«Иларион, как и обещал, разрушил мою жизнь…»

Летом прошлого года в РПЦ разразился грандиозный скандал, который, как тогда казалось, чреват крахом карьеры митрополита Илариона (в миру — Григория Алфеева). К тому моменту он уже находился в частичной опале, был «сослан» в Венгрию, где быстро получил гражданство и активно лоббировал интересы РПЦ и лично патриарха Кирилла (Венгрия несколько раз блокировала внесение имени патриарха в санкционные списки ЕС). Ранее, когда Иларион еще работал в Москве и возглавлял церковный МИД — отдел внешних церковных связей, его помощниками и келейниками становились юноши азиатской внешности — Николай Оно, Вячеслав Ли, Иоанн Копейкин. Оказавшись в Венгрии, Иларион не изменил себе и пригласил к себе 20-летнего гражданина Японии Георгия Сузуки — выходца из смешанной русско-японской семьи, стремившегося к получению духовного образования в РПЦ.

Со своей стороны, митрополит обвинил бывшего келейника, сбежавшего от него в Японию, в похищении ценных вещей (они уже возвращены Илариону), ведении незаконной съемки, подделке видео— и аудиоматериалов и клевете.

Венгерские и российские суды рассматривают ряд взаимных исков сторон, а Сузуки числится в международном розыске, хотя правительство Японии не считает его виновным и отказывается выдавать его Венгрии. Георгий продолжает публиковать обвинения в адрес Илариона и других иерархов РПЦ в своих телеграм— и YouTube-каналах.

Последним по времени витком этого скандала стали взаимные обвинения Илариона и Георгия в работе на российские спецслужбы, а также рассказ бывшего келейника о вице-премьере венгерского правительства Жольта Шемьена, с которым Сузуки более полугода вел доверительную переписку. Георгий Сузуки поделился с «Новой» некоторыми подробностями этих громких дел, рассказал о своем травмирующем опыте и личном взгляде на положение дел в РПЦ.

— Вы стали православным просто в силу традиции или в вашей жизни был религиозный выбор? Почему вы решили служить и получать духовное образование именно в системе Московского патриархата, а не Константинопольского, например?

— Я родился и вырос в православной семье, которая имела русские и японские корни. С раннего детства прислуживал в токийском соборе автономной Японской православной церкви (ЯПЦ), где в общем нет своей системы духовного образования. Для получения образования я выбрал Московскую духовную академию, потому что с детства говорю по-русски и в общем воспитан в русской традиции. Основатель Японской церкви — русский святитель Николай (Касаткин), мы храним его традицию.

— С митрополитом Иларионом вы познакомились несколько лет назад. Вы знали что-то о той репутации, которую он имел в церковных и околоцерковных кругах?

— Я не стремился к знакомству с митрополитом Иларионом. Как иностранный гражданин, желающий получить богословское образование в Русской церкви, в России, я просто написал на официальный адрес отдела внешних церковных связей (ОВЦС) РПЦ — церковного МИДа. Я тогда совсем не интересовался российскими церковными новостями, потому что служил с нашим японским митрополитом Даниилом, ныне покойным. До нас лишь долетали слухи, что патриарх Кирилл когда-то якобы торговал табаком, не более. Так получилось, что ОВЦС тогда еще возглавлял Иларион, и он сам вступил в переписку. А когда его перевели в Венгрию (в июне 2022 года. — А. С.), я написал ему сочувственное письмо, и он пригласил меня туда.

— В своем телеграм-канале вы рассказывали о том, что в юности посещали Среднеуральский монастырь, духовником которого был «лидер царебожников» Сергий (Романов), ныне отбывающий срок в российской тюрьме. Судя по вашим публикациям, вам близок церковный консерватизм. В этой среде вы ничего не слышали о том, что Иларион — якобы «либерал», «экуменист», «криптокатолик»?

— В Среднеуральский монастырь я впервые приехал с мамой, когда мне было 5 лет. Потом побывал там еще пару раз. Нас туда приглашала известный психолог — монахиня Нина (Крыгина), а о. Сергия мы увидели только в самом монастыре. В то время он еще не делал резких высказываний о патриархе или Путине. А об Иларионе там вообще не упоминали.

Сейчас Сергия обвиняют в грубом отношении к детям, в насилии в монастырском приюте, но я такого не видел. Там царила теплая атмосфера, хотя, конечно, я не жил там дольше двух недель. Этот монастырь вообще был популярен в ЯПЦ, многие наши русские прихожане туда ездили, а наш японский священник напечатал хорошую статью о монастыре в церковной газете. Одна семья даже переселилась поближе к монастырю и до сих пор живет в тех краях.

