наладить работу ГИС ДЭГ с порталом mos.ru или ГАС «Выборы»? Должного ответа не поступило.

На вопросы о необходимости разработки системы с учетом требований закона об основных гарантиях избирательных прав граждан (67-ФЗ), в том числе о порядке обеспечения открытости и гласности процедуры подсчета голосов избирателей при использовании системы, допустимости нумерации бюллетеней, запрещенной 67-ФЗ, необходимости хранения документов с использованием электронной подписи, о функционале для наблюдения и многие другие, заказчик отвечает одинаковым, ничего не значащим набором фраз.

В целом документ нам говорит о том, что ДИТ как минимум безответственно отнесся к разработке ТЗ на систему интернет-голосования для москвичей. Несмотря на это, у некоторых участников закупки не возникло никаких вопросов, и среди них был выявлен победитель — АО «Лаборатория Касперского». Каким образом ДИТ Москвы смог бы использовать это ТЗ, чтобы потребовать с исполнителя необходимость обеспечения требований 67-ФЗ — непонятно.

Опыт показывает, что плохо составленное ТЗ приводит как минимум к некачественному выполнению работ. Поэтому проблемы с системой хорошо предсказывались.

Разъяснения ДИТ Москвы

Перед выборами «Новая газета» направляла запрос в ДИТ в связи с подготовкой статьи Андрея Заякина и Александра Исавнина, в которой, в частности, подробно обсуждается отсутствие нормативной правовой основы, предписывающей использование конкретных технических решений в ходе ДЭГ. Ответы ДИТ нас частично рассмешили, а частично подтвердили наши опасения.

Начнем с рассмешивших. На вопрос № 2 о полном перечне оборудования и программных продуктов ДИТ отвечает: «Московская система ДЭГ разработана специалистами Правительства Москвы и подрядных организаций согласно государственным контрактам, в ней не используются сторонние программные продукты. Система размещена на серверном оборудовании Центра обработки данных города Москвы». Все, точка. Исчерпывающего перечня нет — чтобы в случае возникновения неучтенных сущностей поднимать тревогу.

Нас также рассмешил ответ на вопрос № 5 об учете п. 2. требований «Голоса» (движение признано иноагентом. — Ред.) опубликовать «техническую документацию, исходные коды, состав оборудования и его местоположение» ДЭГ. ДИТ пишет, что требования учтены. Это не так. Как следует из ответов № 6 и 7, не были опубликованы технические паспорта, руководства по эксплуатации; также не был опубликован состав оборудования и его местоположение.

Нас также рассмешили противоречия между отдельными ответами. Так, в ответе № 2 утверждается, что программный код доступен по ссылке, а в ответе № 4 — что опубликован весь код. В ответе № 3 же утверждается иное: «Серверная часть ПО по требованиям информационной безопасности не является публичной».

А вот ответы, которые вполне соответствуют нашим довыборным опасениям и поствыборным печальным находкам.

Согласно ответу № 11, у наблюдателей и членов комиссии не было и не могло быть доступа к помещениям с оборудованием для ДЭГ. Это значит, что наблюдатель и член комиссии не имел даже теоретической возможности проверить, что на серверах ДИТ не запущено никакое вредоносное ПО или не установлено никакое нештатное оборудование. На «аналоговом» участке это означало бы, что комиссия не имеет возможности проверить опечатывание урны и отсутствие в ней посторонних предметов и устройств (например, измельчителя бюллетеней, принтера или кушающего бюллетени крокодила).

Ответ № 12 наиболее примечателен: «В дни голосования на электронных УИКах будет развернута нода наблюдателя, которая позволит любому техническому специалисту получить доступ непосредственно к блокчейну, проверить работу системы и убедиться в ее стабильности и неизменности».

