Комментарий · Экономика

(Не)Вольные люди

Спор о налогах для самозанятых — проекция дискуссий о скорости огосударствления экономики

Дмитрий Прокофьев, редактор отдела экономики

Фото: Сергей Мальгавко / ТАСС

Правительство всерьез обратило внимание на самозанятых (в то время их так еще не называли) в 2013 году, когда вице-премьер Ольга Голодец заявила, что едва ли не половина трудоспособных россиян занята чем-то, правительству неизвестным.

«У нас на рынке труда накопилась масса негативных явлений. В России из 86 млн граждан трудоспособного возраста только 48 млн работают в секторах, которые нам видны и понятны. Где и чем заняты все остальные, мы не понимаем».

Понятно, чем они занимаются, возразил социолог Симон Кордонский.

«Самозанятость в России — это способ выживания. Сам феномен самозанятости не понят государством и не принят им.

Самозанятые — это не работники по найму, не предприниматели и не служилые люди. Это промысловики, деятельность которых считают теневой только фискалы. Отходники, гаражники, трудяги в распределенных мануфактурах на виду, они не совершают ничего противозаконного. Они делают свое дело, изготавливают изделия и оказывают персонифицированные услуги всем, кто в них нуждается и готов за них платить. Они строят дома и бани, шьют обувь, собирают дары природы, ремонтируют все, что можно отремонтировать. И многое другое. Они не предприниматели, а выживальщики… Самозанятость по большей части — факультативное занятие, поэтому никакому учету оно не поддается. Учитель в свободное от основной работы время может быть репетитором, врач — заниматься частной практикой», — объяснял Кордонский.

С тех пор численность трудоспособного населения сократилась, а вот самозанятым в России «записался едва ли не каждый десятый».

На самом деле феномен «самозанятых» — явление в России не новое, только раньше он назывался по-другому — это были «государевы вольные гулящие люди». Вот что писал о них в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона русский историк права Михаил Дьяконов:

«…вольный гулящий человек был своеобразным явлением общественного строя в Московском государстве.

В среде обособившихся общественных классов и сословных групп уделялось место только лицам, которые несли государственную или частную службу, т. е. были служилыми людьми или холопами, или отбывали государственное тягло того или другого вида.

Степень несвободы каждой группы соответствовала занимаемым ею ступеням общественной лестницы; но член каждой группы был непременно в большей или меньшей мере несвободен.

Только вольные гулящие люди были вполне свободны, не будучи связаны никакими общественными и государственными обязанностями, пользуясь полною свободою передвижения и выбора занятий.

Но одновременно с тем они стояли как бы вне общественных связей, были лишены какого бы то ни было общественного положения, являясь людьми бесприютными, выбившимися из общественной колеи или еще не вступившими в нее.

Таковы были: освобожденные холопы; отпущенные на волю крестьяне; дети и родственники тяглых людей, еще не попавшие в официальную запись, не вступившие в состав тяглой организации и отделившиеся от семьи на свой страх; выходцы из-за рубежа и т. п.

Все такие лица «бродили во многих местах по наймам, кормились работою» или выучивались какому-нибудь мастерству или промыслу, нередко веселому — скоморошеству, игре на скрипке, и потом «ходили в мире, кормили свои головы своим мастерством… пока наконец такая жизнь не вынуждала гулящего человека переменить свою волю на несвободу и поступить чаще всего в холопство или крестьянство.

Свободному человеку жилось в Московском государстве бесспорно еще труднее, чем несвободному».

Тем не менее правительство нашло способ зафиксировать фискальное положение «вольных людей» — с момента запуска налогового режима «Налог на профессиональный доход» (НПД) в 2019 году число самозанятых в России выросло до 14 млн человек. 

Эта форма стала «золотой серединой» между легализацией доходов и минимальной бюрократией: 4% налога при работе с физлицами и 6% — с юрлицами.

