Накануне обнародовали результаты письменного опроса: партийцы со скрипом одобрили идею перемены названия — за отказ от старого имени высказалось чуть больше половины активистов. Но этого достаточно: теперь в апреле должно состояться голосование за новое имя и тогда же официально завершится история «Национального фронта», одним из создателей которого в 1972 году стал Жан-Мари Ле Пен, папа Марин, уступивший ей кресло главы партии семь лет назад.

Теперь на съезде в Лилле благодарная Марин окончательно порвала официальные отношения 89-летнего папы с его детищем, упразднив синекуру: пост почетного президента «Нацфронта».

Папа сначала грозился приехать в Лилль и устроить там скандал, но потом передумал и устроил в Париже автограф-сессию по поводу выхода первого тома своих мемуаров — «Сын нации». В них ветеран французского национализма мимоходом подчеркнул, что после прошлогодних выборов, которые Марин провалила, он испытывает к дочери «в основном жалость».

2017 — год, когда Марин Ле Пен попыталась «сыграть в Трампа»

Верные сторонники Марин говорят о том, что о провале говорить не приходится: во втором туре президентских выборов она собрала более 10 миллионов голосов — рекордный результат для французских ультраправых. Но этот результат, во-первых, во многом был достигнут по инерции, а во-вторых, он мог быть больше, если бы не теледебаты между двумя турами.

В агрессивной словесной дуэли с Макроном хозяйка «Нацфронта» показала, что понятия не имеет, как устроена экономика, сыпала выдуманными цифрами; заявила, что Макрон (который был министром экономики) «потворствует исламскому фундаментализму»; намекнула, что у Макрона могут быть «офшорные счета на Багамах» (эта «информация», запущенная «хакерами» и подхваченная российскими госСМИ, так и не подтвердилась), и наконец заявила, что не хочет играть с Макроном в «ученика и учительницу», несмотря на все его «желание» (намек на Брижит Макрон).

Но французские избиратели не впечатлились методами «а-ля Трамп»: опросы показали, что Марин вчистую проиграла дебаты. Не поверили французы даже в то, что Эмманюэль Макрон (французский «Яценюк») имеет что-то общее с «исламским фундаментализмом».

После президентских выборов «Нацфронт» пережил еще и провальную парламентскую кампанию, проведя в Национальное собрание всего 8 депутатов и так и не сумев создать фракцию. Теперь их еще меньше — всего 6 в 577-местном парламенте.

В минувшем мае, сразу после избрания Эмманюэля Макрона президентом, Марин Ле Пен обещала, что ее партия станет «главной оппозиционной силой», но эта задача даже не начинала выполняться.

Трудно представить и то, как сама Марин Ле Пен, в мае 2017-го показавшая миллионам французских телезрителей уровень своей компетентности, сможет стать влиятельным оппонентом Макрона. Разве что она посвятила этот год интенсивной учебе и преобразилась до неузнаваемости.

Жертва психологической войны

Но ведь есть еще и внешние силы. Накануне нынешнего съезда Марин опубликовала обращение к своим сторонникам, в котором заявила, что «нападки (СМИ) на «Национальный фронт» и особенно на меня, как вы уже поняли, демонстрируют, что (против нас ведут) психологическую войну».

Надо сказать, что «войну» ведут не только журналисты, но и сами «фронтовики».

В сентябре из «Нацфронта» ушел его главный идеолог последних лет Флориан Филиппо (и месяц назад создал свою партию). В октябре газета Libération рассказала о том, что существует глубокий разлад между представителями «Нацфронта» на местах и центральным руководством: за последние три года из партии ушел каждый третий муниципальный советник (534 из 1581).

В конце прошлого года открытое обращение к Ле Пен опубликовал Эрик Дилли, глава региональной партийной ячейки в Лилле, активист с «тридцатилетним стажем борьбы». Письмо строилось на фразе, которую Марин произнесла во время участия в программе на телеканале France 2. В ответ на вопрос, что происходит с партией, Ле Пен ответила: «Все идет хорошо, спасибо».

• «Все идет настолько хорошо, что наши руководящие кадры нас покидают, — пишет Дилли. — Все идет настолько хорошо, что показатели числа новых членов партии находятся в свободном падении…»
• «Марин, открой глаза! После поражения на президентских выборах партия вошла в период тяжелейшего в своей истории кризиса, который «ставит под сомнение» само существование «Нацфронта», — заверил Дилли.
• «Открой форточки (в партии) и дай войти свежему воздуху свободы и разума», — написал активист, для которого, надо подчеркнуть, идеалом «свободы и разума» является Жан-Мари Ле Пен.

Дилли, к слову, был единственным, кто пытался выставить свою кандидатуру против Марин, но партия ему этого не позволила.

