«Армения — недораскрученная страна, мне хотелось бы чуть-чуть вложиться»

«Инди-журналист» — так определяет себя Святослав Иванов, два года назад эмигрировавший из России в Армению. Он многое перепробовал: писал для традиционных и нишевых СМИ, преподавал в ВШЭ, стал соавтором художественного фильма, продолжает заниматься собственным музыкальным проектом. Недавно написал книгу «Случайности в истории культуры. Совпадения и неудачи, открывшие путь к шедеврам», которая выходит в издательстве АСТ. О роли ошибок и случайностей в появлении художественных произведений Святослав размышляет на примерах из самых разных эпох и пластов культуры: от древнескандинавской литературы до комиксов и хип-хопа.

Но на сегодняшний день самое успешное его начинание — ютуб-канал «Буквы. Кадры. Звуки», посвященный культуре и искусству. «Малоизвестные писатели и музыканты и сверхпопулярные фильмы и сериалы; утонченные образцы высокого искусства и дешевый культурный фастфуд — к интересным явлениям я могу отнести что угодно. Главное — рассказать об этом так, чтобы интересно стало и вам», — это слова самого Иванова из «описания» ютуб-канала.

Самый популярный ролик («Балабанов. Полный расклад») набрал почти 800 тысяч просмотров. Еще несколько — под полмиллиона. Почти невероятно, если учесть, что подход Иванова разительно отличается от того, к которому привыкли на ютубе. Иванову скучно общеизвестное и неинтересно скандальное. Он создает видеоэссе — очень личные и неожиданные. Например, значительную часть ролика об альбоме Егора Летова «Сто лет одиночества» занимает рассказ о психоделической американской группе Love, на Летова повлиявшей. В недавнем ролике о Владимире Сорокине Иванов называет его «нормальным писателем» и подробно свою точку зрения аргументирует. На его канале есть ролик про Тарковского и ролик «Улицы РФ» — про телесериал «Улицы разбитых фонарей». Про Red Hot Chili Peppers и про Шостаковича.

После 24 февраля Иванов сделал видеоэссе «Денацификация Лени Рифеншталь», «Вьетнамские флешбэки» (о том, как эта война осмыслена Голливудом и рок-музыкантами), «Швейк: герой нашего времени». В последнем он саркастически замечает: «В последние месяцы я все чаше слышу упоминания «Швейка» и натыкаюсь на цитаты из книги. Ума не приложу, что случилось-то?» В ролике участвует актер, играющий полицейского, который арестовывает Святослава за чтение Гашека.

Перебравшись в Армению, Иванов сделал ролик о режиссере-мультипликаторе Роберте Саакянце: его мультфильмы видели все, но фамилию режиссера помнят немногие.

Святослав Иванов рассказал «Новой» о том, зачем ютуберу писать книгу, о постижении Еревана, об отношении к художникам в Армении и в России, а также о том, как делать культурную журналистику на ютубе.

— Почему ваш ютуб-канал сразу обо всем: и про кино, и про литературу, и про музыку?

— Эти три явления — буквы, кадры и звуки — для меня равнозначны, но внутри каждой их этих сфер не так много людей и явлений, отзывающихся во мне, интересных мне настолько, чтобы я готов был на месяц или на два в это погрузиться и сделать ролик.

Стараюсь чередовать. Если на моем канале вышел ролик, посвященный кино, следующий, скорее всего, будет о музыке или литературе. Хочется удивлять всякий раз. Делаю ролик про Тарковского, и все думают, что следующий будет, например, про Киру Муратову, а я делаю про Владимира Сорокина. А потом — про Тома Уэтса, хотя после Сорокина все ждут Пелевина.

— Что вам как культурологу в первую очередь бросилось в глаза, когда в 2023 году вы оказались в Армении? Какой увидели эту страну через свою профессиональную оптику?

