Деревня Большие Тупики примет всё

Трамп разочаровал. Трамп больше не пугает. Китай его, по сути, игнорирует и дразнит картинкой нового мирового трио: Путин — Си — Ким Чен Ын. Трамп не держит слово. Его заявления — как плохо слышные объявления на железнодорожном вокзале: все безуспешно пытаются вслушаться и мечутся, роняя чемоданы, в поисках нужного пути. Но теперь уже и вслушиваться неинтересно: после Анкориджа возможные переговоры по Украине стали еще более отдаленной перспективой, чем до Аляски. Даже после очередного телефонного разговора Трамп-Путин. То летят «Томагавки», то не летят — какая-то этнография Северной Америки… Что уж говорить о встрече в Будапеште, которая, скорее всего, и есть ремейк Анкориджа со столь же неопределенными последствиями.

Завышенные ожидания превратились в лопнувший пузырь: более или менее понятно, что американская администрация и сам Трамп, на которых возлагались большие надежды по прекращению сразу нескольких конфликтов, недостаточно квалифицированы для такой работы, а вызовы слишком сложны для их быстрого урегулирования. Стороны переговоров не идут навстречу. Скорее умело играют на недостатке квалификации, как делает тот же Путин, получивший возможность сохранить более или менее спокойные отношения с США и в то же время воспользоваться трамповской «индульгенцией» на продолжение горячей фазы противостояния в Украине.

У Европы, в свою очередь, нет рецепта, как отвечать на уже прилетающие к ней дроны. Если отвечать военными средствами, появляется риск боевых действий, перерастающих в ядерную катастрофу. Иные средства, седатирующие противоположную сторону, не придуманы. Вместо уязвления российского политического истеблишмента придумываются потенциальные новые санкции против россиян в виде ограничения получения ими шенгенских виз. Что, в свою очередь, может иметь обратный эффект — то есть увеличить число сторонников курса Путина внутри России.

Когда это кончится?

Пророческий диалог из «Берегись автомобиля» Эльдара Рязанова: «Когда это кончится?» — «Никогда. А что ты имеешь в виду?»

«Когда все это кончится» без вопросительного знака — символ отдаленного и счастливого будущего для россиян. The Day After — «День после». При некоторой неясности, что такое «это». «Когда» отодвигается в неопределенность при понимании абсолютного тупика. Причем не только в переговорах — так и не начавшихся — по Украине. Тупика, как стало модно говорить, экзистенциального: когда кончится одно, продолжится другое, возникнет что-то третье. У мира съехала рамка, в которой он существовал какое-то время, разрушены координаты, широта и долгота. Отсюда и приступ всеобщего ситуативного реализма — мало кто верит в разрешение конфликта и вообще прекращение вечной фоновой конфликтной ситуации. На языке психологов это постоянная преадаптация к худшему.

И вот пожалуйста. Не верите в «социологию, которая невозможна в условиях конфликта и российского режима» — есть данные международные с очень интересными базовыми условиями: люди ставят деньги на вероятность исхода тех или иных событий в сервисе Polymarket, в который вложились на десятки миллионов долларов такие значимые фигуры, как глобальный инвестор Петер Тиль и технологический гений Виталик Бутерин. 

А вот данные «невозможной» (по оценке тех, кто не знает ни методологии, ни природы количественных и качественных исследований, ни поведенческих характеристик опрашиваемых) социологии от «Левада-Центра»*. Иллюзии российских респондентов по поводу скорого завершения военных действий в Украине начали нарастать еще в июле 2024 года — вероятно, стали набирать силу ожидания Трампа. И вот 47-й президент США стал реальностью, данной нам в ощущениях, и доля ожидающих окончания конфликта в пределах от полугода до года выросла до более чем четверти респондентов.

В августе 2025 года прилив энтузиазма закончился, и начался отлив, или, если угодно, отбойное течение: показатели вернулись на уровень конца 2022 — начала 2023 годов. Военные действия продлятся от полугода до года — так теперь считают 20% респондентов (снижение на 7 п.п. с января 2025 года), более года — 39% (рост на 7 п.п. с января 2025 года).