Но с точки зрения работодателей, самозанятые — инструмент снижения нагрузки на фонд оплаты труда. Вместо 30% страховых взносов — всего 6-процентный налог, без отпусков и соцгарантий.

Как писал Михаил Дьяконов «…гулящие люди просуществовали, однако, вплоть до петровских указов о ревизии, когда велено было всех гулящих людей, годных к службе, взять в солдаты, а негодным приказано поступить в другие службы или в дворовое служение, чтобы только никто из них в гулящих не был, «понеже от таких умножаются воровства». И вот мы читаем Постановление Совета Федерации № 433-СФ от 8 октября 2025 года «О текущей ситуации в экономике и основных задачах социально-экономического развития Российской Федерации».

«…

3. Рекомендовать Правительству Российской Федерации:

…

2) проанализировать результаты проведения эксперимента по установлению специального налогового режима «Налог на профессиональный доход», по итогам анализа проработать вопросы о завершении эксперимента в 2026 году и разработке дополнительных мер по недопущению практики занижения налоговой базы для исчисления налога на доходы физических лиц при найме работников».

Так что, самозанятые — всё?

Не совсем.

«Никаких изменений в режиме работы самозанятых до истечения срока проведения эксперимента не планируется. Эксперимент проводится с 2019 года и завершится в 2028 году. В течение этих лет условия налогообложения остаются прежними», — сообщили ТАСС в пресс-службе правительства РФ. 

Что вдруг так-то?

У правительства на самом деле сложное положение в этом вопросе — оно сталкивается почти с такой же проблемой, с какой сталкивалась администрация Петра Первого, когда взялась за повышение налогового бремени. Переписать «вольных гулящих людей» (читай «самозанятых») в «кабальные холопы» («наемные работники») хочется, но сделав это, правительство окажется в ситуации, о какой писал полтораста лет назад Василий Ключевский:

«Правительство расширяет или допускает расширение полицейской власти помещика над крепостными, чтобы сделать его своим финансовым агентом, податным инспектором крепостного труда и блюстителем тишины и порядка в готовой разбежаться деревне, а помещик донимает свое дворянское правительство челобитьями о принятии более строгих мер для возврата своих беглых крепостных».

Мотивация «помещиков» (местных бизнесов и администраций) понятна, но непонятно, 

как поведет себя в этом случае «тягловое население» — все «пойдут на завод» и будут платить НДФЛ? Не факт.

Допустим, самозанятость запретят, и все «вольные люди» перепишутся в ИП — что будет мешать «местным бизнесам» или «администрациям» заключать договоры с ИП, вместо того чтобы оформлять их как «наемных работников»? Повысить налоги самозанятым — насколько и как — здесь может сработать «кривая Лаффера»: рост налогов выше какой-то точки обернется падением их собираемости.

Триста лет назад императорское правительство пришло к согласию с помещиками, «создав звание крепостных людей, наследственно и потомственно крепких господам, как прежние полные холопы, и подлежащих государственному тяглу, как прежние крепостные крестьяне», — объяснял Ключевский.

Что-то подобное придумается и сейчас — таким образом, чтобы обеспечить «приоритетные сектора» («господские хозяйства») трудовыми ресурсами, но одновременно возложить на эти ресурсы и «государственное тягло».

Но это потребует времени для обсуждения. Оно уже началось.

Как выражался нобелевский лауреат Томас Сарджент: у правительств есть стратегии, у людей есть контр-стратегии. Обычно правительства действуют в два шага: 

  1. наблюдают паттерны поведения людей и как бы фиксируют их в своем анализе, а затем 
  2. вводят новые политики, ожидая, что эти новые политики будут «надеты» на эти паттерны поведения людей».

Но, как объяснял другой нобелевский лауреат, Роберт Лукас, на практике после введения политики изменяются сами паттерны поведения. И предсказать поведение людей правительству может быть трудно. Поэтому правительство не заторопилось подхватывать идею СФ о «пересмотре режима самозанятости».

Но не отказалось от нее. Там перебирают варианты.