— Культуролог — это, наверное, тот, у кого есть диплом по культурологии. У меня — только по журналистике. Реализовавшимся журналистом себя не считаю, но у меня, наверное, журналистский взгляд, охватывающий все: от политики до состояния тротуара. Конечно, и какие-то культурологические моменты тоже.

До переезда никогда в Армении не бывал. Оказавшись здесь, первым делом начал изучать, какое армянское кино можно посмотреть, какие армянские книги почитать, какую армянскую музыку послушать, в какие музеи сходить. Это потихоньку начало приносить свои плоды.

Ереван мне кажется очень культурным городом, у которого есть свой визуальный архитектурный стиль. Могу увидеть в интернете совершенно случайную фотографию и понять, что она сделана в Ереване. Это ощущение очень ценно. 

Этот план был реализован, но потом советский диктат рухнул, и сегодня архитектура Еревана — уже в каком-то смысле руина, которую ереванцы осваивают на свой лад: пристраиванием к своим домам дополнительных помещений, балконов, еще каких-то кусков. Нарушается замысел блестящих советских архитекторов, но все становится более человечным.

Армения, несмотря на всю древность армянской культуры, на все это наследие, как будто только начинается. Не совсем понятно: это южная страна? Азиатская? Европейская? Ответы еще только формулируются. Я не знаю, кем — ереванцами, властями страны или элитами. Но такое ощущение, что потенциал страны еще не раскрыт, и интересно наблюдать, как он раскрывается. Мне кажется, есть очень хорошие шансы, что это будет здорово. Надеюсь, что это будет в моем вкусе, но если даже нет — все равно интересно!

— Вы сделали 40-минутный ролик про ереванского режиссера-мультипликатора Роберта Саакянца. Это дань уважения Армении, давшей вам приют, или фигура Саакянца интересовала вас и раньше?

— В детстве его произведения, как ни странно, прошли мимо меня. Узнал о Роберте Саакянце, когда мне было лет восемнадцать. В студенческие годы мы с друзьями смотрели его мультфильмы, и это было большим открытием. Вообще советская анимация нам, детям 90-х, казалась довольно скучной, а тут вдруг оказалось, что был деятель, создававший в те годы сюрреалистические, психоделические мультфильмы. Тем, кому нравился Сальвадор Дали, Рене Магритт, что-нибудь еще в этом духе, очень здорово заходил Саакянц. Плюс еще и литературная основа этих мультфильмов — сказки Туманяна, где ловко сформулированы парадоксы, которые там присутствуют. 

Перебравшись сюда, я увидел, что в Армении очень любят своих деятелей культуры. Многие улицы названы в честь писателей, поэтов, художников такого масштаба, которых в России обычно не боготворят. Я не большой ценитель творчества Параджанова, но не мог не заметить, насколько тепло к нему относятся в Армении. Сергей Параджанов — режиссер авангардный, не очень простой для восприятия, работавший в разных частях СССР, но в Армении его очень любят за то, что он армянин, пусть и проживший в Армении относительно недолго, и это разительно отличается от того, как в России относятся, например, к Тарковскому.

— Вы считаете, что к Тарковскому в России относятся плохо?

— В России этого режиссера принято не любить, считать занудным, а его фильмы — заумными. «Король-то голый» — эту доминирующую точку зрения я приводил в своем ролике о Тарковском. Он международно признанный режиссер, но его творчеством в России никого не впечатлишь. Мало ли в России гениев в разных сферах? А армяне, мне кажется, дорожат своими художниками, даже если они создавали что-то, с точки зрения обывателей, странное, непонятное. На улицах можно увидеть портреты Параджанова. Его музей в Ереване очень популярен. У меня есть армянское телевидение. Там время от времени в вечерний прайм-тайм показывают фильмы Параджанова. Не только армянский «Цвет граната», но и ленту «Тени забытых предков», снятую в Украине, — ее транслируют с армянскими субтитрами. И премьер-министр Армении выкладывал у себя в соцсетях пост, что он с семьей смотрит фильм Параджанова.