Наиболее реалистичные и лишенные избыточных иллюзий представления о ходе событий — у людей среднего возраста, тех, кто не одобряет деятельность Путина, полагает, что страна идет по неверному пути, и смотрит YouTube-каналы. 

И молодежь, с которой гиперактивно работают политические манипуляторы и технологи.

Следует помнить и о том, что в августе «Левада-Центр» зафиксировал наибольшее число сторонников мирных переговоров за все время наблюдений (66%) и наименьшее — сторонников продолжения военных действий (27%). Разумеется, сторонники продолжения — путинисты, люди старших возрастов — те, кто гарантированно избегает физического вовлечения в боевые действия, те, кто превратил себя в приставку для дополненной реальности — к телевизору, а также люди, ничего не потерявшие социально-экономически от СВО, включая жителей богатой и дистанцированной от линии соприкосновения Москвы.

Условия, которые выдвигаются для мирных переговоров большинством из тех, кто их поддерживает, прежние: невступление Украины в НАТО, сохранение уже существующих «новых территорий». На некоторые уступки готовы и респонденты украинских социологов. Недавнее исследование Киевского международного института социологии показало, что 74% опрошенных готовы признать возможной («хотя и без энтузиазма») заморозку конфликта по существующей линии фронта без юридического признания территорий российскими и при внятных гарантиях безопасности.

При этом лишь 18% опрошенных верят в то, что конфликт может закончиться до конца 2025 года. Меньше трети возлагают надежды на 2026 год, больше трети не ждут окончания в 2027-м, а то и после него. Каждый четвертый украинский респондент затрудняется с ответом. Как, впрочем, и российский. Даже в случае реализации мирного плана, предполагающего заморозку по линии соприкосновения, 56% украинских респондентов ожидают, что «Россия снова попробует напасть». 62% готовы «терпеть *** столько, сколько будет необходимо».

В России же, согласно осенним опросам «Левада-центра» (признан Минюстом РФ «иноагентом»), 39% респондентов ожидают, что возвращение участников СВО будет способствовать «росту конфликтов и преступности». Половина опрошенных опасается всеобщей мобилизации. 80% поддержали бы (в основном при условии сохранения «новых территорий») решение Путина остановить боевые действия «на этой неделе». Налицо чрезвычайная усталость от всего.

Аутотренинг и стадия принятия

Российский истеблишмент находится внутри той же самой дилеммы, что и раньше: «закончить нельзя продолжить», так и не зная, где поставить запятую — после «закончить» или после «нельзя».

Запятая после «закончить» просто вопиет, если учитывать экономическую ситуацию, проблемы с которой наконец признал даже Путин на вдруг оказавшемся весьма многолюдным совещании по экономическим вопросам 15 сентября. Стремление одновременно наполнить бюджет, избежать его дефицита и пройти между Сциллой стимулирования роста и Харибдой инфляции, являющейся прямым следствием этого стимулирования в виде производства «готовых металлических изделий» и социальных льгот участникам, выдает настроения, которые на дипломатическом языке называются «крайняя озабоченность» — то есть все еще не пропало, но близко к этому.

Споры о технической рецессии (падении ВВП два квартала подряд) можно успокоить манипуляциями со статистикой, которая все равно во многом закрыта, а снижение годовой инфляции с почти девяти до почти восьми процентов объявить большой победой, но снять экономическую тревожность этими заклинаниями невозможно. Понятно, что дело не в ставке ЦБ или очередном перераспределении бюджетных расходов. Проблема сами знаете в чем.

Дополнительные источники доходов в ситуации, когда перестает работать старая нефтегазовая модель выкачивания денег, — это американцы со своими «сделками». 

Сначала мир, потом сделка. А пока хорошо бы избежать санкций США — спасибо Трампу за терпение.

Теперь надо объяснять городу и миру, почему все затягивается и не заканчивается. Поручение — Министерству иностранных дел.