Но мы знаем из интервью Николая Колосова и Ильи Сухорукова, что нода наблюдателя не обеспечивала доступ непосредственно к блокчейну, не позволяла посмотреть в нем отдельные записи, а лишь выдавала просуммированные цифры явки. На аналоговом участке это означало бы, что наблюдатели не видят ни выдачу бюллетеня, ни как его бросают в урну, а видят только табло у охранника с количеством прошедших на участок.

На наши послевыборные вопросы, направленные 27 сентября, ДИТ Москвы пока что не ответил вовсе — будем рады опубликовать ответы.

Федералы молчат, и это еще хуже

Мы также пытались разобраться с федеральным ДЭГ, отправив запрос в ПАО «Ростелеком», роль которого в организации федерального голосования аналогична роли ДИТ в Москве. Вопросы, которые были заданы, были аналогичны вопросам, задававшимся ДИТ.

Ответом была куцая отписка: «Информация, перечисленная в запросе, относится к организации и проведению государственных и муниципальных выборов в РФ, и материалам общедоступного портала дистанционного электронного голосования vybory.gov.ru, владельцем информации о которых является Центральная Избирательная Комиссия РФ».

13 сентября в ЦИК были отправлены запросы как про московскую, так и про федеральную систему. 1 октября мы получили ответ ЦИК без подписи члена ЦИК или сотрудника — просто от «пресс-службы», без имени и фамилии. Коротко его содержание: про федеральный ДЭГ не скажем, потому что, во-первых, вам не положено про это знать — секретная информация; во-вторых, потому что никто не сомневается в его честности; в-третьих, потому что вы запрашиваете «консультирование», а мы никого не консультируем; про московский ДЭГ не скажем, потому что писать надо было в МГИК.

Разве в ФЗ-67 есть хоть что-то, что закон предписывал секретить? Наоборот, деятельность комиссий при подготовке и проведении выборов, референдума, подсчете голосов, установлении итогов голосования, определении результатов выборов, референдума осуществляется открыто и гласно (ст. 3 ФЗ-67).

Если ответ ЦИК без подписи аутентичен, то из него следует, в том числе, что засекречена и следующая информация, которую запрашивала «Новая газета» — частично процитируем наш запрос:

На сайте vybory.gov.ru опубликованы некоторые материалы про ПТК ДЭГ, поясняющие принцип работы, и на фоне ГИС ДЭГ Москвы федеральная система выглядит лучше. Однако понимание этих материалов требует наличие специальных знаний, в том числе углубленных знаний в области криптографии, недоступных для рядовых избирателей. Кроме этого, опубликовано далеко не все, в том числе не представлены методики контрольных проверок, что делает ценность такой системы не выше московской.

Балаган в электронном избиркоме

Неприличная суета на московском электронном избирательном участке в день выборов: заявления председателя УИК ДЭГ с выпадами в адрес наблюдателей — мол, не пустим, чего вам не сидится, отключение ноды наблюдателя (вполне бесполезной), периодические исчезновения сотрудников ДИТ, задержка обработки бюллетеней (расшифровки и выявления переголосованных бюллетеней), странные речи про ФСБ — не должны переключать наше внимание с главного, что произошло в ночь с 19 на 20 сентября.

Главное же, что в результате подсчет голосов проводился не только в отсутствие наблюдателей, но и в отсутствие комиссии. Всю работу за комиссию, в том числе работу с бюллетенями и обращениями граждан, разбор и устранение различных ошибок, оценку влияния на результат появившихся сбоев фактически выполнили сотрудники ДИТ Москвы, предъявив в конце комиссии для подписания итоговый протокол. Избирательные комиссии и наблюдатели не имели возможности убедиться в правильности установления итогов голосования и соблюдении всех процедур в рамках 67-ФЗ. Как оказалось, в настоящий момент невозможен даже независимый пересчет голосов по вторичным данным с сайта observer.mos.ru, поскольку по сообщениям сотрудников ДИТ, данные цепочки переголосований были удалены.