Финальный этап «изгнания дьявола» из партии

Сама Марин Ле Пен с минувшего июня и до нынешнего мартовского съезда была почти незаметна в медиапространстве, и, даже когда находила желание выйти на широкую публику, передачи с ее участием не пользовались большим спросом (в октябре «Политическую программу» с Ле Пен на телеканале France 2 посмотрели 1,7 млн человек, что стало антирекордом этого популярного шоу).

Так что история со сменой названия — это в первую очередь попытка замазать пятна прошлогоднего фиаско. Хотя логичнее было бы «переименовать» главу партии: например, из Марин Ле Пен в Марион Марешаль-Ле Пен. Некоторые источники в партии в последние месяцы регулярно делают намеки на то, что предпочтительнее было бы поставить у руля эту 28-летнюю племянницу Марин вместо самой тети, у которой теперь нет политического будущего — по крайней мере, каких-либо шансов на завоевание власти.

Но пока Марин Ле Пен еще способна контролировать свое политическое настоящее во главе партии, которая сейчас на съезде в Лилле переизбрала ее на новый срок.

Впрочем, большого выбора партийцам не предоставили: Марин Ле Пен была единственным кандидатом. И у единственного кандидата есть единственно верное объяснение, зачем нужно менять название партии. По версии Марин Ле Пен, новое имя — это финальный этап кампании по «дедьяволизации» партийного имиджа, которая проводилась в последние семь лет.

Но если верить социологам, вряд ли есть основания для того, чтобы говорить о «финальном этапе».

Накануне нынешнего съезда соцслужба KantarSofres-One Point, которая с начала 2000-х внимательно изучает отношение французского общества к «Нацфронту», опубликовала данные нового опроса. Опрос показал:

• за год число тех, кто считает, что Марин Ле Пен «способна принимать важные решения», снизилось с 69 % до 49 %.
• Только 30 % считают, что она «способна привлечь избирателей не из своего политического лагеря» (год назад было 42 %);
• 51 % уверены, что она представительница «ксенофобской ультраправой силы» (год назад было 43 %).

В тот же день соцслужба IFOP обнародовала свой опрос: 63% его участников заявили, что приход «Нацфронта» к власти — это «угроза для демократии во Франции».

«Позвольте им называть вас расистами»

«Исторический» съезд в Лилле тоже не внес ясности в вопрос, каким видит будущее «обновленной» партии ее хозяйка. Если речь идет о «завершающем этапе» создания политической структуры, в которую было бы не стыдно вступить приличным людям, тогда зачем на роль «фронтмена» съезда в Лилле позвали Стива Бэннона? Того самого Бэннона — скандалиста, «короля fake-news», профессионального распространителя теорий заговора и исполнительного директора президентской кампании Дональда Трампа (позднее Трамп уволил Бэннона из Белого дома).

Может быть, для того, чтобы Бэннон произнес в лилльском Дворце конгрессов такие слова (предварительно призвав благородную публику освистать «собак»-журналистов):

И Бэннон напомнил о победах ультраправых в Италии, Польше, Венгрии…

Лично Марин Ле Пен крупная победа теперь вряд ли грозит, но это не значит, что людей, которые готовы с гордостью носить «эмблему чести», во Франции мало.

Десять миллионов человек, голосовавших за ультраправого кандидата на президентских выборах-2017, остаются десятью миллионами. А мемуары старика Ле Пена, изданные 100-тысячным тиражом, пользуются огромным спросом и, вероятно, будут в ближайшее время переизданы.

Так что «идея» жива.

В России, судя по всему, это понимают и не собираются списывать французских ультраправых со счетов. По крайней мере, Марин Ле Пен продолжает выполнять работу по «дедьяволизации» кремлевского руководства. Буквально на днях, 21 февраля, «наша Маринка» провела на заседании парламентской комиссии по иностранным делам очередной сеанс «борьбы» за снятие санкций с России. Усталым голосом зачитала с бумажки дежурные слова, акцентировав по традиции внимание на персональных санкциях, которые «являются абсолютно унизительными». …Но французские СМИ не заметили усталых стараний Ле Пен: еще одно доказательство психологической войны прогнившего западного истеблишмента против представителей самых прогрессивных сил человечества. Которые «с каждым днем становятся все сильнее».

Судя по всему, теперь «помощники» прогрессивных сил пытаются придумать, как правильно использовать этот «растущий потенциал» в условиях кризиса традиционных французских партий.

В первый день съезда «Нацфронта» устами Тьерри Мариани — сопредседателя ассоциации «Франко-российский диалог» и организатора всех пропагандистских поездок французских депутатов в Россию и в Крым — была озвучена (трудноосуществимая) идея слияния правой партии «Республиканцы» («некоронованным авторитетом» в которой продолжает оставаться Николя Саркози) и ультраправой партии Марин Ле Пен.

Так победим.