Материалы
Рубрики
Темы
- Главные тексты недели4 материала
- Беларусь. Письма в поддержку протестующих4 материала
- Навальный отравлен «Новичком»: что за яд?5 материалов
В Сибири продавили москвича
Как коммунист Щапов из ФСБ проиграл в Иркутске генералу Кобзеву из МЧС: репортаж «Новой»
Фото: Виктория Одиссонова / «Новая»
В Иркутской области не будет второго тура губернаторских выборов, хотя, по данным независимых экзитполов, регион уверенно шел к нему. Здесь не только эксперты прогнозировали второй тур — его ждали и в Кремле. По сообщениям СМИ, в Иркутск даже был командирован десант администрации президента. Владимир Путин специально созванивался в формате видеоконференции с врио губернатора Игорем Кобзевым. В итоге все получилось — ставленник Москвы победил. При этом явка неожиданно оказалась крайне низкой: в первые два дня голосования область вообще показывала самый низкий результат по явке среди всех регионов. «Как так: сибиряк проиграл назначенцу из Москвы?» — задавали риторический вопрос в штабе главного соперника Кобзева уже после начала подсчета голосов. Что произошло и как голосовали иркутяне: корреспонденты «Новой» на протяжении трех дней в городе наблюдали за ходом выборов.
Москва как пылесос
На рисунке изображена Москва — от нее вниз, как корни, растут пылесосы, высасывающие все вокруг себя. На фоне этого изображения, взятого из своего же видеоролика, в штабе выступает кандидат в губернаторы Иркутской области Михаил Щапов.
- «За земляков»,
- «Будь сибиряком»,
- «ЯТы сибиряк»,
- «Сибиряки на своей земле должны жить достойно»
— в противовес своему главному оппоненту из Воронежа, Щапов делает упор на то, что он местный.
Щапов — коммунист, более 10 лет проработал в местном ФСБ. Ему противостоял Игорь Кобзев, заместитель главы МЧС, назначенный врио главы региона после отставки губернатора-коммуниста Сергея Левченко в декабре прошлого года. Левченко, кстати, поддержал Щапова, а тот, в свою очередь, обещал однопартийцу, что он станет кандидатом в сенаторы.
«В ответе за область и за людей» — гласил главный слоган кампании Игоря Кобзева, в ходе которой он особенно уделял внимание социальной сфере. В июле Кобзев договорился с Путиным о выделении области 10 миллиардов рублей в качестве финансовой помощи. В комментарии «Новой» экономист Наталья Зубаревич рассказывала, что, если в целом по стране за первое полугодие (с января по июнь) расходы на соцполитику выросли на 16%, то в Иркутской области они подскочили на 48%:
«Для меня это совершенно очевидный знак того, что пытаются распределять деньги, чтобы подкупить население», — была уверена Зубаревич.
Например, в августе стало известно, что власти Иркутской области выплатят по 10 тысяч рублей семьям с детьми от 16 до 18 лет — в качестве меры поддержки после пандемии. А буквально за неделю до выборов, как по совпадению, был объявлен еще один новый пакет соцподдержки семьям с детьми.
Прогуливаясь по улицам Иркутска в последние дни перед голосованием, едва ли вообще можно было опознать второй это тур или первый. С билбордов смотрели только Кобзев и Щапов. А трех остальных кандидатов, среди которых был, например, Геннадий Щадов из КПСС — можно было увидеть лишь на информационной доске возле кабинок для голосования. К слову, Щадова КПРФ считала явным спойлером, придуманным властями, чтобы отнять голоса у Щапова.
В итоге именно Щадов стал третьим, предварительно набрав 4,2%.
«Едро — в ведро»
— Ну, во-первых, «Едро» — в ведро однозначно и бесповоротно!
Так на вопрос, за кого голосовал, у выхода с избирательного участка отвечает мужчина лет пятидесяти Карим Алексеевич. Он держит под руку супругу, которая добавляя, шепчет ему: «Щапов — местный». Карим Алексеевич задумывается и как бы продолжает реплику жены:
— Понимаете, не в личности дело — не в Кобзеве. Он, может, парень неплохой, кто его знает… Но он как самовыдвиженец (а на самом деле, всем понятно, как кто) будет выступать за ввод сюда, в Иркутскую область, огромных федеральных компаний, которые будут поглощать мелкий бизнес, будут устанавливать свои правила. Если раньше люди могли маневрировать между местными частниками — то когда придут федералы, одна компания будет поглощать другую.
