Прочно забытое событие недавней истории. Идет первое заседание избранного в 1990 году перестроечного Моссовета: бурлит беспорядочная полемика по всем пунктам еще не утвержденной повестки, одно за другим следуют громкие заявления с трибуны. Свист, топот, овации… И тут на глазах у всех выходит группа демократов и выносит со сцены бюст Владимира Ильича Ленина. В зале, конечно, буря, обсуждающиеся вопросы — побоку…

Через 10 минут коммунисты внесли бюст обратно. Демократы вынесли. Коммунисты внесли…

И так несколько раз.

Чем тогда у них дело кончилось, уже не помню.

…Что такое «памятник»? Символ чего-то общественно важного? Элемент оформления городской среды? Произведение искусства? Оформленное в камне или металле признание благодарных потомков? Иллюстрация к странице школьного учебника?

Есть еще версия, что любой памятник вообще возведен не тому, кого изображает, а тем, кто этот памятник поставил.

Лично мне эта версия нравится.

Памятник Сталину в Новосибирске уже который год пытается «пробить» местная организация КПРФ, предыдущие попытки городским художественным советом были отклонены, ныне решающим показался довод, что бюст будет установлен за высоким забором на территории, прилегающей к штаб-квартире коммунистов (улица — естественно! — Большевистская, 29).

Но мэр города (по совместительству первый секретарь обкома КПРФ) решение утвердил. Открыть памятник намечено уже к 9 Мая.

Да и как запретить? На каких основаниях? Ссылаются на зарубежный опыт: убеждают, что именно на монументах палачам мир оттачивает свою толерантность и уважительное отношение к истории. Вся Франция, говорят, уставлена памятниками Робеспьеру… Врут, конечно, нет их. Есть в Париже станция метро, названная так после войны при левом правительстве. Зато в Испании, на которую у нас тоже долго ссылались как на пример национального примирения, достойный подражания, — наконец почти единогласно приняли антифранкистские законы. Осуществлен перенос могилы каудильо из Долины Павших. Введен строгий запрет называть его именем улицы и площади.

Мы же, складывается такое впечатление, идем в строго противоположном направлении.

Чисто литературное отступление.

В момент умственного помрачения купил я книжку, каковую вроде бы и в руки брать не стоило — в связи с заведомой предсказуемостью содержания. Знал ведь, что автор, «историк и публицист» Сергей Тарасович Брезкун, в полном соответствии с изысканным псевдонимом (Кремлев), обладает устойчивой репутацией пламенного борца и патриота и всячески эту репутацию поддерживает. Ну и достаточно вроде бы с меня такого знания. Но Сергей Тарасович блистательно посрамил эти пораженческие настроения. Книжку его я как начал читать, так и не оторвался буквально ни на минуту. Книга называется «Если бы Гитлер не напал на СССР».

Написана она — о счастье. О том, как бы все хорошо в результате сложилось.

И это только аннотация. А ведь есть еще и эпиграф:

Я помню эту выдающуюся беседу, опубликованную в прохановской газете «День» (нынешнее «Завтра»), сам даже комментировал ее в меру способностей, даже именно эту цитатку, помнится, приводил; обращал отдельное внимание на то, как этот Тириар с коммунистом Лигачевым солидарно о мироустройстве разговаривают. Но тогда, в 1992-м, мало ли что в прохановской газете ни печаталось, мало ли каких идеологов ни привлекалось. В той же газете и «философ» Дугин размышлял не слабо: война России с гитлеризмом была, оказывается, спровоцированной врагами катастрофой — «страшной, братоубийственной войной двух геополитически, духовно и метафизически близких, двух антиатлантически ориентированных режимов». А теперь вот — целая книга, на ту же тему, только уже не скороговоркой, а подробно-подробно.

