Всегда найдется тот, кто испортит кадр

За последние 30 лет армянская киноиндустрия пережила немало потрясений. Распад Советского Союза, карабахские войны и экономический кризис 1990-х годов привели к тому, что за десятилетие была практически уничтожена вся кинотеатральная сеть страны. За тот же период количество снятых игровых фильмов едва достигло двух десятков. В начале нулевых ситуация начала постепенно улучшаться, но и сейчас цифры выглядят достаточно скромно. Сегодня в Армении работают шесть кинотеатров в Ереване и по одному залу в Ванадзоре, Гюмри, Капане, Берде и Каджаране — уровень кинофикации сопоставим с Грузией, но заметно уступает сопоставимой по населению Эстонии с ее 50 кинотеатрами и 80 экранами. Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы в стране оформилась небольшая, но активная индустрия, делающая ставку на низкобюджетные комедии и любовные драмы.

Примечательно, что, по данным о кассовых сборах в армянском кинопрокате на середину 2025 года, первые три позиции занимают фильмы местного производства, обойдя по популярности как американские, так и европейские новинки. Система господдержки кино была реформирована после революции 2018 года: реорганизованный «Национальный киноцентр» начал интегрироваться в европейские системы совместного финансирования и готовить для этого законодательную базу. С этого момента в Армении стала развиваться практика копродукций с европейскими государственными и частными фондами. Схожая реформа прошла в соседней Грузии за 10 лет до этого, что в итоге привело к появлению нескольких поколений кинематографистов, работающих с европейскими продюсерами и активно представленными в конкурсных программах ведущих мировых фестивалей. В 2025 году армянское кино участвует в Берлинском кинофестивале, а фильмом открытия Локарно становится «Земля Арно» Тамары Степанян. В 2023 году документальная лента «1489» Шокагат Варданян получила награду на одном из крупнейших смотров документального кино — IDFA в Амстердаме. Хотя и не все эти успехи можно напрямую связать с деятельностью киноцентра, динамика последних лет говорит о том, что армянское авторское кино выбрало курс на интеграцию в европейский киномир. 

Однако проведенная в прошлом году реформа, в рамках которой правительство вновь реорганизовало киноцентр в кинофонд и начало менять законодательство в сфере кинопроизводства, вызвала сопротивление профессионального сообщества. Власти начали перестраивать систему кинопроката, введя прокатные удостоверения и создав комиссии по этике, призванные оценивать «моральное соответствие» фильмов. Сейчас готовится и ряд мер в сфере финансирования, которые, по мнению критиков, могут превратить правительство в монопольного кинопроизводителя. Предлагаемый законопроект, по оценкам его противников, способен серьезно подорвать независимость и творческую свободу индустрии, поставить под угрозу работу частных киностудий и международное сотрудничество. Объединенные профсоюзы кинематографистов в рамках рабочей группы готовят пакет поправок к документу. 

«Новая» поговорила с продюсером Меликом Карапетяном о состоянии кино в Армении, его возможном будущем и выборе между интеграцией в Европу и усилением роли государства. 

— Давайте разберемся в предыстории вопроса. Что это был за закон о кинематографии, принятый в 2021 году? 

— Сами реформы в кинопроизводстве начались с 2018 года, когда и были закреплены условия получения финансирования и участие международных партнеров. Если оценивать этот период, то его можно считать положительным. Вопрос скорее в том, что предлагают новые правки и какие в них условия по законам после 2024 года. 

Государство создает ситуацию, при которой у него появляется привилегированный производитель-монополист в лице кинофонда. Именно кинофонд будет самостоятельно создавать фильмы. Кроме того, предлагается забирать часть прав у кинокомпаний. Это противоречит европейской практике: в Европе нет традиции передачи прав на фильм государственным организациям в обмен на финансирование. Фактически это может закрыть нам путь в европейские фонды. Мы не будем проходить по критериям прозрачности финансирования, а также авторской свободы, которые важны при работе с организациями из Евросоюза. 

— Если вспомнить принятые ранее в этом году поправки по поводу контроля выдачи прокатных удостоверений и появления комиссий, которые должны контролировать не только на прокат фильмов, но и на любой фестивальный кинопоказ, не выглядит ли это попыткой создать механизм цензуры? 

— Закон о прокатных удостоверениях, на мой взгляд, не работает: кинотеатры до сих пор показывают фильмы без них. Так как в республике нет собственных кинопрокатных компаний, непонятно, кто вообще должен получать эти удостоверения. Если у Кинофонда есть желание снимать кино, то причем чем здесь Кинофонд как организация, чья цель — распределение государственного финансирования? 

Что касается цензуры, в киносообществе я часто слышу подобные опасения. Цензура у нас запрещена конституцией, и пока мы не видели ее на практике. Еще один момент: если раньше решение о финансировании принимали члены профессиональной комиссии — специалисты индустрии, теоретически независимые, — то теперь финальное слово остается за советом директоров кинофонда. В таком случае непонятно, зачем вообще нужны эксперты в комиссии. Для какой-то видимости? 

— Какая реакция последовала от сообщества кинематографистов? 