Карим Алексеевич продолжает, загибая пальцы, несколько раз убежденно повторяя фразу
«у регионов ничего не остается — все уходит в Москву»:
«Наша экономическая система выстроена между центром и регионами таким образом, что нужно попрошайничать. Что сможет товарищ Кобзев? Попросить у Кремля, чтобы здесь что-то сделали. Товарищ Кобзев приходит к товарищу Путину и просит деньги на то и на то. Что отвечает президент? Я тебе дал возможность стать губернатором, вот там есть местные олигархи — с ними и договаривайся. Что может сделать человек из региона, выбранный народом? А это человек, который действительно добился губернаторского кресла.
Он может прийти и сказать: «Ребят, если вы не выделите денег, я об этом скажу народу. Не хотите? Не надо. Я вывожу людей на улицы».
Если рассматривать Щапова как локомотива альтернативы «Единой России» — нужно голосовать за Щапова безотносительно личности. Хороший или плохой он как человек — не суть важно. Инструмент в виде народа является главным инструментом в нашей действительности».
Один за другим с лестницы спускаются люди, которые просто отрезают:
- «Протест. За Щапова»,
- «За Щапова. За нашего»,
- «"Единую Россию" в баню. В ба-ню».
Из дверей школы выбегает молодая девушка Саша — в рыжем осеннем пальто и берете на бок, из-под берета развеваются розовые пряди волос. Она начинает свой ответ на вопрос, за кого голосовала, почти так же как Карим Алексеевич:
«Ну не за "Единую Россию" же, простите, — Саша произносит название партии сквозь зубы. — Я учусь на втором курсе, все мои ровесники за Щапова, все голосовали против поправок в Конституцию. Родители мои голосовали против. А вот бабули — за».
В первые два дня «досрочки» — в пятницу и субботу — на участках Иркутска визуально было значительно меньше людей, чем в воскресенье, и подавляющее большинство из них — бабушки старше 70-80 лет. Одну бабушку, придерживая под руки, к избирательной кабинке провожает сын, другая — медленными шажками с палочкой добирается до стола, чтобы расписаться. Анна Александровна пришла голосовать в пятницу — буквально выбегая с участка с авоськой с продуктами в руках, она отвечает, за кого голосовала: «За Путина!».
— Это как? — уточняю у женщины.
— Ну, за Кобзева. Чтобы бардака не было.
Или Зинаида Александровна, ей 86 лет, одета очень нарядно — в ушах крупные розовые серьги, на голове пушистая меховая шапка — тоже голосовала за Кобзева: «Мы с мужем смотрим телевизор — сколько Кобзев сделал в Тулуне [после наводнения летом 2019 года — Ред.], квартиры раздал, а как лес наш не дал в Китай продать! Этот Левченко ничего не делал столько лет, а Кобзев пришел и все сделал! Тарифы на электроэнергию пообещал сохранить, не повышать».
— Энерготарифы и Щапов обещал сохранить.
— Да? Ну, про Щапова я это не слышала, это я по телевизору смотрела — там не было.
Долго рассказывая про опасность в виде американцев во власти, которые «продадут все, что есть в стране», если губернаторское кресло займет кто-то другой, кроме поддержанного президентом кандидата, в конце Зинаида Александровна чуть успокаивается от эмоций и спокойно произносит: «Только бы войны не было».
«Наблюдателей не взяли — места в машине не хватило»
Местный избирком во время пресс-брифингов сообщал лишь о незначительных нарушениях, перекладывая между собой листы из трех-четырех жалоб. Но корреспонденты «Новой» зафиксировали сразу несколько интересных моментов на разных участках.
В школе №72 Иркутска, которая находится прямо возле набережной Ангары — нас очень приветливо встречают, демонстрируют наборы масок и перчаток, которые раздают голосующим. Тут откуда-то с заднего входа выходят две хихикающие женщины. Председатель продолжает будничным голосом рассказ о том, как проходит голосование: «Вот у нас тут можно продезинфицировать ручки, маски тут у нас… А вот наши наблюдатели с обеда вернулись». Наблюдатели кивают, улыбаются: «Все у нас по закону, нарушений нет, все было отлично», и усаживаются обратно на свои места.