Согласно умиленному повествованию, испытывавшие друг к другу не просто человеческую симпатию, а самые теплые дружеские чувства (Гитлер у «Кремлева» даже в Крым по специальному приглашению отдыхать ездил). И невозможно представить себе, до чего б они укрепились в результате, если бы перо «Кремлева», патриота и сталиниста, не остановилось с разбегу только на 1942-м… Когда (по автору) не только был разбомблен английский флот, но и советские парашютисты вместе с немецкими силами вторжения грозно стоят перед Лондоном, где трудовые массы свергают наконец ненавистного пьяницу Черчилля, и правительство возглавляет сэр Освальд Мосли, замечательный и самоотверженный человек, уважаемый политик. Не упомянуто, правда, в книге, что он, настоящий Мосли, заслужил «уважение» в качестве лидера британской прогитлеровской фашистской партии, но это не очень и важно: вся Европа к 1942 году под фашистами процветала, вот и Англия (по «Кремлеву») процветет, куда денется.

Еще среди положительных героев сконструированной «Кремлевым» гипотетической (но страстно желаемой) истории — не только простоватый Молотов (должен был постоянно перебарывать вредное влияние жены-еврейки) да совсем безукоризненные Жданов с Берией и Вышинским, но также Муссолини и Геринг.

В книге «Кремлева» нет ни слова о том, что нес нацизм в завоеванные страны. Только о том и пишет автор, что претензии к ним Гитлера были полностью оправданы, жаль только, что наша страна его должным образом не поддержала. Поддержала бы должным образом, и на нас нападать не стал бы. Зато армии Рокоссовского (при содействии тех же немцев) уже к 1942-му дошли — через Иран и Афганистан — до Индии.

Закон об оскорблении патриотических чувств наша Госдума приняла. Но именно «историк Кремлев», судя по всему, и определяет, какие у нас чувства «патриотические», а какие — нет.

За «оправдание нацизма» с «Кремлева» никто почему-то не взыскивает. В список «экстремистских произведений» его книгу Роскомнадзор не внес.

Нам говорят: каким бы он ни был, Сталина из истории не вычеркнуть. Вот и в московском метро на «Курской» восстановлен «исторический облик» — строка из Гимна: «Нас вырастил Сталин на верность народу»… Разве не замечательно? Столько шума было из-за этой строки, и ведь улеглось. Ходят люди и внимания не обращают.

И все же кто-то ведь должен противостоять разнузданному глумлению над историей страны, памятью миллионов сограждан, раздавленных преступным режимом, расстрелянных у бесчисленных стенок (за которыми возводят теперь памятники главному палачу), стертых в лагерную пыль под Воркутой, Акмолинском, Магаданом…

Я попросил прокомментировать грядущее появление в Новосибирске памятника Сталину профессора, доктора исторических наук Олега Будницкого. Он директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий НИУ ВШЭ. Был членом Экспертного совета по истории, но в октябре 2017 года вышел из него, когда президиум ВАК, несмотря на отзыв Экспертного совета, отказался лишить министра культуры России Владимира Мединского степени доктора исторических наук.

— Вряд ли разумно увековечивать память злодеев. Да, опросы общественного мнения вроде бы фиксируют, что многие наши соотечественники одобряют деятельность Сталина. Но, что характерно, даже те, кто «отдает должное Сталину», при этом сами в сталинскую эпоху жить не хотят. Это говорит о многом.

— Председатель худсовета в Новосибирске, давший добро на возведение памятника Сталину, сказал, что никаких доказательств причастности его к преступлениям — нет.

— Думаю, не надо еще раз объяснять, что доказательства эти хорошо известны и доступны любому желающему. Оцифрованы и выложены на сайте РГАСПИ, бывшего Центрального партийного архива, материалы личного фонда Сталина, так что можно «собственными глазами» посмотреть его резолюции относительно массовых репрессий. Сканы расстрельных списков с резолюциями Сталина вывешены на сайте «Мемориала».

На сайте Госархива Российской Федерации доступен в оцифрованном виде 7-томный сборник документов «История сталинского ГУЛАГа»… Перечень можно легко продолжить, и чтобы увидеть доказательства, совсем не обязательно ехать из Новосибирска в Москву или даже идти в библиотеку. Достаточно иметь компьютер с доступом в интернет. Но если это человека не убеждает, ничего поделать нельзя.

Разве что отправить на машине времени в сталинскую эпоху. Но это уж было бы совсем бесчеловечно.

— Он не один такой. Взять историю с расстрелом польских офицеров в Катыни. Казалось бы, то, что это сделал НКВД СССР, признали и Горбачев, и Ельцин, и Путин… Доказательства неоспоримы. Но тем, кто считает по-другому, плевать. Выступают в Думе, «геббельсовская пропаганда», говорят… Что прикажете делать?

— Проще всего как будто принять специальный закон, карающий за попытки обеления преступных действий. Есть, скажем, страны, где сурово наказывают за отрицание холокоста, под страхом уголовного наказания запрещают оправдывать преступления нацизма… Последнее карается законом и в нашей стране. Преступления сталинизма многократно осуждены на официальном уровне, они неоспоримо доказаны; чтобы ознакомиться с доказательствами, не нужно прилагать особых усилий… Но это ведь вопрос веры, а не знания. Что касается специального закона, я не уверен, что в нашей стране принятие такого рода карательных законов полезно. Возможно, они послужат каким-то барьером. Но у нас есть масса вроде бы правильных законов, которые далеко не всегда действуют во благо. И я вообще против умножения такого рода запретов.

У нас они и так в избытке.

— Как стало известно из названия недоброй памяти «Комиссии по противодействию фальсификаций истории во вред интересам России», оказывается, есть фальсификации, идущие ей на пользу. Один видный историк полагает особенно полезным тщательно защищать уже созданные мифы, кажущиеся ему полезными. Сейчас, в связи с предстоящим восьмидесятилетием договора Молотова–Риббентропа, ваш коллега, научный директор РВИО профессор Мягков заполонил газеты старой (советской еще) версией о его оправданности и необходимости. Нет оснований думать, что он не знает того, о чем так старательно умалчивает и что так бурно обсуждалось еще наIIсъезде народных депутатов СССР, принявшем в результате совершенно недвусмысленное постановление. И что?

— Он имеет полное право на такую точку зрения. Я не слежу за публикациями господина Мягкова, но, как понимаю, он ведь не отрицает подлинность самих «секретных протоколов»? Немало историков считает, что это была вынужденная и, более того, правильная мера. С моей точки зрения (если отрешиться от моральных аспектов сговора с Гитлером), это, цитируя Талейрана, было хуже, чем преступление, — это была ошибка. Об эффективности тех или иных решений нужно судить, очевидно, по их последствиям. Что получилось в результате такой внешней политики Сталина? В июне 1941 года СССР на континенте оказался в одиночестве против нацистской Германии и ее союзников. Зададимся вопросом: кто усилился в большей степени за время, прошедшее с августа 1939-го до июня 1941 года? Нацистская Германия, подчинившая себе большую часть Европы, или СССР? На мой взгляд, ответ очевиден.

— А не является ли это и проблемой сообщества историков? Когда то, что вы называете фейками, производят люди, именующие себя профессорами и докторами?

— Знаете, я считаю, что нынешняя система присвоения ученых степеней постепенно отомрет, и процесс этот уже начался; права присуждения ученых степеней передаются ведущим университетам. Я не делаю фетиша из диплома доктора или кандидата наук. Если какой-то университет, подобно Социальному университету, чей диссертационный совет «прославился» присвоением степеней доктора наук господину Мединскому и еще целому букету людей, многие из которых этих степеней уже лишены, не заботится о своей репутации… Ну и пускай продолжают. Просто в дипломе должно быть написано, кем он выдан. Не хотел бы приводить конкретных примеров, но я несколько лет работал в экспертном совете ВАК по истории и знаю, какие заведения пекут таких «ученых». Люди могут называть себя как угодно. Просто надо понимать, ктоту или иную степень присудил, и этого вполне достаточно.

