У Закона «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания…», который наделил членов ОНК (общественных наблюдательных комиссий) прежде всего правом доступа в закрытые учреждения ФСИН, — изначально была трудная судьба. Он был внесен в Думу еще «допутинскими» депутатами в 2000 году, но в первом чтении принят в 2003-м, а в окончательном — лишь в июне 2008-го, в начале «медведевской оттепели» — и с существенными поправками: разрешительный порядок регистрации ОНК, который предлагался в проекте, изменился на порядок их утверждения (по сути — назначения) появившейся в 2005-м Общественной палатой.

До 2014 года палата, мало разбираясь в этом неблагодарном деле, соглашалась со списками региональных ОНК, которые предлагали опытные правозащитники: их первый состав был утвержден 1 ноября 2008-го (сроком на 2 года). После предания гласности обстоятельств гибели Магнитского, которые стали известны благодаря активности ОНК Москвы, ФСИН и следственные органы напряглись. Но то был еще канун выборов в Госдуму 2011 года, заморозка не выглядела неизбежной, и второй состав комиссий (теперь на 3 года) в целом дублировал первый.

Осенью 2014-го в списки ОНК впервые попали люди, лояльные скорее ФСИН и правоохранительным органам и лишь симулировавшие правозащитный бэкграунд. В составе региональных ОНК их и правозащитников оказалось где-то поровну, но благодаря лени первых и активности вторых смысл в ОНК сохранялся. Теперь эта ошибка исправлена, и в списках, утвержденных советом Общественной палаты в пятницу, людей, никому не известных в правозащитных кругах (их кандидатуры предложило, например, шахматное общество «Ладья»), оказалось уже подавляющее большинство. При этом палата проигнорировала и норму закона о том, что члены ОНК должны иметь опыт правозащитной деятельности, и мнение СПЧ, и наиболее известных правозащитных организаций, и рекомендации собственных экспертов.

Кончина ОНК совпала с выходом из печати книжки Ольги Романовой «Бутырка. Тюремная тетрадь», опирающейся на ее собственный опыт жены подследственного по экономическому делу и на дневники ее мужа (в книге он под псевдонимом, но все знают, кто это). Из этого, конечно, не первого, но наиболее свежего и очень точного (в силу квалификации авторов) свидетельства легко сделать вывод о том, кто станет главным бенефициаром предпринятой зачистки ОНК. Нет, это не ФСИН, сотрудники которой получают меньшую часть коррупционной ренты, это следственные органы. Нечеловеческие условия в местах лишения свободы — гарантия самооговоров и дачи любых показаний на других лиц, а суды сегодня ни в каких иных доказательствах и не нуждаются.

В пояснительной записке к законопроекту 2000 года его цели объяснились очень здраво: «Государственные институты, в задачи которых входит ограничение прав и свобод человека, не могут быть свободны от контроля со стороны общества, так как эти институты призваны защищать не собственные, а общественные интересы». Вся история ОНК как раз о том, как государственные институты защищают только свои собственные интересы — от общества.

Демократия живет не только выборами: выборы (их содержательность — не тема этой колонки) — скорее следствие. Демократия — это когда государство не подменяет собой общество, когда часть публичных (прежде всего контрольных) полномочий на основании законов передается и остается в ведении общественных структур.

Так это и написано в Конституции и в некоторых законах, принятых в более теплые времена (в том числе в Законе о СМИ). Отменить эти нормы Конституции и эти законы означало бы разрушение демократических декораций, на что режим пока не готов. Им найден иной, хотя тоже хорошо известный путь: подмены структур гражданского общества симулякрами — так называемыми ГОНГО (Government-Organized Non-Government Organizations).

От демократических институтов, вы­еденных изнутри, остаются только чучелки. Такой путь уже прошли: институт присяжных (суды научились манипулировать их списками и ими самими), адвокатуры — адвокатов в суде просто никто не слушает, а сама Общественная палата, пожалуй, изначально и создавалась как ГОНГО. Путь ОНК был предсказуем: власть не склонна делиться даже функциями контроля и делает это только под давлением. В случае с ОНК оно еще будет оказано: бунтами в СИЗО и колониях — но при новых-то «ОНК» их подавят, и бесчеловечно.

Мы (общество) своими налогами через «президентские гранты» будем еще и содержать симулякр ОНК, которые встроятся (признаки этого уже есть — и об этом писала в «Новой газете» Елена Масюк) в более уютную — за отсутствием контроля — коррупционную схему «правоохранительных органов».