Наступят времена почище

Три года назад в Армении появилась организация, участники которой не только просвещают людей в сфере экологии, но и практически вносят беспрецедентный по масштабам вклад в сохранение окружающей среды. Эта организация называется Green Green, а основала ее экоактивистка (ecoinfluencer) Дана Вергилюш.

В своем родном городе Ростове-на-Дону Дана также была участницей экологического сообщества, организовывала просветительские мероприятия, координировала уборки и акции по раздельному сбору отходов. В Армению Дана переехала в апреле 2022 года и уже через неделю инициировала первую акцию, которая прошла в Разданском ущелье. На уборку тогда пришли 75 человек, а спустя два месяца ребята зарегистрировали НКО и стали полноценной экологической организацией. С тех пор количество участников в рамках одной акции доходило иногда до нескольких сотен.

Сегодня в Ереване об экокомьюнити Green Green знают, наверное, все. За три года его участники провели 119 акций, в которых было задействовано 6300 человек; собрали 140 тонн мусора, отправили на переработку 47 тонн вторсырья, провели три уникальных экофестиваля и открыли экоцентр, у которого нет аналогов не только на территории Армении, но и в Грузии, и других близлежащих странах. «Новая газета Журнал» поговорила с Даной Вергилюш о том, как можно бороться с мусором силами не очень большого количества энтузиастов, а также о том, почему эта борьба будет еще очень долгой.

«Спустились, а высота мусорной кучи — два метра»

— 9 марта состоялась ваша 119-я акция в районе Каскада. А какая это по счету уборка в этой конкретной локации?

— Если считать суммарно на Каскаде или около, то мы провели там шесть уборок. В этот раз мы собрали 114 мешков, в прошлый раз — 197, но тогда мы убирали у смотровой площадки. И мусор, который мы доставали, был очень старым.

Относительно некоторых локаций у нас есть свои гипотезы (кажется, близкие к правде). К примеру, мы обнаружили, что сбоку от смотровой есть котлован, который появился там еще во время стройки. Мы его назвали самой большой урной в Ереване, потому что в этой прямоугольной яме была просто гора мусора. Как ты думаешь, откуда он там появился?

— Только не говори, что сотрудники коммунальной службы сгружали туда содержимое урн…

— Есть и другие подобные локации. Я с большим уважением отношусь к работе коммунальных служб, они занимаются тяжелым трудом. Как это работает: сотрудники коммунальной службы приезжают на машине, подцепляют большой зеленый контейнер, пересыпают содержимое, уезжают. Но есть уборщики, которые обслуживают урны. Вероятно, если рядом нет больших зеленых контейнеров, не каждый хочет тащить пакет с мусором далеко. Я не говорю, что так делают все, но есть и другие такие места, 

— Получается, это проблема немуниципальных территорий, которые не входят в зону ответственности коммунальных служб?

— Есть две таких территории. Это, собственно, смотровая площадка и вся недостроенная часть Каскада. Пока эта территория принадлежала фонду Гафесчана, нам не разрешали туда заходить. Вероятно, не хотели, чтобы мы рассказывали об этом мусоре в соцсетях. В 24-м году эта территория перешла под управление мэрии, и мы смогли туда попасть. Весь мусор, который там лежал, был очень старым, мы находили там банки из-под «Ягуара» 2007 года. То есть мусор сбрасывался туда годами. В конце концов мы решили эту «самую большую урну» очистить. Мы спустились туда с ребятами в касках и осознали, что высота этой мусорной кучи — два метра. Тогда мы попросили муниципалитет, чтобы он подключил технику, потому что это колоссальные объемы.

Вторая проблемная локация находится на пересечении Комитаса и Азатутяна. Там есть территория, которая вся вылизана: газончики, цветочки растут, урны стоят — это территория церкви Сурб Хач. И есть территория, которая, если смотреть по кадастровой схеме, тоже относится к церкви, но ее работники за ней не следят. Там стоит полузаброшенное строение, где живут бездомные, а остальная часть просто заросла. Мы столько раз уже убирали на этой локации, начиная с весны 22-го года, но мусор возвращался. Мы находили там огромное количество церковной литературы, выброшенные свечи, цветы.