— Представители киноиндустрии, участвовавшие в обсуждении закона, были возмущены тем, что, несмотря на отрицательные решения комиссий, никаких изменений в его финальной версии внесено не было. Месяцы консультаций и обсуждений оказались фактически проигнорированы. Ассоциации и гильдии работников кино выступили с открытой критикой. В настоящее время сформирована общественная группа, призывающая Министерство культуры и спорта вернуться к дискуссии и отменить принятые поправки. 

— Что, по вашему мнению, становится причиной подобных действий со стороны властей Армении? 

— Мне кажется, это проявление некомпетентности людей, участвующих в законодательстве. Многие из них, к сожалению, не имеют опыта в кинопроизводстве и не понимают, как функционирует европейский кинематограф. А я считаю, что это единственная возможность для нас: пока мы не можем самостоятельно снимать фильмы, нам нужны европейские партнеры, чтобы авторское кино существовало в Армении. В Грузии эта схема дала отличные результаты. 

Все, что делает правительство, мне кажется странным. Это похоже на большевистский подход, когда государство само создает фильмы и имеет крупную государственную киностудию. Такой факт показывает, что чиновники не понимают причин, по которым государство выделяет деньги, и критерии оценки фильмов. Но проблема на самом деле не только в этом. Это также проблема нашего киносообщества, которое, по моему мнению, все эти годы не научилось заниматься лоббизмом. Вместо этого мы грыземся друг с другом и тратим на это много времени и сил. 

— Несмотря на это, можно сказать, что в целом состояние армянского кино улучшается? 

— Я думаю, для такой маленькой страны, как наша, производить 15 фильмов в год — это хороший показатель. Тем более что большинство из них создается без государственного финансирования и рассчитывает исключительно на окупаемость за счет зрителей. Жанры этих фильмов чаще всего — простые комедии, но встречаются и исторические байопики, посвященные значимым персонам прошлого. При небольшом количестве кинотеатров им сложно рисковать, поэтому они повторяют проверенную модель: снять недорогую комедию и попытаться ее окупить. 

Проблема, однако, в другом: в стране практически не ведется системная работа с данными о кинопрокате. Статистика по проданным билетам, количеству кинотеатров и числу фильмов, вышедших за год, просто недоступна. В итоге мы, по сути, не понимаем, что у нас происходит. Как можно строить планы и развиваться, если ты даже не знаешь, сколько фильмов в стране выпускается ежегодно? 

— Параллельно с этим в Армении создается немало ярких документальных работ, которые критически описывают жизнь в стране и все чаще получают признание на мировых киносмотрах. Почему же именно этот жанр стал пристанищем для авторского кинематографа? 

— С одной стороны, документальные проекты обходятся дешевле, с другой — дают авторам возможность проявить индивидуальность. Как однажды сказала режиссер Тамара Степанян,

Вот только в стране фактически негде показывать сложное кино, не только документальное. Системы дистрибуции для подобных проектов у нас нет, а телеканалы их не берут. 

Когда мы несколько лет назад выпустили наш продюсерский проект «Чнчик», кинотеатры не проявили к нему особого интереса, несмотря на премьеру на престижном фестивале в Пусане. Нам было трудно получить даже несколько сеансов. Дополнительно возникла проблема распространения информации о фильме: у нас отсутствуют специализированные СМИ, посвященные кино, а кинокритика в разрушенном состоянии, не имеет собственной платформы и финансирования. 

Когда у зрителя нет доступа к сложному кино, постепенно угасает и сама возможность его создавать. Помимо проблем с финансированием, есть трудности с технической подготовкой и оригинальностью тем. Авторам пока сложно выйти за пределы ограниченного круга сюжетов и мировоззрения. Для сравнения: в той же Грузии прорыв в кинематографе во многом стал возможен благодаря реформам Михаила Саакашвили, в том числе резкому переходу на английский язык. Это позволило говорить с Европой на одном языке и перенимать международный опыт. Впрочем, в Грузии традиционно относились к кинематографии более серьезно: там ее представители умеют превращать повседневные проблемы в художественные образы высокого уровня. Почти все их картины создаются в рамках европейских копродукций — иначе для небольшой страны выжить практически невозможно. 

— Может ли возникнуть ситуация, что новое законодательство лишь усугубит проблемы армянского кино? 

— У нас были выдающиеся режиссеры, но многие, особенно молодые, покинули страну в тяжелые 90-е годы. Например, Анна Меликян и Маша Саакян, впоследствии ставшие известными российскими режиссерами. Такая же эмиграция происходила и в США и Европу. За последние годы было проделано много работы, которая дала первые результаты внутри страны. Появление армянских фильмов в этом году на крупных фестивалях — это еще не достижение; чтобы сформировать интерес к нашему кино и создать новую волну, нужно пройти еще большой путь. Наша индустрия, по сути, находится в зачаточном состоянии. А решения, которые принимает правительство, не отражают нашу реальность, они не отвечают тем запросам, что ставит кинематографическое сообщество. Зрителям не нужна госмонополия на кино, им нужны сложные истории, говорящие об окружающем их мире. Это подтверждается успехом фильма Шокагат Варданян на кинопоказах и тому вниманию республиканских СМИ, которое она имела. 

Владимир Кочарян