Все смешалось в доме Облонских. Возможно, написав это вот так, без кавычек и ссылки на автора, я навлеку на себя обвинения в плагиате. Но даже если так, точнее не скажешь: в нашем доме писателей и читателей все смешалось.
Буквально в последние недели разразилось два плагиат-скандала, заставивших вспомнить прежние кейсы, которые прошли с куда меньшим шумом, но сейчас — в свете новых — вновь кажутся значительными.
Мне лично во всем этом самым интересным кажется не кто прав, кто виноват, а почему все это происходит именно сейчас. Но событийную канву коротко все-таки надо напомнить.
Сначала самарский историк Григорий Циденков обвинил писательницу Гузель Яхину в том, что в романе «Эшелон на Самарканд» она воспользовалась найденными им в архивах (и опубликованными в «Живом журнале») сюжетами и фактами. Сама Яхина это отрицала и даже опубликовала доказательства собственных архивных исследований («Новая газета» №№ 26, 28), но развитию скандала это не помешало и, как кажется, вызвало к жизни следующий.
Наталья Рапопорт, профессор-химик, давно живущая в Америке, обвинила Людмилу Улицкую в том, что та когда-то воспользовалась ее идеей (и ее рассказами о работе отца-патологоанатома) для сценария о довоенной эпидемии чумы в Москве. Написанные совместно с ней куски Улицкая в окончательный сценарий не включила, но теперь (то есть более 40 лет спустя), когда сценарий Улицкой вышел книжкой,
Наталья Рапопорт уверяет, что Улицкая украла у нее по крайней мере половину авторства.
По ходу взбухания новых волн взаимной ненависти в соцсетях многие стали вспоминать подобные случаи, самый известный из которых — незакавыченные и неподписанные цитаты из дневников советской писательницы Веры Пановой в романе Михаила Шишкина «Венерин волос». Тогда на обвинения в плагиате писатель ответил постмодернистским манифестом: «Из старых слов получится принципиально новая книга, совсем о другом, потому что это мой выбор, моя картина моего мира, которого еще не было и потом никогда не будет…»
На первый взгляд все эти три кейса кажутся несходными, при этом глубинно их объединяет одно — это так или иначе бунт тех, кто «поставляет» материал, против того, кто превращает его в искусство.
«Мы имеем дело с симптомами каких-то более глубинных и интересных вещей, нежели просто задетое самолюбие, ощущение собственной недореализованности или зависть, — написала у себя в фейсбуке исследовательница Мария Майофис. — Актуальным и острым стал вопрос о взаимоотношении писателя и «провайдеров», направляющих его в поиске источников или представляющих эти источники в собственной публикации или даже в личном общении… Кажется, мы являемся свидетелями исторического момента, когда «провайдеры» заявляют о том, что они являются если и не соавторами, то по крайней мере акторами, оказавшими непосредственное влияние на появление нового произведения, что их роль тоже должна быть учтена и признана».
А известный историк Александр Эткинд написал, что выравнивание отношений «творца» и тех, кто предоставляет ему материалы для творчества, одна из ключевых проблем так называемой новой этики. «Если уж все пришло в движение и появилась надежда на исправление абьюза в гендерных отношениях или, к примеру, между учителями и ученицами, есть и надежда на новые формы справедливости между авторами и «музами», журналистами и учеными, продюсерами и консультантами».
То, что я сейчас напишу, мне неприятно, но я думаю, они правы.
Я прожила жизнь, считая, что искусство во многом важнее человека. Не в том смысле, разумеется, что ради искусства можно убить, но уж точно, что свобода создавать это самое искусство важнее чуть ли не всего остального. Не только политическая и цензурная свобода, а свобода вообще — в том числе свобода присвоения и трансформирования. «И снова скальд чужую песню сложит и как свою ее произнесет», — написал мой любимый поэт, и в моем понимании это относилось не только ко всяческим «перепевам», но и к всевозможным заимствованиям, потому что искусство, верила я, важнее человеческих обид и подобных недоразумений.
Скажу честно, чувствую я (и, возможно, многие представители моего и предыдущих поколений) сейчас все еще так. Но думаю уже по-другому.
Невозможно отвертеться от современности. От того, например, что соцсети делают слышимыми многие голоса, а не только голоса тех, кто «особо ценен» и имеет доступ к медиаплощадкам. От того, что сама идея, что что-то (в том числе искусство) может быть «важнее жизни» и ее правил — это скомпрометировано тем, как часто нам в качестве того, что «важнее», предлагали всякую чушь. От того, что усталость от культа звезд накопилась и ее сменяет повышенная к ним подозрительность. Мы давно выяснили, что гений и злодейство совместны, соответственно гений должен быть совместен с простыми человеческими правилами.
И да, теперь тому, кто занимается искусством в любом его проявлении, надо это учитывать.
Я, скажу честно, даже немного рада, что я им не занимаюсь.