— То есть служащие церкви туда тоже подкладывают немножко, да?

— Я не могу знать, кто это делает — служащие или прихожане, — но именно церковной атрибутики там очень много. Есть и обычный мусор, который люди сбрасывали сверху, потому что раньше наверху не было урн. Потом мы их совместно с одной IT-компанией поставили, и теперь они покрывают всю эту площадь буквально через каждые 50 метров. Только это, как оказалось, не совсем помогает. Как-то раз мы обратили внимание на переполненную урну в этой локации, но на следующий день пришли и увидели, что все ее содержимое — внизу, а урна стоит пустая. Теперь мы думаем: неужели это снова сотрудники коммунальных служб?

«Субботники — это неверно. Люди сами должны дойти»

— Сколько в Ереване территорий, которые не относятся к муниципалитету, но постоянно загрязняются?

— Например, территория часового завода, где есть значимое с архитектурной точки зрения строение, которое имеет историческую ценность, но поскольку эта территория находится в частной собственности, муниципальные службы за ней не следят. Да, они имеют право оштрафовать владельца. Но с бюрократической точки зрения это долгий процесс, и до штрафов редко доходит. Аналогичная ситуация с муниципальными территориями. По сути, полицейские, которые следят за порядком, не должны этим заниматься. Этим должны заниматься отдельные люди из правоохранительных органов. Но у нас пока нет никаких идей либо же предложений от администрации, как мы можем эту проблему решить. А если мы говорим, что этими вопросами должна заниматься полиция, то нужно тогда уточнять законодательную базу, чтобы в законе было конкретно прописано, в какой ситуации предусмотрен штраф. Сейчас этот закон выглядит абстрактно, а это значит, что его можно обойти.

— Насколько активно местные участвуют в ваших акциях? Я слышал, что сначала некоторые негативно реагировали на вашу деятельность.

— Некоторые и сейчас реагируют негативно. Многие СМИ представляли нашу деятельность так: русские пришли убирать мусор в Армении. Но я всегда показываю, что у нас и в основной команде есть местные ребята, которые с нами с самых первых акций, и среди наших волонтеров, которые приходят в экоцентр и на уборки. Мы не можем сказать, что в Армении всем плевать на экологию. Есть люди, которые занимались здесь вопросами мусора около 10 лет, но не получали должного отклика от населения. И такого рода активисты очень ревностно отнеслись к нам, поскольку администрация Еревана моментально среагировала на самую первую проведенную нами уборку, об этом стали писать во всех СМИ. Если бы у нас не было сотрудничества с мэрией, мы не смогли бы осуществлять нашу деятельность. 

— Допустим, я решил очистить какую-то территорию и собрал мусор. Как я могу об этом сообщить? У простого населения есть рычаги?

— Существует приложение Active Citizen. Его запустили в начале 2024 года. Приложением может пользоваться любой желающий. Там есть разные категории, можно сообщать о разных проблемах. Это может быть история, связанная с нагромождениями мусора, с освещением, с озеленением, с животными, то есть можно описать проблему, касающуюся вырубки деревьев или рассказать о бездомных собаках. Все буквально до нюансов там прописано. Нам в бот тоже присылают истории, связанные с мусором. У нас есть бот и несколько админов, которые отвечают на сообщения.

— Во время последней уборки я спрашивал по поводу количества активистов, ты сказала, что их стало меньше. Почему?

— До переезда сюда я тоже занималась активистской деятельностью в Ростове-на-Дону. Мы проводили акции, уборки, но никогда не было такого количества людей, как здесь. К тому же люди приехали особенные, которые и так уже сделали важный шаг — переезд. И это люди, которые переезжали зачастую из Москвы и Петербурга, где уровень осознанности у людей по многим вопросам выше. Это люди, которые зачастую уже привыкли сортировать мусор, живя там. Когда они приехали сюда, они продолжили этим заниматься. Сейчас у кого-то могли появиться другие интересы. А кто-то просто уехал. Но мы понимаем, что наша целевая аудитория — это местное население, иначе это все не имеет смысла. 