— Вы хотели учиться у Илариона духовной жизни, надеялись, что он подготовит вас к принятию монашества и священства. Но оказались в атмосфере роскоши. Какими на самом деле были религиозные убеждения митрополита, считал ли он себя монахом?

— Да, я довольно быстро понял, что оказался не у старца или духовного учителя, каким я считал Илариона по его книгам и фильмам, а у успешного бизнесмена или политика. По сути, он, как я думаю, мини-олигарх. Фактически никакой монашеской жизни не увидел, зато узнал русский жаргон, который постоянно употребляли Иларион и его прошлый келейник диакон Вячеслав Ли. В их обществе я впервые узнал и русский мат — когда мы смотрели какие-то фильмы, где он употребляется.

Формально Иларион считал себя монахом и соблюдал какие-то минимальные требования — например, молился перед едой и после. Но когда я пытался задать ему какой-то духовный или богословский вопрос, он просто давал мне давал какую-нибудь толстую книгу на русском, уклоняясь от таких разговоров. 

Ну раз в неделю он служил, потому что любил службу с эстетической точки зрения — красивые пения, облачения, движения. Когда он только приехал в Венгерскую епархию, хор в Будапеште был не идеален. Он очень нервничал из-за этого и вскоре пригласил из России молодого регента. Хор стал лучше — Иларион успокоился. Он избегал служить всенощные бдения, каждый раз придумывая какие-то отговорки. Хотя жил при храме, и никуда ехать на службу не надо было. Ссылался обычно на плохое пение и свою усталость.

— Когда вы жили с ним как келейник, совершали ли вы вместе монашеские правила, соблюдали ли монашеские посты?

— Монашеского поста по понедельникам у нас вообще не было, Иларион, возможно, не знал об этом. Вначале он не постился также по средам и пятницам, но потом из Грузии приехала монахиня-кухарка, которая «по умолчанию» стала готовить постные блюда в постные дни. Иларион, как я могу судить, принял это с трудом. Но даже после этого он любил при мне есть на завтрак какой-нибудь изысканный сыр — исключение делалось лишь Великим постом, когда он подчеркивал свой «подвиг»: «Вот видишь, я хлеб ем с медом, а не с сыром!» Но если во время поста кто-то приглашал нас в гости или мы оказывались в ресторане, где подают вкусные мясные блюда, Иларион говорил при мне: «Ну ладно, закажем в этот раз».

Я не видел, чтобы он совершал монашеское правило. Возможно, он и читал минимальные утренние и вечерние молитвы, но проблема в том, что перед тем, как их читать, приходил ко мне в постель. Ложился, прикасался ко мне, а потом шел молиться. Я не думаю, что такая молитва может быть настоящей…

— Если вы расцениваете это теперь как сексуальный харассмент, почему вы не сбежали сразу от Илариона или не уклонялись от таких контактов? Как я понимаю, у вас во всех его резиденциях были отдельные комнаты?

— Иларион — человек, имеющий связи, силу, власть, такому человеку просто так отказать нельзя, мне казалось это очень опасным. Более полутора лет, проведенных с ним, были ужасными для меня — каждый день я испытывал стресс. Иногда я специально вставал очень рано утром, до его прихода, одевался и занимался своими делами, а по вечерам говорил, что у меня очень болит голова, и я хочу побыть один. Однако потом мне доставалось: на следующий после этого день Иларион был очень раздражен на меня, всячески придирался и, в общем, на мой взгляд, издевался. Последнее было для меня хуже первого. Постепенно я понял, что должен терпеть, иначе мне будет хуже.

— Недавно в интервью ВВС Иларион обвинил вас в том, что вы резко изменили отношение к нему после загадочной поездки в Москву в августе 2023 года, намекнув на то, что вас могли завербовать российские спецслужбы. Расскажите об этой поездке — что вас привело в Москву после более чем года служения у Илариона?

— Действительно я всего на пять дней приезжал по спортивной визе в Москву и в Троице-Сергиеву лавру, поскольку учился там в Московской духовной академии. Я также молился в лавре на праздник Успения Пресвятой Богородицы. В Москву меня пригласил один влиятельный в спортивной сфере человек, тренер, имя которого я называть не буду. Мы с ним познакомились в обществе Илариона, но договорились не рассказывать митрополиту об этой поездке — он узнал о ней как-то «по своим каналам». Я очень скучал по своим занятиям виндсерфингом, в котором раньше в Японии я достиг больших успехов. Помимо спортивной базы и лавры я посещал также храм Христа Спасителя и другие достопримечательности. Конечно, агентом Кремля я не стал и с сотрудниками ФСБ не встречался.

