В 91-м, в Фонтене-о-Роз, Синявский мне рассказал, что впервые песни Высоцкого услышал в лагере, когда пошел в клуб на просмотр фильма «Вертикаль». Ничего не зная о фильме, идти не хотел, но почему-то все же оказался в зале. И вдруг — о чудо! — в кадре любимый его ученик по Школе-студии МХАТ. И песни поет. Правда, не классику жанра, а свои, качеством пожиже, чем те, что пел дома, на переулке Хлебном. Но какое это имеет значение, если такая встреча!
С Пушкиным по зоне он гулял мысленно, а Высоцкий сам прикатил, пусть и на целлулоиде.
После выхода его «Прогулок с Пушкиным» публика (и советская, и антисоветская) порвала эту книжку в клочья. В основном за две фразы.
Первая: «Пушкин вбежал в литературу на тонких эротических ножках». Я однажды спросил у Андрея Донатовича, почему он так написал? И услышал: «А на каких еще ножках мог бежать в литературу подросток?»
И еще одно «кощунственное» утверждение: «Содержимое Пушкина — пустота». Но этот сюжет взят из эссе Владимира Соловьева о Гегеле. А может быть, и напрямую из Гегеля, который в «Науке логики» утверждает: «Сначала есть пустое бытие, вначале только пустое слово и только бытие. То простое, которое не имеет значения».
Каждый, кто пишет про Гегеля, про гегелевскую философию, не может этого обойти, потому что это самый первый, базовый, тезис.
Бог творит вселенную из нигила — из ничего. Вот Синявский и сравнивает поэта со Всевышним.