Мы на фото и видео всегда показываем, как много приходит людей, которые готовы в свой выходной пойти на уборку мусора. К нам приходят разные люди, в том числе и те, которые могут позволить себе услуги клининга на постоянной основе, но при этом они идут и участвуют в нашей акции, потому что им не все равно.

Что касается уборок территории: здесь и до нас проходили подобные мероприятия. В Армении, например, есть Всеармянский субботник, который проходит где-то в апреле. Тем не менее это называется «субботник». А я человек, который против этого слова, потому что у меня и у других людей срабатывает ассоциация с Советским Союзом. Я считаю, что эти субботники были максимально неэффективны. Во-первых, зачастую их проводили только в определенное время года, а во-вторых, их организовывали какие-то крупные предприятия или школы, и туда загоняли людей насильственно, что в корне неверно. Люди должны сами до этого дойти. А когда это проходит раз в год, когда нет систематичности, люди вспоминают об этом только в определенный день. Поэтому мы решили, что будем проводить акции каждую неделю. И в отличие от того, что было раньше, мы организуем такие акции по уборке, куда люди приходят с удовольствием и на позитиве. Мы делаем наши акции максимально комфортными и интересными. У нас бывают уборки в формате соревнования, либо это коллаб, когда мы, к примеру, включаем музыку, у нас свои сеты играют диджеи. И конечно, мы стараемся оснастить людей инвентарем. Кстати, он уже изжил себя, поэтому у нас скоро будет обновление.

— У вас есть спонсоры?

— Сейчас у нас среди спонсоров компания «Вега». Это главная сеть магазинов электроники в Армении, а также производитель мебели. Мы как активисты были очень неравнодушны к тому, что в Армении никак не перерабатываются батарейки, которые являются опасными отходами. Они не должны валяться на земле, потому что загрязняют почву и грунтовые воды, кроме того, они не должны попадать на свалку. Вопрос, куда сдать батарейки, был одним из самых популярных, которые нам задавали люди. Тогда мы решили: пока вопрос остается открытым, мы будем просто складывать их в пластиковые контейнеры, а потом либо вывезем из страны (в ту же Грузию, потому что там их принимают), либо в самой Армении появится возможность их переработать, если мы будем поднимать эту тему. И нам никто не мог помочь, потому что в стране просто нет перерабатывающих предприятий, которые занимаются опасными отходами и, соответственно, нет специализированных пунктов приема. Мы сами поставили контейнеры для батареек в дружественных заведениях — например, в фотостудии «Цитрус».

Потом одна организация, называющая себя экологической, но явно недружественная к нам, вдруг выяснила, что в Армении незаконно собирать батарейки без лицензии. На тот момент такой лицензии не было ни у кого. Логика простая: 

Почему я про это начала говорить? Первый наш контракт со спонсором связан как раз с батарейками. Сотрудники компании «Вега» пытались найти хоть кого-то, кто принимает батарейки, и тоже пыталаись разузнать ситуацию по России, по Грузии, по Ирану. В общем, они постучались к нам, мы встретились и начали решать проблему вместе. Потом мы поняли, что у нас много общих ценностей, а они, в свою очередь, узнали про наши экологические проекты. И начали нас поддерживать.

«Дети понимают, что мусор — это не круто»

— Расскажи о главных достижениях Green Green.

— Мы гордимся тем, что мы открыли первый экоцентр в Армении. Многие организации или люди, которые находят нас, думают, что экоцентр — это место, где перерабатывают мусор или делают ЭКО, экстракорпоральное оплодотворение. Но экоцентр — это единственное место, где люди могут не просто сдать вторсырье на переработку, но и получить консультацию. В наш пункт раздельного сбора на данный момент приходят либо те, кто сдает сразу большое количество фракций, потому что в городе можно сдать только четыре, а у нас — 20, либо люди, которые плохо разбираются в этой теме, и мы максимально подробно на их же фантиках, бумажках, баночках все объясняем и готовы повторять это множество раз, лишь бы они разобрались. То есть каждый из них может прийти в любой день, получить ответы на вопросы и пообщаться с заинтересованными людьми, которые сами ведут экологичный образ жизни.

В 2023 году, когда мы только открылись, наш пункт приема вторсырья был особенно актуален — тогда в городе еще не было такого количества разноцветных контейнеров, как сегодня: желтые — для макулатуры, синие — для пластика, красные — для металла, зеленые — для стекла. Они начали появляться позже. А раньше на точках стояли в основном синий, желтый и маленький серо-черный контейнер. И самих точек было намного меньше. Плюс люди считали, что это не работает и содержимое этих контейнеров просто везут на свалку. Но это миф, который люди передают друг другу по сарафанному радио, потому что содержимое этих контейнеров действительно едет на переработку, но вначале оно приезжает в пункт досортировки, где сотрудники рассортировывают каждую баночку, каждую бутылочку, каждую крышечку. И уже потом вторсырье едет на перерабатывающие предприятия.

У всей этой городской системы есть плюсы и минусы. Минус — отсутствие понятной инфографики и контактов для обратной связи. 

Мэрия Еревана старается активно нас привлекать на различные мероприятия, чтобы наши волонтеры консультировали людей, рассказывали им про контейнеры, показывали, где они стоят и что куда складывать. На самом деле согласно нормам организаторы мероприятий не обязаны ставить контейнеры для раздельного сбора, но у меня было предложение для мэрии, чтобы в норму это было введено. Мы, к примеру, добились того, что на забегах Tricolor Yerevan Night Run, посвященных Дню Конституции и флагу Армении, начали ставить контейнер для пластика.

Изначально я старалась организовать все так, чтобы экоцентр стал местом, реализующим концепцию «ноль отходов». В первую очередь мы стараемся отказаться от ненужного. Тут мы говорим про отказ от ненужных покупок, про замену одноразовых вещей многоразовыми. К примеру, те же пресловутые пакеты на кассе. Если мы не можем полностью от них оказаться, мы постараемся хотя бы сократить их количество, носить с собой рюкзак, шопер или что-то еще. Дальше мы говорим про reuse: то есть если у нас что-то сломалось, мы пробуем это починить или дать вещи вторую жизнь, культура шеринга. Потом идет переработка и компостирование. Все эти пункты мы представили в нашем экоцентре.

— Что насчет одноразовых полотенец?

— Когда мы говорим про бумажные полотенца, особенно если они из первичной целлюлозы, то есть не из переработанного сырья, это максимально неэкологично. Вообще, целлюлозная промышленность очень неэкологичная.

— Хорошо, но обычное полотенце нужно стирать. В этом нет вреда экологии?

— Это учитывается. И затраты воды тоже. Тем более можно использовать экологичный порошок, который не содержит вредных веществ. После того как бумажные полотенца попадают в канализацию, они проходят какую-то очистку, но так происходит не всегда. До недавнего времени в Ереване даже не было очистных сооружений, и все, что попадало в канализацию, сливалось в Раздан. Теперь очистные сооружения появились — несколько месяцев назад.

В нашем экоцентре есть многоразовые вещи, которые мы можем предложить. Мы стараемся рассказывать про альтернативу. У нас также есть многоразовые мешочки, авоськи, шоперы и тому подобное.

Если мы говорим про reuse, у нас есть своп, благодаря которому вещи обретают вторую жизнь. А когда мы говорим про переработку, мы говорим про наш пункт раздельного сбора. Или про компостирование. У нас есть компостные ящики, куда люди приносят органику.

Кроме того, летом и весной в нашем экоцентре проходили экофестивали, которые тоже привлекли большое количество людей.

— Кто-нибудь в Армении занимается производством «альтернативных» эковещей?

— Каких-то брендов или массового производства нет. Есть отдельные люди, которые этим занимаются, но это суперкрафтовая, суперограниченная история, и как следствие такие вещи стоят дороже.

— Ты говорила, что вы планируете проводить лекции в рамках учебных заведений. Получилось это сделать?

— В этом году у нас запланировано сотрудничество с детскими садами: будем обучать детей из старших групп, а также воспитателей основам экологичного образа жизни. Затем мы пригласим их в экоцентр, где они узнают еще больше. Связь с детсадами будем вести через мэрию. Но уже сейчас к нам приходят школьные классы и группы из детских садов, многие узнают о нас через соцсети, где мы рассказываем о наших экскурсиях для детей. Особенно радует, что ребята часто приходят вместе с родителями. Как показывает практика, взрослые тоже узнают для себя много нового.

Есть такой «замечательный» момент, что, когда мы задаем детям вопрос: как вы думаете, куда попадает мусор после того, как вы его выбросили в обычные зеленые контейнеры для смешанных отходов, они говорят, что его забирают, перерабатывают и потом делают из него разные вещи. Тогда я говорю: «Нет, ребята, это не перерабатывается». И мы им показываем видео, снятое дроном на свалке. Как выглядит свалка, какая она огромная, как она дымится, кучи всякого мусора, который просто копится, выделяет вредные вещества, загрязняющие почву, грунтовые воды и воздух, которым мы дышим. И дети понимают, что это совсем не круто. Тогда мы им рассказываем, что нужно делать, чтобы как можно меньше мусора попадало на свалку.

— Если я не сортирую отходы и сбрасываю все в контейнер для смешанного мусора, они попадают на свалку, так? Все, включая опасные отходы.

— Да. Все, что попадает в контейнер для смешанного мусора, едет на свалку.

«Мы хардкорщики и ради экологии готовы на многое»

— Расскажи, как ты взаимодействуешь с мэрией.

— Когда я только переехала сюда, перед нашей второй уборкой мне написал в Telegram министр экономики. Он предложил нам помощь. У нас появилась садовая тачка, потому что локации бывают довольно протяженные, и нам приходится перевозить те же мешки со стеклом. Также нам нужны захваты, мы используем грабли, лопаты, какие-то особые приспособления в зависимости от локации. На озере, когда мы работаем в воде, мы используем сети, решетки. На склонах это могут быть какие-то тросы. Нам, возможно, потребуется скоро определенное альпинистское снаряжение, которое позволит поднимать мешки наверх. Также у нас есть огромный кусок брезента, который мы используем как мешок.

Понятно, что сотрудники мэрии заинтересованы в нашей помощи, потому что мы часто убираем на локациях, где мусора очень много. То есть это большие стихийные свалки. И часто это бывают труднодоступные места — 

Тем более мусор в городе появляется на регулярной основе, сотрудники коммунальных служб с трудом успевают очищать то, что возникает сейчас. А те стихийные свалки, которые мы очищали, копились десятилетиями. И соответственно, чтобы очистить эти места, нужно больше ресурсов, а у города их нет. Поэтому наша команда — хорошее подспорье, мэрия была очень рада, что мы появились и помогаем.

— Что нужно, чтобы у города появились ресурсы?

— Власти не могут просто взять и поднять зарплату сотрудникам коммунальных служб, чтобы привлечь новых людей. У властей ограниченный бюджет. К тому же они не могут сделать зарплату коммунальщиков выше, чем в других сферах, иначе это приведет к дисбалансу. Чтобы реально решить вопрос, нужно поднимать уровень зарплат по всей стране, а это не так быстро. Пока что за те деньги, которые есть, новых сотрудников найти сложно.

— Однажды ты озвучила цифры, которые меня шокировали. Ты сказала, что в Армении больше 800 общин, но только в 45 городах и селах осуществляется вывоз мусора. Что изменилось?

— Точных цифр у меня нет, поскольку я могу черпать информацию только из самого известного СМИ, посвященного экологии, — Ecolur. Это организация, которая занимается освещением абсолютно всех проблем в сфере экологии. Там есть свои экологи, которые ездят по стране, получают информацию, проводят разные исследования. Да, последнее время ситуация с вывозом улучшилась, но, к сожалению, даже если в населенном пункте появилась какая-то коммунальная служба, вывоз мусора может осуществляться по-разному: где-то могут поставить контейнеры, и сотрудники коммунальных служб будут отвозить их содержимое на какую-то выделенную под свалку территорию; в каких-то селах люди могут просто выставлять свои мусорные пакеты около дома, потом машина все эти мешки собирает. Но, как правило, эти службы работают, только если жильцы согласились заплатить определенную сумму за их работу. 

— Нубарашенская свалка, самая большая в Армении, по сути, никогда не гаснет. Она горит круглый год.

— Да, она всегда тлеет, но иногда появляются возгорания более масштабные. И пока органика будет среди этих отходов, будет выделяться метан, то есть свалочный газ, и возгорания будут продолжаться. В идеальном мире все органические отходы должны отделяться и попадать в компост. То есть это должны быть полигоны для промышленного биокомпостирования.

— В каких странах есть такие полигоны?

— Есть даже в России. Но этим могут похвастаться только самые крупные города. В Ростове, откуда я переехала, такого не было. И поэтому ситуация со свалкой была аналогичная. Что касается Еревана, здесь проблема со свалкой не решится в ближайшее время, если люди не начнут сортировать мусор. Сотрудники мэрии хотят, чтобы был построен новый современный полигон, но проблема в том, что такие крупные проекты реализуются в основном за счет привлеченного бюджета, каких-то заграничных грантов. И эти инвесторы готовы выделить средства, но только в том случае, если будет соблюден определенный процент сортировки. То есть если вы выбрасываете все вместе, какой смысл в строительстве нового полигона? Современные полигоны устроены так, что отходы там изолированы слоями специального материала, который отделяет их от почвы и грунтовых вод. Но поскольку такого полигона в Армении нет, сейчас все отходы лежат на земле огромными слоями. Более того, недавно был случай, когда на свалку вывезли большую партию мяса, в котором обнаружили определенную инфекцию. Теперь и собаки, и чайки все это разносят.

— Сколько лет уже горит Нубарашенская свалка?

— Она была построена в 60-х годах.

— Значит, свалка горит примерно 60 лет, потому что она горит всегда. Она просто не может не гореть.

— Да, и загрязняет воздух.

— Сколько нужно времени, чтобы получить европейский грант на строительство полигона?

— Разговоры об этом идут где-то с 2015 года. Но именно в прошлом году появилась информация, что инвесторы выдвинули новые требования об определенном проценте сортировки. Как этого достичь без грамотного экопросвещения? Никак.

Но напоследок расскажу, чем закончилась история с батарейками. Как ты уже понял, мы с компанией «Вега» попали в замкнутый круг. Компания больше двух лет боролась, чтобы получить лицензию на сбор, хранение, транспортировку и переработку батареек. И стала первой компанией, которая ее получила. Хранит она их так же, как хранили и мы, — в контейнерах или пятилитровых бутылках, что, по сути, абсолютно классная практика. Так делают перерабатывающие предприятия или пункты хранения в той же России, к примеру.

Так вот. Мне удалось связаться с генеральным директором Челябинского завода «Мегаполисресурс» — это самый крупный переработчик батареек в России, — и нам удалось прийти к соглашению, что «Мегаполисресурс» привезет свое оборудование в Армению. В течение двух недель мы все переработаем, и оборудование уедет. Проблема с батарейками наконец-то решена, и это не может не радовать. Долгое время этим вопросом никто не занимался, потому что всегда находились «более важные» проблемы. В стране по-прежнему остается огромное количество опасных отходов, которые никак не утилизируются, и тонны пестицидов от агропромышленности, судьба которых до сих пор неясна. Так что батарейки — это лишь малая часть большого списка. Но тем не менее мы рады, что хотя бы этот вопрос удалось сдвинуть с мертвой точки. Пусть это и небольшая, но все же победа.

Егор Антонов