С одной стороны, меня это вдохновило. Я увидел, как армяне любят своих художников, режиссеров, певцов. С другой стороны, Саакянц почему-то в этот пул не входит. Нет улицы Саакянца, нет его музея. Персонажей его мультфильмов иногда можно увидеть — какую-нибудь открыточку с русалкой из мультфильма «В синем море, в белой пене». Но это большая редкость. Мне показалось, что было бы здорово воздать ему должное. Знают его мультфильмы, но не его самого. Мы, когда в юности смотрели мультфильмы Саакянца, называли их «Арменфильм». Даже не обращали внимание, кто режиссер. Я потом уже поинтересовался. 

Очень харизматичный и принципиальный человек. В чем-то резкий. И я решил сделать о нем видео, в котором параллельно поделился своими впечатлениями от Армении, потому что впечатления были очень яркие.

Надо понимать, что Армения — не раскрученная страна по сравнению со своими соседями. Грузия, куда в какой-то момент стало модно ездить, гораздо гламурнее. Грузинские вина… Да и много всего грузинского на виду за пределами региона. А Армения — недораскрученная страна. Это, конечно, прозвучит громко, пафосно и все такое, но мне хотелось с той стороны, которой я занимаюсь, хотя бы чуть-чуть вложиться в раскрутку страны. Саакянц принадлежит к тому типу людей, который мне нравится. Такие люди есть во все мире, и я рад, что есть они и в Армении.

— В ролике про Роберта Саакянца вы показываете несколько его фотографий, сделанных в 70-е — начале 80-х. Похоже, эти армянские художники хипповали. Про субкультуры Москвы и тем более Ленинграда известно немало. Удалось ли вам, когда работали над роликом, узнать что-то про ереванских нонконформистов тех лет?

— Я узнал, что они были. Думаю, кто-нибудь может сделать экскурсию «Субкультурный Ереван» про места, в которых неформальная молодежь тусовалась. Про джаз, который здесь слушали. Про художественную богему. Среди городов, которые знаю, Ереван — чемпион по концентрации мемориальных табличек на стенах. Есть районы, где таблички на каждом доме. Некоторые из них оригинально оформлены. Часто табличка посвящена какому-нибудь художнику, писателю или даже литературоведу. У меня ощущение, что Ереван 60–70-х — город художников. Во множестве домов художественные мастерские. Я был в одной из них — на проспекте Маштоца.

В Армении был поэт Чилоян, который свою поэму о Христе выдал за поэму о Ленине. Было бы интересно больше узнать о ереванских бунтарях и мистификаторах.

— Младшие современники Роберта Саакянца, которые с ним работали, наверняка здравствуют и сейчас живут в Ереване. Вы общались с ними, когда работали над роликом? Или ваш подход этого не предполагает?

— Я человек достаточно стеснительный. Мне трудно выйти с кем-то на связь, наладить диалог. Не всегда решаюсь на это даже в тех случаях, когда это уместно. Почти всегда полагаюсь на открытую, доступную информацию. О творчестве Саакянца ее достаточно. Знакомый армянин предлагал свозить меня на «Арменфильм», свести с теми, кто знал Саакянца. Но я по опыту знаю, что подобное общение не всегда полезно. Такие люди очень часто оказываются отдаленными знакомыми. Куда-то ехать, не зная, что там расскажут… Проще и рациональнее самому поискать информацию, лишний раз пересмотреть какой-нибудь мультфильм Саакянца, увидеть там нюансы, которых прежде не замечал. Больше привлекает исследовательский подход, чем журналистский, документальный. Мне интереснее рассказывать зрителям вещи, до которых они и сами могли бы додуматься.

Уже после того, как опубликовал ролик, со мной на связь вышли родственники Саакянца. Поблагодарили. 

— По поводу ютуберов. Например, Леонид Парфенов, про которого вы тоже делали ролик… Он вам, кстати, после этого не писал?