В Венгрию я вернулся 1 сентября, а 4-го мы с Иларионом поехали на Сардинию кататься на яхте вместе с его знакомым олигархом. Там мы провели две или три ночи. Перед отъездом этот олигарх предложил мне взять в жены одну из трех его дочерей. Наверное, это была шутка, но Илариону она очень не понравилась. После этого и началось то, что я воспринял как прямые угрозы: «Если ты от меня уйдешь к какой-то женщине или в Японию поедешь, то у тебя ничего не получится».

Это меня и побудило замыслить «побег» и начать к нему готовиться, в частности, записывая разговоры и сцены в моей спальне. Я тогда окончательно утвердился в мысли, что подвергаюсь харассменту. Иларион рассчитывал, что я с ним буду до скончания его жизни, как я понял, специально для этого купил «дворец» под Будапештом, а я стал намекать, что Япония — все-таки моя родина, мне там нравится.

— Со своей стороны, вы также обвинили Илариона в сотрудничестве с российскими спецслужбами, отметив, что его фото в тире, опубликованные чешскими СМИ, сняты якобы на Лубянке. Как Иларион выражал свои политические взгляды в общении с вами, испытывал ли он страх или, наоборот, преклонение перед российскими государством?

— Иларион знал, что я против Путина и против СВО, и не критиковал моих взглядов. Но его позиция чисто прагматическая: если выгодно быть за Путина и за ***, то он будет «за», а если наоборот — то выберет роль оппозиционера. Ему, на мой взгляд, не трудно менять роли. Но он, думаю, всегда будет защищать свою карьеру и, например, патриарху всегда будет лоялен. Любит ли он Путина или Кирилла — не знаю, но готов служить им.

Он хвастался передо мною своими знакомствами с генералами ФСБ, которые даже будто бы решали его личные вопросы, в том числе с участком под Москвой. Эти связи он не скрывал.

— Много ли у вас осталось неопубликованных записей разговоров с Иларионом?

— Много, но если все публиковать, то возникнет хаос, да и нет в том нужды. Уже того, что опубликовано, достаточно, чтобы, как я думал, лишить Илариона сана и выгнать из церкви. Когда я разместил в сети несколько роликов, то надеялся, что это вызовет перемены в РПЦ, но люди оказались трусливыми. Я поднял знамя, привел доказательства, а люди ответили: «Действуй сам, а мы будем смотреть, как ты будешь бороться». Для большинства стало нормой, что в церкви такое происходит, люди ко всему привыкли и считают, что у них нет сил.

Недавно опубликовали информацию о, на мой взгляд, возможных коррупционных связях Илариона с венгерским правительством. После этого венгерская власть стала публично обвинять меня, давить, защищая Илариона. Фактически опасность для моей жизни только увеличится. А что будет, если я все опубликую? Пока у меня не будет сильного покровителя, я не смогу все опубликовать.

— Почему вы решили обнародовать обвинения в коррупции против правительства Венгрии?

— Недавно лидер оппозиции в венгерском парламенте направил в правительство запрос о том, почему друг вице-премьера Шемьена Иларион получил серьезные обвинения в том, что Иларион его коррумпировал и не привлекается к ответственности? Правительство ответило совершенно не по делу, что педофил — это лицо, совершившее развратные действия в отношении ребенка младше 14 лет, а мне был 21 год.

Но Илариона никто и не обвиняет в педофилии! Более того, в парламент приехал лично Шемьен, который заявил с трибуны, что Сузуки находится в международном розыске, похищал вещи Илариона, тайно снимал видео и все такое. Так он отреагировал на мой рассказ о переписке с ним и о том, что через Илариона Шемьен, вероятно, имеет связи с российскими олигархами. Когда я познакомился с Шемьеном, я считал его хорошим и порядочным человеком. Мы вели переписку больше полугода, а он показал только самые безобидные фрагменты, вырванные из контекста. Сейчас я не веду какой-либо кампании против него лично, но лишь указываю на то, что он покрывает деяния Илариона.

Розыск подразумевает, что человек скрывается, а венгерская полиция знает мой адрес в Японии и в контакте со мной через адвоката. Вещи, которые я брал у Илариона как залог, были давно возвращены через полицию Илариону, и полиция предлагала закрыть дело, но Иларион настаивает на моем розыске. Одной журналистке, насколько мне известно, недавно он якобы написал, что «пока Сузуки не закроет канал и не извинится, он останется в розыске».