Происходящее в федеральном избиркоме, то есть в ТИК ДЭГ, которая установила с помощью федерального ПТК ДЭГ результаты 1691 голосования, с участием 635 тыс. избирателей из 6 регионов России, за исключением Москвы, несильно отличалось от московского по своей сути. Члены комиссии ТИК ДЭГ делили и собирали ключ, запускали и останавливали систему, торжественно нажимая на кнопку, и подписывали документы.

Вся работа с избирателями и их бюллетенями тоже была фактически делегирована персоналу и оборудованию сторонней организации — Ростелекому. Контрольных проверок результатов их работы предусмотрено не было.

Один из авторов этого материала (Виктор Толстогузов) побывал членом комиссии ТИК ДЭГ. Несмотря на неоднократные обращения в различной форме, в том числе письменные, ему не удалось взглянуть на необходимое для работы руководство по эксплуатации и руководство оператора ПТК ДЭГ, сертификаты на систему, а также получить у комиссии копию документов на машиночитаемых носителях, по которым можно было бы проверить корректность финального этапа подсчета голосов избирателей по всем голосованиям. На предложение организовать запись данных с зашифрованными голосами избирателей из ПТК ДЭГ с целью обеспечения их неизменности и возможности осуществления контрольных проверок Виктор Толстогузов тоже получил отказ.

На сегодняшний момент еще никто не опубликовал распределение поданных через федеральную систему расшифрованных голосов в зависимости от времени и других параметров. Судя по описанию протокола ПТК ДЭГ, этого сделать и не получится, поскольку у этого комплекса предусмотрен еще один ключ расшифрования, с помощью которого вычисляются данные с результатами голосования. Опубликование этого ключа нормативными документами не предусмотрено. Таким образом, удобный и понятный независимый пересчет расшифрованных голосов по вторичным данным с сайта stat.vybory.gov.ru тоже невозможен.

В классическом представлении происходящее в электронных избиркомах означает, что милиционер Семен Семеныч, сторож дядя Петя и завхоз дома культуры Василий Иваныч самостоятельно получили бюллетени от избирателей, спрятали их в неустановленном месте, выполнили подсчет результатов и вынесли протокол комиссии на подпись, предложив поверить им на слово.

Неудобное. Неизбежное?

После возникновения перечисленных проблем с интернет-голосованием на сентябрьских выборах 2021 г. и высказывания участниками избирательного процесса сомнений в результатах интернет-голосования проблема качества контроля за электронными средствами голосования начала открыто обсуждаться президентом Владимиром Путиным. Это произошло 25 сентября, уже после подведения итогов интернет-голосования и выборов в нашей стране в целом. По словам Путина, его предупреждали, что внедрять интернет-голосование опасно. Но в результате президент согласился с теми, кто заявил, что это неизбежно, удобно для людей, и ему обещали, что сделают все максимально прозрачно и максимально честно.

Непонятно, на чем были основаны доводы тех, кто уверил президента, что интернет-голосование «неизбежно» и «удобно» для людей.

Как комиссия из 12 человек может удобно и объективно убедиться, что сотни тысяч избирателей на их избирательном участке действительно существуют, они голосуют лично и соблюдается тайна голосования, если ни одного избирателя не видно?

Возможно ли им проверить, что в систему записываются данные электронных бюллетеней в том виде, в котором их отправили избиратели, если путь их движения не просматривается?

Если члены комиссии исключены из наблюдения за процессом голосования, то как на них можно возлагать обязанность подписывать протокол?

Наконец, как избиратель может проверить, что его голос был принят системой без искажений и тайна голосования не была нарушена? В порядке дистанционного электронного голосования такой инструкции нет ни для московской, ни для федеральной системы. Странно, что разработчики обеих систем заверяют, что проверка голоса самим избирателем возможна, но при этом почему-то стесняются сообщить, где можно найти понятную для рядового гражданина инструкцию.