— Нет. Написали его коллеги. Они посмотрели, им понравилось, и они отправили видео Леониду Геннадьевичу. Но что-то он молчит. Мне кажется, я для него слишком старомодный. Парфенову интересны самые новые и модные форматы.

— Ясно. Про Парфенова начал говорить, потому что он, прежде чем прийти на ютуб, много лет был популярнейшим журналистом на российском ТВ. Дудь или Илья Варламов* тоже были персонажами уже узнаваемыми, когда запускали собственные ютуб-каналы. Может ли ноунейм надеяться, что на ютубе его заметят? Вы сами, на ваш взгляд, начинали на ютубе с нуля?

— Да, я к тому времени работал журналистом, читал лекции, но когда в 2021 году начинал свой ютуб-канал, никакой публичности, узнаваемости у меня не было. Это был лучший год для запуска ютуб-канала, посвященного искусству. В 20-м году, сидя дома во время пандемии, люди вернулись к телевизору, увидели, до какой степени он неприятен, и переключились на ютуб. К этому моменту там как раз появились каналы, посвященные чему угодно — от истории до путешествий. Причем если в 2010-е ютуб оставался все-таки юношеским, подростковым пространством, то к началу 20-х он был уже абсолютно для всех, у меня появились зрители, которые мне не то что в отцы — в дедушки годятся.

Казалось, что на ютубе нет никаких пределов, полная свобода творчества. И что даже очень специфические, неожиданные вещи найдут свою аудиторию и принесут создателям контента доход через рекламу и донаты. 

В 2021 году, можно сказать, появилась такая профессия — ютубер. Имело смысл приходить на ютуб и что-то там начинать. Так я и сделал. Сейчас эта профессия под угрозой. Она немного рискованная, но отказаться от нее сложно. Она дает большой дофамин — очень аддиктивный, вызывающий привыкание. Когда проделываешь большую работу и делишься результатом с широкой аудиторией — это, во всех смыслах слова, дорогого стоит. Ради этого отказываешься от других заработков и карьерных перспектив.

— Существует и хорошо себя чувствует политический ютуб. Миллионная аудитория — у каналов, посвященных юмору, кулинарии, бьюти-индустрии. Культура и искусство, как кажется, совсем не для ютуба, за исключением роликов про скандалы вокруг знаменитостей. Но ведь ваш канал — совсем не про хайп и кликбейт.

— На ютубе востребован и тот контент, на котором я специализируюсь. Меня очень вдохновил киноблогер Дмитрий Кунгуров, его канал называется «16х9». Кунгуров делал на ютубе вдумчивые видеоэссе на миллионы просмотров о фильмах Тарантино, анимационном кино, японском аниме. Есть казахский блогер ANOIR, начинавший с издевательских роликов про фильмы Сарика Андреасяна. Сейчас ANOIR снимает ролики про какого-нибудь Бэтмена, рассматривая его через призму современной философии.

Я бы не сказал, что это какая-то безнадежно узкая, маргинальная ниша. Наоборот, если человек хочет рассказать об искусстве по-настоящему глубоко, ему надо идти в блог-формат. Я вел лекции для 50 студентов. Могу написать лонгрид журнального толка и где-нибудь опубликовать. Или рецензию на фильм для популярного онлайн-издания. Если текст удачный, мне редактор сообщает: «Здорово! Уже 20 тысяч прочитало». Но для меня это мало. На ютубе — 30, 50, 100 тысяч просмотров. Другой масштаб. Если хочется выйти на широкую аудиторию, то только так.

— 20 тысяч просмотров для вас — это мало. Но выходит ваша бумажная книга в серьезном издательстве (а до этого выходили книги в самиздате). Однако бумагу сегодня читают немногие. Почему решили потратить время на написание книги?

— Я люблю книги и всегда мечтал их писать — и художественные, и нехудожественные. Хотел бы написать такие, которые станут событием. Поэтому, когда издательство предложило, я не мог отказаться. По-моему, писать книги — это вообще лучшее занятие, которое есть на земле.