Искусственно затягивается рассмотрение моих исков о диффамации против Илариона и Вячеслава Ли в суде будапештского района Вац, по месту жительства митрополита. Суд послал Илариону повестку, он не реагировал, и тогда суд приказал полиции уточнить за два месяца место его нахождения. Прошло более полугода — никакого результата нет, полиция ничего не делает, и суд молчит. Вот когда надо бы подавать в розыск! Процессы по искам против меня тоже не движутся, спрятаны под ковер. Потому что если начнется любой процесс, то будет ненужный Илариону резонанс.

Сейчас он подал на меня в суд в России — тоже за диффамацию, рассчитывая там победить, после чего скажет, что все обвинения признаны клеветой. Патриархия скажет: вот, суд признал Илариона оклеветанным на Западе, значит, надо с почетом реабилитировать его — например, назначить на Санкт-Петербургскую епархию.

— Вы присутствовали на встречах Илариона с вице-премьером Шемьеном. О чем они говорили?

— Не на всех встречах я был, а часть разговоров проходила тет-а-тет. Всех деталей не могу рассказать, но обсуждали российских олигархов, нуждающихся в ВНЖ Евросоюза. Эти олигархи, насколько я понял, будто бы предлагали свои услуги правительству, Венгрия давала им ВНЖ, а Иларион, как я могу предположить, мог получать проценты. Но были и вопросы государственного уровня — например, санкции против патриарха Кирилла. Венгрия всякий раз блокировала его внесение в санкционные списки ЕС.

— Как сказалось то, что вы пережили с Иларионом, на ваших церковных взглядах? Вы по-прежнему хотите служить церкви или ваши планы изменились?

— И да, и нет. Я понимаю теперь, насколько серьезны проблемы РПЦ. Насчет самого отношения к православию у меня ничего не поменялось, но данная религиозная организация, на мой взгляд, очень коррумпирована и развалена. Но Бог не соучаствует в делах патриарха. Переходить в Константинопольский патриархат для меня проблема, потому что я не знаю язык, и у них нет епархии в Японии. Тех же, кто уходит в католицизм или протестантизм, столкнувшись с реальностью РПЦ, я считаю духовно слабыми. В церковь идут не ради патриарха или митрополита.

— Известен ли вам травмирующий опыт других молодых людей, сталкивавшихся с архиерейским харассментом в РПЦ? Делятся ли с вами своими историями собратья по несчастью?

— Некоторые мне писали. Я знаю историю юноши, который хотел обвинить в домогательствах архиерея в России. На него так надавили, что он покончил жизнь самоубийством. В России уже совсем не просачивается информация о преступлениях архиереев. Но, с другой стороны, растет и число семинаристов и послушников, которые сознательно соглашаются на такое и специально приходят «ублажать» владык ради карьеры.

— Недавно вы анонсировали создание движения в поддержку жертв архиерейского насилия в РПЦ. Остаются ли эти планы в силе?

— Да, остаются. Но сейчас на меня давят с разных сторон. Все силы уходят на мою неравную борьбу с Иларионом, а после этого я смогу и другим помогать. Это очень актуально. Не только для жертв сексуального насилия, но и для всех обманутых верующих, которые жертвуют деньги священникам, архиереям, а те тратят их на срамоту. Молодые люди, оказавшиеся в таком же положении, как и я, с развратными архиереями, уже не надеются, что в России смогут получить какую-то защиту. Но вот более взрослые священнослужители или прихожане готовы поучаствовать в таком движении — конечно, на условиях анонимности.

— Много ли людей вас поддержало, оказывают ли вам помощь?

— Большинство, как я думаю, клириков мыслят в таком же духе, как Иларион: угождение властям — это условие карьеры. Они всегда говорят то, что указала им верхушка. Я имею в виду даже не патриарха, потому что над ним еще есть царь. Это ярко выразилось в феврале 2022 года: синод РПЦ поначалу заявил осторожную миротворческую позицию, но буквально через несколько дней патриарх резко изменил риторику, и все архиереи — тоже.

В сердце многие чувствуют, что я прав, но боятся поддержать открыто, чтобы не лишиться карьеры. Несколько священников анонимно мне написали, а прямо поддерживали только те, кто находится на нижних ступеньках карьерной лестницы. Обычные прихожане много пишут, но это лишь ничтожная часть от всей РПЦ, которая в массе своей зомбирована «послушанием». Это особое, слепое послушание, когда Евангелие и каноны объявляются второстепенными, важнее их — слова батюшки, владыки, патриарха.