Или поселок Набережный, под Иркутском. Восемь градусов тепла, колкий ветер, дождь. Под ногами лужи грязи, на детской площадке рядом с мокрыми каруселями и горкой припарковывается грузовичок. Из него выпрыгивает водитель, распахивает задние двери:
— Сюда, плиз, мадам!
Думая, что мы избиратели, буквально за десять секунд собирает парту, ставит стул, устанавливает раскладную лестницу, по которой можно забраться внутрь грузовика: «Девочки, все равно это лучше чем палатка. Здесь условия. Даже генератор на всякий случай!».
Генератор есть, а вот шторок или хотя бы какого-то укромного уголка, который бы обеспечил тайну голосования — нет. Вместо шторок и кабинки для голосования — коробочка. В нее кладется бюллетень, там же можно поставить крестик за кандидата, а стенка коробочки должна защитить от посторонних глаз. «Ну а как? Должны же они как-то, ну это…» — замявшись, объясняет одна из членов комиссии.
Дедушка в пиджаке с широкими плечами с трудом забирается в кирзовых сапогах по лесенке в грузовик. Внутри мужчину просят надеть маску и перчатки, потому что «правила». Правила правилами, а наблюдателей у всего этого процесса нет.
В предбаннике продуктового магазина «Малина» в деревне Старая Ясачная на лавочке сидят две женщины. Обе в халатах, масках, перчатках. С термосом и чашечками. Но тоже без наблюдателей и даже без какой-либо альтернативы шторкам, говорят «Ну, вот в принципе у нас ящик стоит — за ним не видно». А наблюдателей с собой не взяли, потому что «места в машине не хватило»:
«Мы им предлагали, но у нас в машине для них места нет, а они сами без транспорта. Избирательная комиссия не обязана их обеспечивать транспортом».
— К нам по-разному люди относятся… Некоторые с агрессией. Спрашивают: а сколько платите? Говорят, в Иркутске четыре тысячи за голос. В Ангарске говорили, что 500 рублей, кто-то еще был — говорил две тысячи, а этот парень — четыре! Но это же просто утка. Или это: 11 и 12 числа не голосуйте.
В последнем предложении речь, вероятно, шла о Михаиле Щапове и его сторонниках, которые настаивали на том, чтобы избиратели отдавали свои голоса в воскресенье.
«Технические моменты»: грузовик и коробочка
Полдень воскресенья: в местном избиркоме пресс-брифинг, в прямом эфире местного телевидения выступает в том числе член Общественной палаты региона Владислав Шиндяев. На вопрос корреспондента «Новой», является ли нарушением отсутствие наблюдателей на выездных участках, отвечает: «Нет, это не является никаким нарушением. Наблюдатели могут оставаться на участке, могут ехать с выездными. Основной поток избирателей идет в участковую избирательную комиссию».
Дальше на вопрос «Новой», а соблюдается ли тайна голосования, в том случае, если в грузовичке или магазине или любом другом выездном участке нет шторок — Шиндяев отвечает: «Мы разбирали фотографии, где якобы шторок нет. У нас между днями проводится санитарная обработка всех участков — столов и избирательных кабинок. Хоть каждому выдается пакет с маской и перчатками, далеко не все их надевают [...] И проходит санобработка. Но утром все приводится в соответствие. Мы видели фотографию, вот буквально на открытии [участка] шторок не было, а потом они появились — это все связано просто с техническими моментами».
Но при нас подобные «технические моменты» на выездных участках никто устранять не собирался. Голосование проходило в очень похожих условиях, как это было на неделе общероссийского голосования по внесению поправок в Конституцию. А члены комиссий не раз жаловались на то, чтобы «дай бог все решили за один тур».
По итогам проверки 84,7%, голосов по данным ЦИКа, Кобзев набирает 60,7% голосов, а Щапов 26,12%. Для сравнения данные независимых опросов: согласно результатам экзитполов местного штаба Алексея Навального, Кобзев набрал 46% голосов, Щапов — 29% (такой расклад обеспечил бы второй тур). По данным экзитполов «Открытой России», Щапов вообще лидировал с 42,4%, а Кобзев уступал ему с 39,4%. Однако и в том и в другом случае довольно высок процент отказавшихся отвечать.
Иркутск
Этот материал вышел благодаря поддержке соучастников
Вы считаете, что материалы на такие важные темы должны появляться чаще? Тогда поддержите нас ежемесячными взносами (если еще этого не делаете). Мы работаем только на вас и хотим зависеть только от вас – наших читателей.