Как оказалось на самом деле, вместо простого и удобного наблюдения за наглядным, обеспечивающим на классическом участке тайну голосования случайным полетом бюллетеня на дно накопителя, неравнодушным гражданам предлагается поупражняться в программировании, криптографии ПТК ДЭГ и еще много в чем, носящем технический характер. Очевидно, что в этом подавляющее большинство граждан не разбирается. Сомнительно, что это все способен освоить отдельно взятый человек. При этом нужно учитывать, что многие важные процессы еще не описаны, не все исходные коды и документы опубликованы, и даже непонятно, как убедиться в том, что во время голосования работали именно те коды, которые декларировалась до выборов.

И, конечно, часто произносимый аргумент «не веришь интернет-голосованию — голосуй бумажным бюллетенем» здесь неуместен, поскольку данные всех бюллетеней складываются в один протокол, который в итоге может лишить гражданина своей собственности и свободы.

И это далеко не все проблемы, сопровождавшие подготовку, электронное голосование, подсчет голосов на этих выборах. Мы продолжаем их собирать и систематизировать.

Власть экспертов?

В результате граждане для защиты своих базовых прав вынуждены искать специалистов, разбирающихся в системах электронного голосования. И даже сам Владимир Путин был вынужден оправдываться, что принимал решение об использовании интернет-голосования в России на основе мнений неназванных им экспертов. Странно, что ведущие руководители не заметили на своих примерах нарушения основополагающих прав граждан нашей страны избирать, быть избранными и участвовать в процедурах подсчета голосов на государственных выборах, не прибегая к обязательной помощи посторонних лиц.

В то же время в Германии было достаточно обращения одного из граждан в Конституционный суд для запрета использования компьютеров для голосования, не предусматривающих понятную и удобную для контроля распечатку результата волеизъявления. В решении суда от 3 марта 2009 года говорится, что граждане должны иметь возможность без специальных технических знаний проверять результаты собственного голосования.

Сегодня мы видим, что члены комиссии и кандидаты тоже не могут самостоятельно проверить, верны ли результаты выборов, полученные с помощью интернет-голосования, и вынуждены обращаться к немногочисленным экспертам. Это неудобно — и непонятно, почему это неизбежно.

Эксперты начинают рассматривать вопрос и заявляют, что нет всей необходимой информации для проверки, и обращаются за этим к разработчикам (и это уже после выборов!). Разработчики не раскрывают все данные, ссылаясь на тайну голосования, конфиденциальность информации, органов и регуляторов. Органы и регуляторы заявляют, что ничем не могут помочь, поскольку подчиняются властям и действуют в рамках законов, принятых избранными властями и добавляют: «ну вы сами понимаете». Избранные власти заявляют, что они избраны большинством избирателей, сами в этом не разбираются и вновь предлагают обратиться к экспертам. Получается порочный круг.

Таким образом,

Они не разбираются в хэш-суммах, эллиптических кривых, блокчейнах, гитхабах, исходниках — и вообще не умеют программировать. Они боролись за честность подсчета голосов на своих участках, но к полученным ими результатам голосования было добавлено большое число голосов, наблюдение за происхождением которых было им недоступно, они сильно отличались и коренным образом изменили результаты выборов. По этому поводу более 1600 членов комиссий и наблюдателей направили в ОП Москвы открытое письмо о непризнании результатов интернет-голосования.

Отсутствие доказательств — не доказательство отсутствия

При Общественном штабе по наблюдению за выборами в Москве была сформирована Техническая группа по перепроверке результатов ДЭГ. Опубликован ее первый (предварительный) отчет.

Главный вывод этого отчета — ненаблюдаемость и непроверяемость публичными средствами дистанционного электронного голосования. Этот вывод полностью совпадает с нашими выводами, излагаемыми в настоящей статье.

Именно техническая группа не получила ни исходного «тайного блокчейна», ни необходимых и достаточных сведений (программного кода и ключа) для построения «тайного блокчейна» по публичному. Она имела доступ только к выгрузке «Базы данных 2», содержащей все переголосованные бюллетени. Каковую она должна была принять на веру, о чем и сделана соответствующая оговорка.

