«Нет силы, способной лишить права на совесть»

Мы подробно рассказывали об этом фантасмагорическом деле. У Горинова оба обвинения — и первое, и второе — показательные, образцовые. По первому он получил реальный срок по новехонькой статье «о военных фейках» — за то самое слово из пяти букв, которое произносить разрешено только пропагандистам и политикам. А тем, кому обозначенное этим словом явление не нравится, — строго запрещено, цена слова — семь лет колонии.

Показалось мало — и родилось второе дело. Чтобы добавить Горинову срок и заклеймить «террористом», пришлось разработать целую специальную тюремную операцию. После нескольких недель одиночки, когда Алексей буквально начал забывать слова, после пыточных условий он оказался в палате хоть и тюремной, но все же больницы. 

После выпусков новостей или политических программ новые соседи заводили разговоры. Задавали вопросы. Наводили на мысли. Провоцировали. Горинов отвечал — спокойно и вежливо. В многостраничой стенограмме этих бесед эксперты смогли найти лишь две фразы, из которых родилось это самое дело о терроризме. Не фразы даже — обрывки реплик. Одна — о Крымском мосте, вторая — об одном из украинских полков. Взрыв моста Горинов рассматривает в общем контексте событий СВО, а полк считает частью ВСУ. Вот такой состав преступления.

Хотя нестыковка даже с этим составом. Оправдание терроризма, согласно диспозиции закона, должно быть публичным. А Горинов, судя по стенограмме, Крымский мост обсуждал тет-а-тет с заключенным Гоняшиным.

Правда, в приговоре за подписью судьи 2-го Западного окружного военного суда Владимирова и этих слов нет. Там вообще нет никаких слов Горинова. Там написано: 

По закону суд должен рассматривать (и это отражается в приговоре) конкретные обстоятельства, слова, фразы… А тут обошлись осторожным пересказом. В приговоре в принципе не указано, что, когда именно и кому из перечисленных лиц Горинов говорил. Какая тут может быть конкретика, если на допросе якобы одобрительные высказывания Горинова о запрещенных организациях пересказывают одни заключенные — Гоняшин и Медведев, — а, судя по расшифровке прослушки, обсуждал их мундеп совсем с другими — с Бритиковым и Мягким. Что до «свидетелей» Гоняшина и Медведева, то их к моменту этого разговора и вовсе выписали из больницы. В другом допросе уже Бритиков рассказывает, как Горинов оправдывал взрыв моста. Только в стенограмме разговор об этом идет с Гоняшиным, тогда как Бритиков в тот день еще и на лечение не поступил.

«Наседки», как на тюремном жаргоне называют заключенных, которых подсаживают к объекту разработки, чтоб разговорить того, прямо выводят Горинова на нужные разговоры. А это нарушает закон «Об оперативно-розыскной деятельности», и результаты такой «работы» не могут быть признаны доказательством.

Не могут, но были. «Пациенты» получили по итогам «мероприятия» свои поощрения. Горинов — новый срок: три года строгого режима.

Особой изощренной выглядит сама идея обвинить в оправдании терроризма пацифиста, который за свои антивоенные убеждения на семь лет пошел в зону. А дополнение к этому — мотив ненависти к жителям Крыма, которую депутат якобы испытывал. Почему? На чем основано это утверждение? В приговоре нет ответа. Зато есть «характеризующие обстоятельства»: подсудимый «является противником референдума 2014 г.» В марте Горинова внесли в список экстремистов и террористов.

В первой инстанции Алексею Горинову даже не дали толком последнего слова. Сначала судья Владимиров прервал его, потом объявил перерыв…

В апелляционном суде Горинову дали выступить по видеосвязи. Только сначала звука не было, потом зависла трансляция, а потом подсудимого снова прервали.

Но текст этого непроизнесенного последнего слова у нас есть. Вот его важнейшие, на наш взгляд, фрагменты.

* Признаны террористическими организациями, их деятельность на территории РФ запрещена.