Маятник не Фуко

Первый созыв Госдумы проработал только два года (он на это время и избирался), но срок легислатуры второго созыва уже был «плановые» четыре года — как и было написано в Конституции.

К выборам допускались как политические партии и движения (те, кто уже был в Думе, от сбора подписей освобождались), так и избирательные блоки: для регистрации надо было собрать по стране 200 тысяч подписей, причем допустимый «брак» составлял 25%, и выполнить это условие можно было без особого труда. Во всяком случае, о том, чтобы кому-то отказали из-за «бракованных» подписей, не припомнить. В результате «политическое предложение» для избирателей оказалось максимально широким — такого не было ни до, ни после тех выборов.

Придя на голосование, избиратель получал бюллетень, в котором находилось целых 43 партийных списка. Причем полностью проправительственным был только один — список движения «Наш дом — Россия» (НДР), которое возглавлял премьер-министр Виктор Черномырдин, а в первую тройку входили кинорежиссер Никита Михалков и генерал Лев Рохлин. Относительно лояльными к правительству (и то там были разные люди) были «Демократический выбор России» во главе с Егором Гайдаром, Партия российского единства и согласия во главе с Сергеем Шахраем и «Женщины России» во главе с Алевтиной Федуловой и Екатериной Лаховой. Все остальные в той или иной степени были настроены критически в отношении правительства и президента.

Избирательная кампания, как уже сказано, была относительно свободной, и НДР, который критиковали со всех сторон, получил на выборах лишь около 10% голосов. Не помогли ни огромные финансовые ресурсы, ни включение в списки огромного числа федеральных и региональных начальников (в Петербурге, заметим, список НДР возглавлял мэр Анатолий Собчак), ни режим наибольшего благоприятствования в государственных или окологосударственных СМИ.

Максимальную пользу из критического настроя общества извлекли коммунисты — КПРФ получила 22,3%, а ее представитель Геннадий Селезнев (бывший главный редактор знаменитой тогда «Комсомольской правды») стал спикером Госдумы. Пробились в парламент также ЛДПР (11%) и «Яблоко» (7%). А больше никто из партий и избирательных блоков через 5%-ный барьер не прошел — и парламент получился «четырехпартийным».

Парадоксальным было то, что, если сложить проценты голосов, отданные за прошедшие в Госдуму партии и блоки, получалось чуть-чуть больше 50%. То есть почти половина голосов избирателей оказалась «потерянной» — те, кто голосовал за 39 списков из 43, оказались без своего представительства в Госдуме.

По правилам выборов («потерянные» голоса распределяются между теми, кто преодолел 5%-ный барьер), это привело к росту почти в два раза числа мандатов для прошедшей четверки — правда, только тех мандатов, которые распределялись по партийным спискам, а это в общей сложности 225 мандатов.

Еще 225 мандатов распределялось по одномандатным округам, и в результате, например, КПРФ к своим 99 «списочным» местам добавила еще 58 одномандатников, НДР добавила к 45 «списочникам» еще 10 одномандатников, «Яблоко» добавило к 31 «списочнику» еще 14 одномандатников, и лишь ЛДПР, получив 50 мандатов по спискам, сумела провести только одного депутата по одномандатному округу.

И еще одна особенность тех выборов: несмотря на то что многочисленные небольшие и сколоченные прямо перед выборами избирательные блоки (нередко — без затей — названные по фамилиям их лидеров) в Госдуму не прошли, часть их лидеров, используя возможность для дополнительной общефедеральной агитации, прошла по одномандатным округам. Так в парламент попали Элла Памфилова и Святослав Говорухин, Борис и Святослав Федоровы (однофамильцы) и некоторые другие…

По итогам этих выборов относительное большинство (хотя и не абсолютное) в парламенте получили коммунисты, и их представитель стал спикером (первым вице-спикером стал Владимир Рыжков, который представлял тогда НДР).

Было очевидно, что если президент Борис Ельцин поддерживает «Наш дом — Россия», который набирает так мало, то и шансы самого Ельцина переизбраться не слишком велики. Чтобы не сказать сильнее.

И так же было очевидно, что если при свободном волеизъявлении избирателей на парламентских выборах получается описанный выше расклад, то в таких же условиях на президентских выборах следует ожидать повторения ситуации. Иначе говоря — если провести выборы честно, то в стране будет другой президент.

Судя по думским выборам, наиболее вероятной кандидатурой представлялся лидер КПРФ Геннадий Зюганов, но его выигрыш был совершенно не очевиден.

Разные опросы показывали разные данные, почти все сходились на том, что неизбежен второй тур президентских выборов, а там все зависело от состава финалистов. В частности, были расклады, при которых выиграть мог Григорий Явлинский (если бы Ельцин вообще не стал участвовать), но такой вариант в Кремле рассматривать категорически не хотели. И выбрали вариант, при котором необходимо всеми правдами и неправдами вывести во второй тур с Зюгановым действующего президента, а затем вести кампанию под лозунгом недопущения коммунистического реванша (которого, надо сказать, многие реально опасались и совершенно не хотели).

Как хорошо известно, именно так потом события и развернулись.

Известно, и какой ценой (в том числе для свободы СМИ и для конструкции избирательной системы) была достигнута победа Ельцина.

Сложись все иначе, качнись политический маятник в другую сторону — как знать, может быть, на следующей фазе (как это происходило в ряде стран, в том числе Восточной Европы) он качнулся бы обратно, а затем двигался бы в соответствии с результатами работы властей и с учетом того, что об их политике думают граждане.

Но такой прецедент не был создан. И прецедента свободных выборов — как осенью 1995 года — постарались больше не допускать.

Андрей Серов