— Лучше, чем ютуб?

— В принципе, да. Это сложно — начать писать книги. Решиться сделать видео для ютуба гораздо проще. Видеоролик быстрее доходит до аудитории, но книга — это солидный, долговечный носитель. На нее кто-то может сослаться, использовать как источник.

— Мне показалось, что в этой книге про роль случайностей в искусстве вы в какой-то момент сами себя опровергаете. Ищете случайности в истории группы «Битлз» и честно признаетесь, что их, пожалуй, нет. Упоминаете про одну из самых объемных конспирологических книг ХХ века, в которой ключевые исторические события объясняются действиями тайной организации. Конечно, рассуждая о роли ошибок, случайностей, вы пишете, что одних только их недостаточно, что все настоящие художники долго и упорно работали. И все же: вам не кажется, что ваша теория, которой книга и посвящена, немного напоминает ту конспирологическую, над которой вы иронизируете?

— Это не теория, а скорее тема. Что бывает и вот так, что не стоит смотреть на творцов как на бронзовых истуканов, которым было на роду написано стать гигантами. Нет. Они просто люди. В их жизнях, как и в наших, тоже фигурировали глупые совпадения и ошибки.

Если кто-то решит, что между этими историями нет никакой связи — что ж, это один из возможных выводов. Но мне бы хотелось, чтобы читатели согласились: любой может случайно напороться на то, что сделает его великим писателем или чем-нибудь в этом роде.

— Скептически отнесся к вашей теории, но, чтобы задать следующий вопрос, сам вынужден пуститься в теоретизирование. Мне кажется, существует три этажа культуры. Общепризнанный мейнстрим — допустим, Пушкин или группа «Кино». Что-то авангардное, но тем не менее легализованное в культурном поле искусствоведами — например, Владимир Сорокин. И совсем маргинальная культура, сделанная дилетантами на коленке, — какой-нибудь гаражный рок. Вы пишете и снимаете про все три этажа. Между этажами происходит какой-то взаимообмен?

— Бывает, что человек находится где-то в андеграунде, хотя по всем параметрам он должен быть гораздо выше. Есть такой российский музыкант, который сейчас живет во Франции, — Женя Куковеров. Его почти не знают. Он записал много альбомов, но кустарно. Звучат не очень профессионально, но они невероятно музыкальны. Женя написал колоссальное количество потенциальных хитов, запоминающихся легких радостных мелодий. Мне он гораздо интереснее, чем, например, группа «Би-2», но он в тысячу раз менее популярен, чем эти музыканты. Принизить их не хочу, просто к слову пришлись.

Есть случаи миграции между перечисленными вами слоями. В последнее время очень много слушаю уральского артиста и музыканта Александра Ситникова. Его самая известная музыкальная группа называется «4 Позиции Бруно», а сейчас у него проект «Порез на собаке». Он начал заниматься музыкой лет двадцать назад. Очень андеграундной. Даже не по слою, не по этажу, в котором он находился, а по своей текстуре эта музыка не рассчитана на сколько-нибудь широкую аудиторию. Она звучит грязно, подпольно, некомфортно. А потом он начал и песни петь — и все стало еще грязнее и некомфортнее, поскольку его тексты для большинства людей — отталкивающие и пугающие. Вокальная манера у него максимально непевческая. Голос нетрезвого юноши в караоке. Долгое время Ситников имел культовый статус у довольно узкой продвинутой аудитории, но шло время, появились новые молодые слушатели, которые почему-то приняли творчество Ситникова, совершенно непохожее на то, что, как принято считать, нравится молодым. И вот уже его группа «Порез на собаке» собирает большие залы в разных городах. Артист, который долгое время находился на самом нижнем этаже этой системы и стремившийся уйти еще глубже, неожиданно обрел широкую аудиторию, которая, думаю, со временем будет расти, как растет и популярность, например, Егора Летова.

Андрей Новашов*

* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов»