Это август 2015-го год. 80-летие Табакова. Речь о последней великой его роли — хрупком и бесстрашном 90-летнем лондонском ювелире, умирающем от рака. Сыграл он в мае 2015-го.

А от разговоров о себе как строителе и спасителе театров давно устал. Роль — ценнее.

Сейчас вспоминаются вспышки. 2002-й. Ноябрь. Перед премьерой «Терроризма» Табаков собирает критиков в затемненном, с зеленой лампой, кабинете в Камергерском. Представляет начинающих авторов — братьев Пресняковых. И молодого режиссера Серебренникова. Чуть волнуется: он не так давно принял МХАТ (и не в добром порядке).

У кого-то из коллег хватает пытливости спросить: а вот если МХАТ захватят?! Как захватили «Норд-Ост» десять дней назад? Что вы будете делать, Олег Павлович?

— Я думал об этом, конечно. Сейчас во всех театрах об этом думают. Я выйду на сцену. Скажу: «Отпустите их. Возьмите меня. Это я виноват в том, что все пришли сюда…»

Он прожил на сцене и экране страны много эпох: от «Вечно живых» 1956 года на сцене «Современника» (реж. Олег Ефремов) — до «Дракона» 2017 года (реж. — Константин Богомолов). Он был директором «Современника» после ухода Олега Ефремова. И строителем «Табакерки» — от бывшего угольного подвала на ул. Чаплыгина в конце 1970-х до нынешнего здания и статуса.

Он возглавил МХАТ в 2000-м — и именно с ним тяжелый шехтелевский корабль выплыл из водоворота тех лет. Он дал пример и модель: как стать успешным (вполне по-новому, на деловой и даже буржуазный манер) — не теряя достоинства и художественного качества.

Бутусов, Женовач, Рыжаков, Серебренников, Карбаускис, Богомолов (и многие другие) — начали ставить в Камергерском переулке в его эпоху.

Среди его учеников-актеров — Евгений Миронов, Владимир Машков, Андрей Смоляков, Евдокия Германова (и еще десятки имен). Он создал в Москве четыре новых сценических пространства. Но главным делом своей жизни Олег Павлович называл в поздних интервью Московскую театральную школу Табакова. Ту, педагоги которой сами колесят по России, собирая одаренных 15-летних в здание на Чистых прудах, на двухлетний казенный кошт.

…А еще в ролях последнего, «мхатовского» периода — будь то промышленник Прибытков или Нильс Бор — он выполнял долг старшего перед молодыми. И хорошо знал это.

…Вот — еще в сентябре 2016-го! — под гром оркестра, в блеске эстрадных звезд (Олег Павлович отлично умел использовать правила новой эпохи, но играл в ней по своим правилам) — открывают новое здание его Театра-студии на Сухаревке (строили его 20 лет).

— Папа, — звонко говорит со сцены его младшая дочь, 10-летняя Маша, — мы забыли пустить в новый дом кошку на счастье!

— Я никогда ничего не забываю… — железно и вальяжно откликается Олег Павлович. Из-за кулис выводят на цепи приличествующую ему кошку — дрессированного тигра из цирка на Цветном.

…А вот — осенью 2001-го, еще в полухаосе, когда никто не уверен ни в себе, ни в почве, на которой мы все стоим, кто-то говорит ему на открытии сезона во МХАТе:

— Какие цветы на столе красивые…

— Да! — откликается Табаков. — Я нашел флериста ( у него это звучит по-старинному), достойного работать для Московского Художественного театра.

И становится понятно на годы вперед: Это театр. Это здание. Эта почва.

— Лучший спектакль, который я в жизни видел, — это были «Три сестры» Немировича-Данченко, — скажет он в 2016-м. Он и стал живым мостом между МХАТом чеховских мировых премьер — и Москвой 2018 года. Прочным мостом школы, предания, традиции — и жизни.

…Мы всегда вздыхаем: людей, по-настоящему больших, давно нет. И осознаем подлинный масштаб каждого при его уходе.

Олег Табаков был одной из главных — и к тому ж, самых сильных, разумных и созидательных — фигур русского театра последнего столетия.