Пенсионер Мясников как зеркало нашей смуты

«Как добросовестный гражданин»

Итак, что следует из карточки дела и обнародованных документов. Место действия: Бурятия, поселок Онохой. А именно канава между столбами № 23/20 и 24/20, еще ее тут называют «земляной полосой», заросшей полевой травой, между автомобильной дорогой и тротуаром. Ширина полосы два с половиной метра.

Время действия: июньский вечер, около десяти. На тот момент главный герой выпил дома с женой — по случаю получения в тот день пенсии — три бутылки вина (в первоначальных показаниях — «настойки на основе коньяка на черносливе»).

Собственно, сам главный герой: Мясников Сергей Вадимович, 67 лет, ранее не судимый. Как сам себя аттестовал по ходу дела и его рассмотрения в суде: заслуженный пенсионер ВСЖД (Восточно-Сибирской железной дороги), офицер запаса (старший лейтенант), примерный семьянин, двое детей, семеро внуков, законов РФ никогда не нарушал, гипертония (у супруги тоже), сахарный диабет, теряется зрение. Одет на тот момент: черная майка с белыми полосами, синие шорты, черные резиновые тапки и, конечно, носки. В тон — черные.

Пострадавшая: Лиза, 17 лет. Красные кеды, черные джинсы и черная кофта. По словам родителей, добрая, вежливая, честная и хорошая. В общении со старшими ведет себя уважительно, скромно, на нее никто никогда не жаловался.

Оттаскивает ее от тротуара на обочину: «Я тебя убью, таких, как ты, надо убивать». Юность, однако, не сдается, активно сопротивляется и вырывается из захвата пожилого Мясникова, выбегает на дорогу. Кричит, зовет на помощь, пробует останавливать проезжающие мимо машины.

Мясников, «продолжая реализацию своего преступного умысла, направленного на убийство […], осознавая, что последняя в силу своего физического состояния не может убежать и оказать должного сопротивления», догоняет девушку, обхватывает ее шею двумя руками, далее локтевым сгибом пытается удушить и вновь волочет на обочину.

Запинается. Падают. Пенсионер зажимает ногами ноги жертвы и душит ее уже пальцами.

Но подходят люди. Говорят, что вызовут полицию. Мясников отвлекается, и девушка вырывается, встает на ноги.

В дальнейшем на допросе пенсионер рассказывает: выпив, он отправился к дочери. Увидел девушку «в зоне железнодорожной инфраструктуры». Она шла и снимала, а он ранее работал составителем поездов и подумал, «что она снимает железную дорогу и военные объекты, правда, их здесь нет, они в лесу. Но может быть, она до этого снимала, он не знает. 

После вмешательства прохожих пошел домой. Однако его преследовали, пытались останавливать автомобили. В итоге затормозили грузовик и легковушка, вышли двое водителей и его избили. Потом приехала полиция.

Вопрос следователя: «Почему вам показалось, что она снимает военные объекты?»

Ответ: «Так как девушка крутила телефоном и что-то снимала, поэтому так показалось».

Вопрос следователя: «Есть ли в той местности, где вы напали на девушку, военные объекты или какие-нибудь военные постройки?»

Ответ: «Нет, в той местности есть только жилые дома».

В последующем, в ходе уже судебного следствия, подсудимый вспомнит некий «тупик 17» в полукилометре от места происшествия, где якобы загружается военная техника. И скорректирует показания: дескать, ему подумалось, что девочка именно этот тупик снимает и отправляет на Украину. И он пошел предотвращать. Хотел лишь отнять телефон, на потерпевшей не сидел, не душил, убивать умысла не было.

Однако показания свидетелей — не в пользу пенсионера. Из показаний свидетеля, первым отреагировавшим на крики: «…увидел с правой стороны на обочине в траве мужчину, который сидел сверху на ком-то, услышал женские крики (было открыто окно в автомобиле), сразу же решил остановиться. […] 

[…] начали кричать на мужчину, и тот на них с девушкой отвлекся, в связи с чем его хват ослаб, и девочка скинула руки […] Та девушка спросила у мужчины, зачем тот душил девочку, тот сказал: «Зачем она информацию отправляет на Украину?». […] Если бы они не вмешались, мужчина бы задушил девочку насмерть».

Из показаний свидетельницы: «…увидела, что между трассой и домами на песочной дороге лежит девочка ногами к дороге, а на ней сидел мужчина, который одной рукой держал ее за волосы, а второй рукой в районе шеи и кричал: «Убью тебя, убью тебя!» […] Сразу закричала: «Отпусти, отпусти ее, что ты делаешь, ты зачем, не трогай ребенка!» Он ее тогда отпустил и начал кричать: «Она хохлятская, она какие-то показания им передает, снимает». Сказала, что он напился, совсем не понимает, что делает. Он отпустил девочку, приподнялся, показал свое лицо. […] Ему говорили, чтобы он не уходил, он что-то кричал, много матерился. Затем подъехала машина, и вышел отец девочки, он был очень зол и хотел побить того мужчину, но ему не дали этого сделать, он его просто толкнул, чтобы он никуда не уходил, но мужчина был пьяный, начал качаться и присел на попу, больше его никто не трогал».