И вот уже замминистра иностранных дел Рябков начинает рассуждать о том, что в срыве анкориджских договоренностей виновата вовсе не Россия («…прошло больше месяца после Анкориджа, и не было дня, когда бы противники движения к миру и сторонники продолжения войны до последнего украинца не занимались целенаправленным, скоординированным саботажем этих договоренностей»). А министр Лавров говорит о том, что в принципе «недружественных» стран нет, а есть «недружественные» правительства. Когда приближается экономический медный таз, можно и не такое наговорить.

МИД собирает дипломатов из преимущественно «дружественных» стран, разъясняет позицию и предлагает концептуальные подходы. Как всегда у этого ведомства, подходы задиристые и выражаемые на языке сталинской дипломатии и диалекте газеты «Правда» конца 1940-х годов, правда, с апелляциями к авторитету Ильфа и Петрова.

Есть «западное меньшинство» (уступающее «мировому большинству»), которое «никогда» не признавало «суверенное равенство» государств и тем самым нарушало устав ООН. Снова — о праве наций на самоопределение: кейс Крыма, кейс восточной Украины. Снова — о госперевороте в Украине. Апелляции к документам ООН и в то же время резкая, как никогда, критика руководства организации («ООН всячески выгораживает киевский режим»): «Общий тон задается в антироссийском ключе. В конце августа с.г. А. Гутерреш осудил российскую атаку на украинские города. Каждый раз, когда Украина и ее европейские хозяева начинают закатывать истерику, обвиняя Россию в уничтожении гражданских целей и мирных жителей, мы видим, как секретариат поддерживает подобные высказывания и требует вместе с Западом и Украиной «наказывать» Россию. Российская армия никогда не наносит удары по гражданским объектам и мирному населению. На каждое обвинение мы задавали вопрос: где доказательства?» Войска европейцев в рамках гарантий безопасности Украине — это «оккупация» Западом страны. И так далее…

Кому это рассказывается — самим себе? Это аутотренинг? Дипломатам даже «дружественных» государств такая логика едва ли кажется сколько-нибудь убедительной. Она может только укрепить чувство безнадежности и усугубить посекундную тарификацию приближения часов апокалипсиса к отметке ядерной войны. Внутренняя аудитория уже выучила все мантры и новые термины. Возможно, стенограмма выступления — документ внутренней отчетности российской бюрократии о проделанной работе по обработке сознания. Только опять-таки — чьего сознания? Своего собственного.

Это бесконечный Большой Тупик. Никакие договоренности при таких стартовых позициях в принципе невозможны, если только противостояние не останавливается волевым решением. Как это было, например, в случае Корейской войны: мирный договор так и не был подписан, но по 38-й параллели прошла демилитаризованная зона. Есть еще пример разрешения конфликта в Газе (и здесь не было спроса на миротворческие услуги Москвы): установлен пусть и хрупкий, чреватый разморозками, но мир.

На одном из «недружественных» нам языков «тупик», cul-de-sac, буквально переводится как «дно мешка/сумки» (но это деликатная версия перевода, потому что cul — «задница»). На дне мешка можно еще пошарить и найти решение проблемы; возможно, он наполовину полон или наполовину пуст. Но пока стороны — и это устраивает в определенной степени Путина, который сразу после алармистского экономического совещания отправился в камуфляжной форме на учения «Запад-2025», — не готовы к разговору даже на уровне обещанных «делегаций с повышенным статусом», то есть уровня выше Мединского. 

Такого хронического паралича — речевого и двигательного, — пожалуй, история дипломатических отношений с постсталинских времен не знала. Как и до такой степени бесплодных и церемониальных переговоров на высшем уровне, которые превратились в фотосессии.

Ну а пока… Единогласно голосуем за выход из Конвенции по предотвращению пыток, дружно поддерживаем введение в действие мессенджера Max, вводим суверенную систему высшего образования, стоим в очередях на заправках за бьющим рекорды подорожания бензином… На Трампа надежды нет. Ждем, «когда это все кончится», в рамках затянувшейся стадии принятия. Примем всё.

* Властями РФ внесен в реестр «иноагентов».