— Насколько пороки, с которыми вы столкнулись в РПЦ, были присущи историческому православию и в прошлые времена?

— Думаю, в любых закрытых организациях, типа армии и тюрем, часто бывают такие проблемы, потому что снаружи их проверить невозможно. Конечно, харассмент в церкви появился не в XXI веке. Но именно в этот момент, когда мир становится все более развращенным, это приобрело гигантский размах, хуже уже некуда. Эти пороки еще и помножились на особенности русской истории. Диавол, как мне кажется, внутри церкви восторжествовал.

— Иногда митрополиту Илариону противопоставляют в качестве «консервативной альтернативы» митрополита Тихона (Шевкунова). Например, его никогда не обвиняли в насилии над семинаристами или послушниками, он не попадал в гей-скандалы. Как вы воспринимаете эту фигуру?

— Честно говоря, я его не знаю. Только в интернете видел, но лично не был знаком. Проблема не в отдельно взятых архиереях, а в системе. Если Тихон достиг такого успеха внутри этой коррумпированной системы и молчит о ее пороках, значит, думаю, — он согласен. Это, я считаю, соучастие во зле. Лично, может быть, он меня поддерживает — я видел такие намеки в комментариях под моими постами, может, и Иларион ему лично не нравится. Но я бы не связывал с ним надежды на изменения в РПЦ.

— Что представляет собой Японская православная церковь? Чувствуется ли в ней национальный колорит?

— Японская церковь очень уменьшилась со времен святителя Николая, то есть за последние сто лет. К концу его жизни (1912 год) было 30 тысяч православных японцев из 50-миллионного населения. А сейчас население Японии 120 млн, а православных — 9 тысяч. И есть тенденция к уменьшению. В ЯПЦ осталось меньше 50 храмов, а священников всего 30 с чем-то. Хотя есть три епархии — Токийская, Сендайская и Киотская, — архиерей остался только один, второй умер. В некоторых храмах службы бывают раз в один-два месяца.

Даже те прихожане, которые имеют много денег, никак не выделяются, просто одеваются, нет VIP-пространства для богатых, как в соборах в России. Интересно, что все праздники ЯПЦ отмечает по старому стилю, лишь Рождество Христово празднуют 25 декабря, поскольку оно стало общеяпонским праздником. Потом второй раз празднуют 7 января — для русских в основном.

Главная проблема ЯПЦ: те, кто приходит к вере и хочет изучать глубоко православие, не получают какого-либо духовного образования. В Токио существует семинария, в которую поступают только один-два человека. Грубо говоря, там учат на уровне воскресной школы. Тех, кто хочет глубже изучать веру, в Японии считают не вполне ментально здоровыми.

— Каковы теперь ваши планы на дальнейшую жизнь?

— Хочу снова поступать в университет (придется с первого курса, поскольку Московская духовная академия не дает мне справку, что я окончил там три курса), выбираю между юридическим, экономическим и журналистским образованием. Из-за того, что я нахожусь в международном розыске, не могу пока устроиться на работу. Вроде была возможность работать даже в «Тойоте», но когда работодатели видят негативные новости обо мне в интернете, то отказывают. Японское правительство отказалось меня выдавать, но компании все равно не хотят для себя репутационных проблем. Хорошие университеты тоже могут испугаться меня принимать — посмотрим. Фактически Иларион разрушил всю мою жизнь на данном этапе.

С детства я хотел стать священником, ради чего и поехал к Илариону. Но я не смог получить там того опыта, который мне был нужен, чтобы подготовиться к рукоположению и получить способность вести свою будущую паству ко спасению. Сейчас никто меня не рукоположит, японский митрополит Серафим меня отстранил, потому что он полностью зависит от Московской патриархии, его курирует принятый в ЯПЦ бывший келейник Илариона иеромонах Николай (Оно). Я и сам не хочу рукоположения от таких людей, оно недействительно. Кроме того, я и не готов к этому служению — нет необходимого опыта, и не хватает образования. Я понял, что Богу и церкви можно служить, и не будучи священником, — важнее зло называть злом, не превращать дом Божий в гей-бордель. Может, я когда-нибудь смогу открыть свой бизнес и помогать материально — не РПЦ, но какой-то хорошей церкви.

— Вы знаете об «альтернативном» православии — о таких общинах, которые еще с 1920-х годов не признают Московскую патриархию?

— В целом я о них знаю, но в Японии таких нет. Сначала мне надо закончить «дело Илариона», а как устраивать свою церковную жизнь после этого — посмотрим.