Кабаре из бутылок и окурков

Сначала была идея перевести на язык сцены псевдороман «Философия одного переулка» Александра Пятигорского, устроить диспут-полемику с известнейшим философом… Но что-то пошло не так, вроде бы вдова (где тут правда, где вымысел — не разберешь) не разрешила постановку. Тогда решили перевести идеи и философию на язык поэтических зонгов Родионова, стендапа и личной истории Кати Троепольской и действа как рок-н-ролла.

Ведь и роман был не похож на роман.

Вот и спектакль не совсем спектакль, скорее рок-концерт с панк-декламациями и разговором по душам.

Поэт Родионов и драматург Троепольская — стендаперы, актер Петр Скворцов (он сыграл главную роль в «Ученике» Кирилла Серебренникова, играл в Гоголь-центре) и художник Егор Федоричев (номинант премии «Инновация») — мультимузыканты и вокалисты.

Катерина в прологе объявляет: «У нас нет «разрешенного Пятигорского», но есть у нас актеры Петя и Егор, значит, у нас есть кабаре Петьегорского!»

Художник Ирина Корина украсила сцену, словно елку, «объектами» Пятигорского: любимый Мальборо, рюмка, серебряная лопата, золотая рыбка, кот, НЛО. Все самое необходимое. Иррационально сочетаемое, как мысли и цитаты философа-буддиста — с тлеющим сегодняшним днем в этот зависший между летом и осенью вечер в маленьком театрике «Среда» под лампочками Сада имени революционера Баумана. Как эпизод из того самого не-романа. Это история путешествия маленького московского мальчика Ники из Товарищеского переулка в поисках вожделенных санок с полозьями. И как это путешествие в памятном 37-м году выводит героев и нас заодно на небесполезные выводы: 

«Будет громко. Очень», — предупреждает зрителей перед началом Петр Скворцов. Не соврет. Перкуссия захлебывается в ритме, напоминающем то марш, то задыхающееся сердце, то топот уносящихся четырех скакунов, глохнувший вдалеке. А как еще петь об индивидуальной персональной смерти… коллективно поющим?

Музыканты в этом джем-сейшне немного безумные: по ходу действия все время что-то перенастраивают, роняют… «Кабаре из бутылок и окурков — философия новых переулков».

Монолог Катерины, как эндоскопист в канун Нового, 2022-го нашел у нее в желудке нехорошие клеточки.

Как прожили эти годы/месяцы/дни между жизнью и смертью. Как выбирать жизнь среди ада. Нам, «жалким чемпионам растраты себя». Времена сливаются, смешиваются в Москве с прощальными вечерниками, вопросами уехать/оставаться, гаражными распродажами личного имущества. Это про Пятигорского, отбывшего в Лондон? Или про нас — «петьегорских»?

Вспомнят, разумеется, и одну из самых известных парадоксальных мыслей философа о том, что «внутренней свободы нет… она же и внешняя. Она не делится как ломтик сыра или апельсин».

Спичи Катерины — микс исповеди, художественных впечатлений, текстов Пятигорского и споров с цитатами, импровизации (например, про режиссера Волкострелова, который оказался среди зрителей, и его мыслей о том, что драмы устарели, ослабли, закончились, посттравматический театр открыл двери перформативным формам). Вот эти живые формы пока еще «плывут», но — «Осторожно, двери закрываются».

Пятигорский в этом действе на живую нитку — случайный попутчик в электричке («Электричка» — одно из незабываемых стихотворений Родионова, которое он, завинчивая голос в крик, читает, читает). А нет никого бесценнее случайного попутчика. Который подтвердит мелькнувшее в окне предположение, что «самое бессмысленное — уехать в другой мир, продолжая жить в своем».

Который докажет как дважды два, что «правда никому не нужна для жизни, кроме нескольких безнадежных маньяков. Но она всем будет крайне нужна в момент смерти».

При всей громогласности — спектакль (точнее, «неспектакль») — терапевтический. В моменты душевного падения нам крайне нужен этот чистый голос трубы, который вырвется из какофонии звуков. Который звучит в финале как объяснение в любви на фоне золота сосен. Да, после всех философских виражей и сложностей, так просто. А чем же еще нам спасаться?