Более того, техническая группа оговорилась, что не имела возможности убедиться в целостности даже публичного дампа: проверить, что голосовали с реальных аккаунтов живые люди и что в систему записывались именно такие голоса, какие были поданы ими. Комиссия не могла проверить и не проверяла.

В отношении статистических аномалий при голосовании отчет заявляет: «На основании представленных данных нельзя сделать выводы о присутствии нарушений в ходе работы системы ДЭГ, повлиявших на итоговый результат голосования». Совершенно верно: в рамках стандартов доказывания beyond the reasonable doubt («за пределами разумного сомнения») или хотя бы clear and concise proof («четкое и ясное доказательство») — нельзя, так как рабочая группа была вынуждена работать в пределах предоставленной базы данных и проверить достоверность записей в нем не могла. Для подтверждения фальсификаций на таком уровне доказательности следовало бы найти лиц, которые осуществляли электронные вбросы, предъявить видеозаписи их деятельности, логи их компьютеров, логи серверов ДЭГ, свидетельские показания, явки с повинной и т.п. Рабочая группа по определению не могла проводить такой анализ, поэтому такой вывод был предопределен с самого начала.

А в рамках стандарта preponderance of evidence («баланс доводов») рабочая группа не проводила соответствующей работы по сравнению доказательной базы в отношении ряда претензий; контраргументы отчета, которые выдвигаются против анализа — например, «обеденного перерыва», — носят умозрительный характер, не основаны на анализе эмпирических данных или статистики и являются непротестированными гипотезами, в качестве каковых и приводятся. Поэтому невозможно утверждать (и отчет очень мудро этого не делает), что он опровергает статистические свидетельства возможных фальсификаций.

Статистические методы поиска фальсификаций можно сравнить с классическим опытом: в обычный оптический микроскоп рассматривают броуновское движение взвешенных в воде пылинок. Вы увидите, как маленькая частичка будет перемещаться странными зигзагами. Этот опыт подтверждает атомно-молекулярное учение и позволяет установить, сколько молекул содержится в миллилитре воды. Но отдельные молекулы вы увидеть не сможете. И из этой «невидимости» молекул еще не следует, что атомно-молекулярное учение неверно. Вам просто нужен другой микроскоп (так, например, в электронный микроскоп можно напрямую увидеть отдельные атомы металлов).

Перспективы оспаривания

Как кажется, такой порок установления итогов голосования на электронных УИКах требует постановки вопроса о несоответствии Конституции правовых актов, которые — при всей их неполноте и ущербности — регулировали проведение дистанционного электронного голосования.

ФЗ-67 предписывает устанавливать итоги голосования только избирательным комиссиям, а не каким-то иным субъектам. Федеральный закон от 23 мая 2020 г. № 152-ФЗ «О проведении эксперимента по организации и осуществлению дистанционного электронного голосования в городе федерального значения Москве» не устанавливал исключения из этих правил. Однако утвержденный ЦИК в соответствии с ФЗ-67 «Порядок дистанционного электронного голосования» предписывает, по сути, осуществлять функции избиркомов лицам, не наделенным таким правом, и лишают избиркомы прав и обязанностей выполнять ряд важнейших процедур, в том числе выполнять проверку правильности установления итогов голосования. Формальное подписание избиркомом итоговых протоколов не меняет сущности дела. Таким образом, в силу вмешательства неуполномоченных субъектов граждане России лишились возможности реализовать свое конституционное право избирать и быть избранными.

В практике ЕСПЧ, которая прецедентно связывает российские суды (то есть для них обязательны не только решения по конкретным делам, но и правовые позиции), существует прецедент — дело «Каримов против Азербайджана». Заявитель Хасан Каримов пожаловался в ЕСПЧ на нелегитимный состав специальных УИК, созданных на территории военных частей. Оппозиционер Каримов на выборах набрал 3454 голоса; представитель партии власти — 3661 голос, из них 1369 голосов было получено на двух УИКах в военных частях.

