Устоит ли Человеческое

Существует ли человечество? Можно утверждать, что как единый биологический вид — да, существует. Но это утверждение не несет в себе никакой смысловой нагрузки. Это — поверхностная фиксация очевидного, никак не затрагивающая его содержания. Однако можно ли вообще говорить о некоем едином содержании человечества? Стоит ли предполагать, что у людей есть непротиворечивая идентификация, позволяющей считать их всех представителями универсального человеческого смысла? Возможен ли в принципе такой смысл?

Гуманист, наподобие Ницше, Толстого или Кафки, — он проходит мимо людей и смотрит на них не как на равных. Скорее как на странных «чужих», как на представителей другого мира или другого вида. Не потому ли, что человеческое равенство — это глобальный фейк, что никогда люди не будут равны по своим качествам души и ума, по своим ценностям и устремлениям. Надо уже иметь честность признать это. И это разве не очевидно?

Вот только ницшеанское презрение к большинству здесь лишнее. Ведь презирают тех, кто мог, а не сделал. Но кто-то в принципе не может быть гуманистом. Не может чувствовать эмпатию и сострадать. Не может понять восторг свободной мысли и трансцендентного озарения. Они слишком заняты для этого своими неотложными делами. Ну что ж. Не презирать же кошку за то, что не говорит по-человечески? 

* * *

Да, можно в тысячный раз повторить, что каждый индивид есть Человек и принадлежит Человечеству. Но по факту — сколько тех, кто мыслит и чувствует так? Максимум, на который готов обычный индивид, — определить себя частью семьи, места работы, религиозной конфессии или отдельно взятой нации. А если люди не определяют и не чувствуют себя сами представителями Человечества — стоит ли их считать таковыми? Не лучше ли вспомнить о «бритве Оккама» и не множить сущности? Ведь это даже не парадокс, а просто очевидный факт, что представителей Человечества гораздо, гораздо меньше, чем людей как таковых. Люди не равны Человечеству. Наподобие тому, как сказал в свое время Николай Бердяев о русском христианстве: «Люди… могут быть очень «православными», но они очень мало христиане». 

* * *

Это о том, что есть. О настоящем, расхожем и доминирующем. Однако человек есть не только то, что есть. Не только настоящее и расхожее, как бы оно ни стояло перед глазами и не заслоняло почти весь горизонт. Человек — это еще и — возможное. Как по Хайдеггеру: «бытие-впереди-самого-себя», т.е. проецирование себя в будущее. Или, совсем прямо, по Сартру: «человек — это проект». Вот такое наличие возможного, проекционного, — оно и определяет собственно человеческое в человеке, отделяет его ото всех иных видов живущих существ. И Человечество — это, конечно же, не то, что есть. Это — возможное.

* * *

Что больше более всего коррелируется с Человечеством, так это понятие цивилизации. Не народ и не культура, но — цивилизация. В чем главное достоинство цивилизации: она дает шанс состояться универсальному как возможному. Этим она в корне отличается от любой национальной, замкнутой на себе культуры. Цивилизация ориентирована на Человечество и Человека. И в этом смысле мы знаем только одну цивилизацию — ту, что возникает в недрах античного мира, у философствующих ионийцев, у Сократа, продолжаясь в устройстве греческого полиса, а затем в римском республиканизме и стоицизме, независимо и параллельно развиваясь в буддийской концепции универсального сознания. Позже цивилизация находит себя в дискуссионной схоластике латинского христианства и арабском просвещении VIII–XIV веков, постепенно развертываясь в эволюции наук, прав и свобод Нового и Новейшего времени. 

Что делает цивилизация: она создает, образно говоря, «лифты», по которым каждый, в принципе, может подниматься к Человеческому, к Универсальному. Эти «лифты» есть свободная наука, право, гражданственность, философия, искусство. Но одно дело, когда возможность подняться есть, а совсем другое — ею воспользоваться. 

* * *

Вполне очевидно, что большинство людей вовсе не расположены к тому, чтобы подниматься к возможному. Как правило, они паталогически поглощены своим настоящим. Они все так же определяют себя посредством вещей крайне локальных, замкнутых: моя семья, моя религия, мой народ, мое государство. На наших глазах происходит вот что: еще недавно открытые и весьма широкие пути к Человеческому или не замечаются, или сознательно перекрываются во имя «суверенных интересов». Перед «лифтами» цивилизации устанавливают пункты контроля и досмотра под национальными флагами. Показательным примером является набирающее сил устремление к «суверенному интернету». На наших глазах происходит восстание против сути цивилизации. «Суверенные» люди против «универсальных» людей и идей. 

К чему это в итоге ведет, было понятно давно. Отказ от возможного, от Человеческого — в пользу суверенного, национального — это ведет к распаду и того настоящего, которое уже есть. Как написал Николай Бердяев: 

«Что значит быть «национально мыслящим»? На практике это значит быть бесчеловечным. Мир захлебнется в крови от «национально мыслящих».

(Н. Бердяев «Существует ли в православии свобода мысли и совести?»)