Реалии. Сибирь

Советский анекдот: «Говорят, Рабинович выиграл «Волгу» в лотерею?» — «Все верно. Только не Рабинович, а Иванов. И не «Волгу», а сто рублей. И не в лотерею, а в карты. И не выиграл, а проиграл».

«Новая» выяснила, из чего непосредственно состоит обвинение, предъявленное вчера красноярской журналистке Светлане Хустик. «Фейк» в той статье — как его трактует российское государство — очевидно, есть (в том смысле, что Минобороны официально ни о чем таком не говорило). Вопрос лишь в том, что это не Рабинович, а Иванов, и он не выиграл, а проиграл. То есть обвинение доставлено, на наш взгляд, не по адресу.

Судите сами. Вам не придется даже нарушать закон для поиска этого материала — тот в открытом доступе. Или, как справедливо сообщило Главное следственное управление красноярского следкома, «материал, содержащий под видом достоверных сведений заведомо ложную информацию о действиях ВС РФ, размещен в сообществе издания, открытом для публичного просмотра». Что это за издание? Об этом информирует ТАСС, ссылаясь на правоохранительные органы: речь о проекте «Сибирь. Реалии», внесенном Минюстом России в реестр «иностранных агентов». Когда размещен материал и какой он? Это интервью, и оно размещено в мае 2023 года. Это нам сообщает вновь ГСУ СК по Красноярскому краю и Хакасии.

В общем, по всем данным нам наводкам ищется и находится текст из Красноярска легко. Цитировать не будем, поскольку «Сибирь. Реалии» — дочерний проект «Радио Свободы», признанного «иноагентом» и, помимо того, в 2024 году — нежелательной организацией. Дата важна: на тот момент, на момент публикации текста, май 2023-го, — еще нет, не признанной. А в России (во всяком случае пока) нет запрета на взаимодействие с «иноагентами» взрослых граждан, поэтому в самом факте сотрудничества Светланы Хустик в мае 2023 года с этим изданием — никакого криминала. Нет его и в том, что интервью это подписано не «Светлана Хустик», а «Ольга Сорокина». Творческий псевдоним.

Так вот, в этом расширенном интервью речь идет о трагических событиях августа 1941 года в Кировоградской области (Украина), когда немцы окружили две советские армии. И о двух человеческих судьбах, отца и сына. Отец был в плену, а сын, художник, открыл тогда, весной 2023 года, в красноярском музее «Площадь мира» выставку, восстанавливая историю отца. Это не совсем живопись — живые инсталляции, лайтбоксы… Но — к «фейку». Где его тут можно рассмотреть, если речь о 41-м? А его нашли. 

Интервью, как сказано, — расширенное. После разговора с сыном отца, выжившего в плену, Хустик переходит к музейной книге отзывов, благодарностям художнику и словам новосибирского историка, посетившего выставку со своими студентами. Историк говорит хорошо и складно, упоминая контекст, в который внезапно для автора и организаторов выставки она попала. Никто не мог предугадать, что случится в том месте, где попали в плен и содержались в нечеловеческих условиях красноармейцы в 41-м. А случилось попадание ракеты в дом. Чьей ракеты — в том и состоит «фейк»: в материале прямо сказано, чья эта ракета и сколько и кого от нее погибло. Говорится одним предложением. 16 словами. 98 знаками (с пробелами). И говорит это не историк и не Хустик — редакция «Сибирь. Реалий». Потому что к словам историка о «контексте» дано примечание — в скобках. И после этого примечания — чтобы никто из читающих, включая сотрудников УФСБ и ГСУ СК, ничего не напутал — стоит тире и подпись: «СР». Не О.С. (Ольга Сорокина), не Авт. (Автор), а именно — СР. То есть «Сибирь. Реалии». Редакция.

И этот «фейк» — как его понимают и трактуют госорганы — не интервьюера и не интервьюируемого, не журналиста, не историка, не художника.

Это страшный сон всех газетчиков, отделенных и отдаленных от своих редакций, — такие вот вмешательства в текст. Но таковы реалии — это было, есть и будет.

Могла ли Хустик сама написать это примечание и спрятаться за инициалами редакции? Нет, не могла. Во-первых, это не по правилам, во-вторых, она — автор, и она не могла не видеть, что это примечание, это вмешательство в речь историка если и не прямо противоречит ей, то находится с ней в явном диссонансе. Ведь историк как раз говорит о том, что мы — мы все — вместо того, чтобы ощутить безусловный ужас, начинаем рассуждать, чья эта ракета. Историк говорит, что происходит огромная человеческая трагедия — и не важно, кто на каком языке разговаривает. И вот тут, словно в дисгармонию с этим прекраснодушием, появляются 98 знаков (с пробелами). Пропаганды, фейка? Назовите как угодно. Здесь важно другое.

У каждого преступления есть ФИО. В журналистике просто — она вся кем-то подписанная. И здесь стоит подпись. При чем тут Хустик? Выясняйте, кто вписал эти 98 знаков (с пробелами), если это так важно. Ну да, искать червонец под фонарем легче. Хустик — под боком. Вселенная расширяется, время гудит и несется, а мы все в парадигме советских анекдотов.

Под интервью в открытом доступе на момент, когда его открываю я, — 2964 просмотра. Это, надо полагать, с сотрудниками ФСБ и СК.

У Хустик мной найдена лишь одна блоха. Она пишет, что художник не стал отвечать на вопрос корреспондента «Сибирь. Реалий» о своем отношении к нынешней *** в Украине. Так и написано: не СВО, а — ***. Насколько эта блоха опасна и смертельна — судить точно не мне. Замечу лишь, что если в сухом остатке оставлять лишь эту претензию — будет яркий пример избирательности правоприменения. Кто себе сегодня только не позволяет эту вольность — говорить ***. От военкоров до высших кремлевских чиновников.

Светлана говорит, что после признания «Радио Свободы» нежелательным, она все связи с ним закончила, оборвала. Насколько можно судить из информации, официально обнародованной органами, сотрудничество с нежелательной организацией Светлане и не вменяют. То есть пока в обвинении все кружит вокруг одного интервью.

Нет вопросов — это удобно: интервью, которое нельзя ни показать, ни пересказать, остается верить на слово сообщениям ГСУ СК.

И Светлана, естественно, будет сидеть. Но мы знаем, как и что было в реальности.

Знание, как оно было, — похоже, единственное у нас, что осталось.