Дочь Мясникова в суде показала, что ее отец прежде если и выпивал, то знал меру и никогда не буянил, нормально себя вел, «никогда не уходил и не дебоширил, если выпьет, то ложится спать». Сомнений в его психическом состоянии нет, он раньше каждый год проходил медкомиссию, подозрительного в его поведении никогда не было, он психически здоров, если бы у него было что-то, она бы ему своих детей не доверила. А она — доверяет… Доверяла.

Вопроса — так что же с ним случилось? — к дочери не последовало. Вопроса, как часто отец смотрит телевизор, в суде не задавали. Впрочем, конкретно именно в телевизор можно и не лупиться, тем более, как говорит подсудимый, «теряется зрение». Как часто его включают? Мясников ранее сам рассказал, что смотрит и слушает.

Суд, однако, исходя из совокупности фактических обстоятельств, приходит к выводу, что преступные действия он совершил без какого-либо повода, беспричинно. Квалифицирующий признак — «из хулиганских побуждений». Определений в адрес пропагандистских СМИ от суда не последовало.

Пенсионера Мясникова Заиграевский райсуд Бурятии приговорил к 8,5 года колонии строгого режима. Верховный суд республики приговор оставил без изменений.

Все лучшее — детям!

Это, в частности, яркая иллюстрация к теореме Томаса, сформулированной американскими социологами еще сто лет назад, в прошлые «ревущие 20-е». Если люди принимают фантазию за реальность, то фантазия будет иметь совершенно реальные последствия. Только тут собственное мнение о происходящем в мире-России-Бурятии-Онохое вкладывают в головы одни — доноры, а расхлебывать буйство этих представлений о мире — другим, реципиентам.

Но то, что наши действия определяются не объективным содержанием реальности, а тем, как мы ее интерпретируем, не исчерпывает, не объясняет полностью происходящее. Есть еще много чего, что усугубляет недуг.

Оно тоже давно описано. Сюжет ведь из вечных, почти канон. Например: «Как же нам с ними дальше бороться, с нашим светлым будущим?» Это Аркадий Райкин.

А вот из Карела Чапека: «Молодость нужно сломить!»

Или из Галича: «Старики управляют миром, / Суетятся, как злые мыши, / Им по справке, выданной МИДом, / От семидесяти и выше. // Откружили в боях и в вальсах, / Отмолили годам продленье, / И в сведённых подагрой пальцах / Держат крепко бразды правленья. // По утрам их терзает кашель, / И поводят глазами шало / Над тарелками с манной кашей / Президенты Земного Шара! […] Им важнее, где рваться минам, / Им важнее, где быть границам… / Старики управляют миром, / Только им по ночам не спится. […] А в саду набухает завязь, / А мальчишки трубят: «По коням!» / И острее, чем совесть, — зависть / Старикам не даёт покоя!»

Страх перед детьми есть ужас перед будущим, от него не избавиться, он естественен. Правда, бояться будущего можно по-разному.

Народ, по Далю, это всё, что народилось. Но если поделить его — и это не совсем умозрительно, расколы зияют — на старшие поколения и детей, то очевидно, что пропасть между старшим народом и властью куда меньше и незначительней, чем между старшими и младшими, те — инопланетяне, их можно по указке власти в тюрьму, на Луну, в пекло, их можно душить, «чужого бога дети», как сказала Анфимьевна у Горького в «Климе Самгине».

Разумеется, есть исключения, и таковых исключений в масштабе страны и среди старших, и среди младших — еще на отдельную страну. Но все же маленькую. А речь о большой.

Пенсионера Мясникова, несмотря ни на что, жалко — учитывая суровость приговора. (Мясников не признан экстремистом и террористом, за попытку сострадания тут не влепят статьи об оправдании терроризма — поэтому можно позволить себе эту жалость.) Он исполнял свой гражданский долг, как его понимал. Разве не призывали его к бдительности, не клеймили наймитов Запада все последние годы, разве не показывали, как они выглядят? Проблема пенсионера Мясникова, похоже, лишь в том, что государство не делегировало ему право на физическое насилие. Множество других пенсионеров, делавших примерно то же, но с меньшей откровенностью, не подключая руки, сидят не в тюрьме, а в президиумах.

***

Вы, конечно, помните бородатый анекдот про блондинку, которую спрашивают о вероятности встретить, выходя на улицу, динозавра. «Пятьдесят на пятьдесят. Или встречу, или нет».

Так вот, истина глаголет устами не только детей, блондинки-то оказались снова правы. И никакой это уже не анекдот. Это реальность наших улиц.