Режим чрезвычайного положения можно определить как временную, при наличии к тому оснований, приостановку действия обычных законов, ограничение прав и свобод граждан в целях их общей безопасности. Тот режим, который вводится сейчас в Москве и регионах, по факту и есть режим чрезвычайного положения (ЧП), возможность которого предусмотрена Федеральным законом от 21.12.1994 года № 68-ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» (ЧС) и Федеральным конституционным законом от 30.05.2001 № 3 ФКЗ «О чрезвычайном положении» (впрочем, Кремль через Дмитрия Пескова 26 марта заявил, что для введения чрезвычайного положения оснований пока нет).

Статья 1 ФЗ-68 дает определение чрезвычайной ситуации, под которое подпадает пандемия, это: «обстановка на определенной территории, сложившаяся в результате… опасного природного явления… стихийного или иного бедствия, которые могут повлечь или повлекли за собой человеческие жертвы, ущерб здоровью людей… значительные материальные потери и нарушение условий жизнедеятельности». «Предупреждение чрезвычайных ситуаций, — говорится далее, — это комплекс мероприятий… направленных на максимально возможное уменьшение риска возникновения чрезвычайных ситуаций, а также на сохранение здоровья людей…»

В соответствии со ст. 8 ФЗ-68 (как и в соответствии с ФКЗ-3) именно президент своим решением после консультаций с Советом безопасности РФ вводит чрезвычайное положение, и указ об этом немедленно передается на утверждение Совету Федерации (ст. 4 ФКЗ-3). Указ Путина от 25 марта, отсылающий к более общей ст. 80 Конституции вместо этих законов, является скорее формой уклонения от введения ЧП и по факту перекладывает принятие таких решений на глав субъектов Федерации (что они и делают, но вразнобой). Указ написан явно в спешке и не согласуется с другими законами в сфере других отраслей права.

26 марта сообщалось, что о намерении получить право на введение режима ЧС заявило правительство, внесшее соответствующий законопроект в Государственную думу (этот документ в базе законопроектов Думы сейчас недоступен). Такое право излишне, оно уже есть, хотя и не у правительства, а у президента, — то есть законопроект, если он не отозван, скорее, также направлен на размывание ответственности.

Тем временем Дума готовит закон о наказаниях за нарушения карантина (притом что еще не определено, что такое карантин в условиях этой эпидемии). Такие меры нужны, но депутаты продолжают удивлять невежеством, предлагая в случаях «умышленного заражения коронавирусом» наказывать виновных за терроризм (видимо, речь все же не о прямом умысле, но и косвенный умысел охватывает цель, с которой совершаются те или иные действия).

Чрезвычайная ситуация жестко проявляет ситуацию, давно сложившуюся в стране: боязливости должностных лиц, во многом их безответственности и ненадлежащего (в значительной степени осуществляемого по параллельным и неофициальным каналам) управления.

В обстановке действительно всенародной беды не хочется критиковать власть, тем более что и большинство других государств также оказались не готовы к подзабытому человечеством вызову пандемии. Напротив, надо войти в положение Владимира Путина, привыкшего к сложной «византийской», основанной на недоговорках и намеках системе управления не столько институтами, сколько конкретными персонажами. В условиях ЧП эта система работать не может, ее надо решительно отбросить. Но удастся ли быстро очистить от ржавчины рычаги обычной системы управления?