Суд цитирует в своем решении отчет ОБСЕ, которая провела статистический результат этих выборов и выявила существенные аномалии на разных типах участков как по явке, так и по результатам победителя. Суд дал следующую оценку этих (косвенных!) аргументов: «Эти цифры дают серьезные основания утверждать, что на этих УИКах [военных — авт.] избирательный процесс и выражение избирателями своего мнения не были свободными».

Вслед за ЕСПЧ процитируем другой фрагмент отчета ОБСЕ: «ЦИК <Азербайджана> делегировал ответственность по организации и проведению голосования военных Министерству обороны, результатом чего стал непрозрачный процесс». От себя добавим: если в этой фразе заменить «Минобороны» на «ДИТ и Ростелеком», то мы вполне получим Россию вместо Азербайджана.

Суд нашел, что «весь избирательный процесс на УИК № 31 и № 32, включая создание УИКов, списков избирателей и голосование, не соответствовал Избирательному кодексу в части организации выборов на участковом уровне. Следовательно, выборы на УИК № 31 и № 32 проводились вне правового поля, и были поэтому нелегитимными». ЕСПЧ постановил, что поведение азербайджанских избиркомов и судов выявило «очевидное пренебрежение к утверждению верховенства права и защите целостности выборов», и, согласившись с требованием заявителя, признал, что создание УИКов, нарушающих принципы независимости функционирования избирательной системы, предписанные законодательством Азербайджана, нарушает право заявителя на свободные выборы, закрепленное в ст. 3 Протокола № 1 к Европейской конвенции, а отказы азербайджанских судов восстановить нарушенное право нарушают право заявителя на правосудие.

Если предположить существование сферического Конституционного суда России в вакууме, прецедент Каримова должен был бы стать серьезным аргументом в пользу того, что в той мере, в какой ФЗ-67, ФЗ-152 и принятые во исполнение их нормативные акты ЦИК лишают избирательные комиссии контроля над подсчетом голосов и передают такой контроль неуполномоченным субъектам, эти акты нарушают право граждан избирать и быть избранными, закрепленное в Конституции.

Candidatus ex machina

Растущее количество выступлений, публикаций, обращений, жалоб, а также исков, связанных с использованием интернет-голосования, показывает нам, что общество раскалывается на две части. Первая часть контролирует либо верит в развернутый на их территории сервер для голосования — и довольна. Вторая часть не имеет доступа к этому серверу и вообще отказывается верить в чудесные серверы, решающие их судьбу: она не может получить запрошенные документы, требует объективности, открытости и прозрачности процедур, предусмотренных законом, и поэтому нешуточно взволнована.

Электронное голосование, проверка целостности которого требует наличия специальных знаний, нарушает базовые права граждан избирать и быть избранными, делегируя контроль за выборами от избирательных комиссий неуполномоченным лицам. Избирательный закон не должен предусматривать такую порочную процедуру.

Внедрение цифровых технологий в избирательный процесс должно быть направлено не на полную замену членов избирательных комиссий машинами и их обслуживающим персоналом, а на то, чтобы дополнить классические избирательные участки оборудованием, которое выполнит дополнительные проверки, поможет всем участникам избирательного процесса соблюсти все формальности, убедиться в объективности полученных результатов, повысить прозрачность, наглядность, оперативность, открытость и гласность процедуры голосования и подсчета голосов.

Андрей Заякин, кандидат физико-математических наук, сооснователь сообщества Диссернет, редактор дата-отдела «Новой газеты»;

Александр Исавнин, преподаватель Свободного университета, член Технической рабочей группы ДЭГ города Москвы;

Виктор Толстогузов, сотрудник МГТУ им. Н.Э. Баумана, разработчик систем электронного голосования, член Технической рабочей группы ДЭГ города Москвы, член комиссии ТИК ДЭГ с правом совещательного голоса.