— Но как в этом разобраться людям, не имеющим вашего опыта работы в ВАК? Вы уже читали только что изданный у нас «Дом правительства» американского профессора Юрия Слёзкина? Меня там поразили выдержки из дневника гениального школьника Левы Федотова, трифоновского героя, о начале «Зимней войны»… Истовая вера во все доводы тогдашней пропаганды, святая вера в преступления финских фашистов, напавших на мирный и беззащитный СССР… Так в 2014-м девятиклассник, посмотрев телевизор, мог написать и о фашистах украинских, «распявших мальчика»…

— Это некорректное сравнение. Лева Федотов жил в стране, где не было никаких альтернативных источников информации. Никаких. И невозможно сравнивать эпоху Сталина и нашу сегодняшнюю. Сейчас человек, который хочет получить информацию, ее получит, никаких проблем здесь нет, правда? Думаю, сегодня Лева Федотов не был бы столь категоричен.

Возможности все-таки разные.

Книгу Слёзкина я давно прочитал, еще на английском. Видите, она у нас переведена, издана и доступна. Есть и другие замечательные работы, назову хотя бы двести с лишним томов серии «История сталинизма», издаваемой РОССПЭНом, в которой подробнейшим образом анализируется и деятельность карательных органов, и вопросы социального, экономического развития страны в те годы; «Жизнь одного вождя» Олега Хлевнюка… Так что человек, который хочет узнать, что происходило, имеет для этого все возможности. В этих условиях вести полемику с людьми, которые говорят на каком-то другом языке, не вижу смысла.

— Но когда люди даже понятия не имеют о существовании всех этих книг и ученых, на которые вы ссылаетесь… Огромная страна, до которой три с половиной тысячи (огромный для наших дней тираж!) книги Слёзкина не дойдет и тем более полторы тысячи рублей они за нее не заплатят. А эти памятники, эти все безобразия, они перед глазами. На площадях, на улицах…

— Надо понимать, что когда некие (не хочу никого оскорблять) странные люди возводят то тут, то там памятники Сталину, в то же время в центре столицы открываются и памятники жертвам репрессий, так ведь? В Москве функционирует музей ГУЛАГа. Активно работает «Мемориал», всем доступен его сайт, на котором размещена масса материалов, включая базу данных по жертвам репрессий с именами, приговорами…

Я, конечно, любитель бумажных книг, которые можно взять в руки. Но, по счастью, есть и интернет, где доступно почти все, что нужно любому, кто хочет знать, что и как было на самом деле.

Знаете, мне совершенно не интересно обсуждать пропаганду и пропагандистов. Я историк. И считаю, что люди моей профессии делятся на тех, кто пользуется научными методами, и тех, кто считает, что это не столько наука, сколько отрасль политтехнологии. Когда я что-то говорю или тем более пишу, я рассчитываю на диалог с людьми, способными анализировать предлагаемые аргументы. Главное, отличать пропаганду на исторической почве от научного исследования.

Я вообще-то исторический оптимист, и думаю, что будущее принадлежит не людям, едущим в поезде с головами, обращенными назад, а поколению с совершенно другими представлениями, с другими мозгами, для которого эти памятники Сталину, воздвигнутые в XXI веке, будут скорее символом нашей переходной эпохи. Если, конечно, эти памятники в самом деле будут воздвигнуты.

…И все-таки.

В самом начале 80-х Александр Аронов написал эти стихи — «Нежелание быть испанцем»:

Черт подери их там, в Испании! Проснешься ночью, весь в испарине, И думаешь: что за народ! Клокочут Франция, Италия, Алжир, Марокко и так далее, А эти — всё наоборот.

Какие рыцари в Испании! Они от мавров нас избавили, Собой Европу заслоня. Но, чтобы было с чем возиться им, Ввели такую инквизицию, Что мавры, знаете, фигня.

А простолюдины Испании? Наполеона лихо сплавили. Но только он пропал вдали, Под благодарные моления Спустились с гор и в умилении Себя Бурбонам поднесли.

И вот сидят они в Испании. Им без холуйства, как без памяти, И неуютно без оков, И раздражает независимость, И дохлый их генералиссимус На стеклах всех грузовиков.

Я уже сказал, что своего «дохлого генералиссимуса» испанцы со стекол «всех грузовиков» все-таки убирают.