Тс-с-с

Линейные модели, объясняющие какой-то одной причиной то, почему в отдельных странах устанавливаются авторитарные и тоталитарные диктатуры, — традициями, особенностями менталитета людей, коварством и изобретательностью диктаторов, экономическими или географическими особенностями, определенными военно-политическими условиями — не очень работают на практике.

Главный контраргумент против гипотезы о том, что причиной установления того или иного политического режима является менталитет людей, заключается в том, что есть примеры, когда граждане одного народа и одного бывшего государства, разделенные по произвольной географической линии, строили совершенно разные общества.

С другой стороны, есть много примеров, когда в стране, несмотря на радикальное изменение исторических условий, политическую волю и попытки построить демократическое государство, все это тем не менее не увенчивалось успехом. Несмотря на все это, почему-то воспроизводилось нечто подобное древней деспотии, в лучшем случае декорированной элементами современных демократических институтов.

Предполагаю, что для того, какой именно режим установится, имеет значение взаимовлияние множества факторов — экономических, военных, политических. Но тем не менее ни в коем случае не стоит сбрасывать со счетов и так называемые «мягкие» факторы. 

С 60-х годов прошлого века внимание психиатров и психологов привлек внимание тот факт, что опыт, пережитый предыдущими поколениями, оказывает существенное воздействие на мироощущение, психическое здоровье и способ жизни потомков.

Этот опыт может транслироваться достаточно явно в виде открытых вербальных посланий. Если вспоминать советское воспитание: «Не высовывайся», «Будь как все», «Не говори, что думаешь», «Не спорь с начальством». Но может и намного более скрыто и закамуфлировано. Посредством того, что дети непроизвольно, неосознанно заражаются эмоциональным состоянием родителей. 

Например, замирают, демонстрируют эмоции страха, стыда и т.д. при упоминании определенных тем. Этот скрытый — в отличие от явной, словесной передачи — механизм передачи опыта от поколения к поколению получил название трансгенерационного.

Лично я помню, как мои родители вдруг внезапно понижали голос и замолкали, если у них спонтанно вырывались какие-нибудь критические высказывания относительно советской власти и советской истории. Один мой коллега поделился детским воспоминанием. Его мама, когда он был еще маленьким, гуляла с ним по полю в деревне (это было в 60-е гг.), и она ему говорила: «Только не бери никакие травинки». Уже намного позже он узнал, что его бабушка была осуждена по «указу о трех колосках» в 30-е гг.

Еще один пример. Молодой мужчина поделился своими ощущениями от участия в выборах. Это было более 10 лет назад, во времена, можно сказать, почти что вегетарианские. Он родился примерно в середине 80-х гг. в СССР. Любил говорить о себе как о человеке совершенно независимом, свободном и трезво мыслящем. Однако следующим образом описывал свой опыт голосования: когда он зашел в кабинку, его охватил страх, у него стали возникать мысли, не наблюдают ли за ним скрытые камеры, и ему захотелось поскорее убежать из этого места. Этот же человек в тот же период времени, когда кто-нибудь в разговоре вдруг отпускал какое-либо критическое высказывание о президенте или российской политике, начинал нервно улыбаться, отпускать шутки по поводу Барака Обамы и старался перевести разговор на другую тему.

Некоторые психологи стали использовать термин «трансгенерационная атмосфера».

И в котором члены их семьи ощущают себя вынужденными чувствовать, вести и реагировать определенным образом.

Это понятие можно экстраполировать за рамки отдельной семьи, т.к. этот феномен достаточно явно прослеживается в масштабе достаточно крупных сообществ. Нечто подобное, т.е. специфическую эмоциональную атмосферу, так или иначе ощущает каждый человек, когда попадает в новую для него социальную и культурную среду.

Последствия коллективной психической травмы и механизмы ее передачи потомкам, и даже ее отдаленное влияние на биохимию организма и на геном человека, были детально исследованы в популяции жертв Холокоста и их потомков на протяжении четырех поколений. Менее подробно исследовались трансгенерационные последствия принудительного переселения коренного населения в Северной Америке и в Австралии, рабства в США, последствия политического террора в Чили. Что же касается научных эмпирических исследований, которые проводились на территории РФ или в других постсоветских республиках, то их можно пересчитать в буквальном смысле по пальцам.

В 2019–2020 гг. я провел свое исследование того, как опыт жизни при тоталитарном режиме передавался следующим поколениям. Исследование включало несколько этапов, в целом было охвачено 547 респондентов, студентов Новосибирского медицинского университета. В качестве методов использовались групповое интервью, анализ письменных эссе и метод анкетирования. На первом этапе участникам предлагалось в свободной форме ответить на вопрос о том, как, по их мнению, репрессивная политика советского периода повлияла на жизненные принципы и поведение их семейного окружения — родителей, родственников, бабушек и дедушек, — а также на их собственные особенности эмоционального реагирования, установки и поведение. На основании наиболее часто встречающихся ответов был составлен структурированный опросник, который использовался на последующих этапах исследования.

Остановлюсь лишь на наиболее показательных, на мой взгляд, результатах. Большинство респондентов указали, что получали от своих родителей вербальные и невербальные послания, которые можно расценить как связанные с тоталитарным опытом. Так, 55% респондентов отметили хотя бы один пункт, касающийся поведения родителей, бабушек, дедушек, из следующих: 

• «Настороженность в поступках и словах, которые каким-либо образом связаны с политикой», 
• «Стремление избегать критических высказываний о власти в публичной обстановке», 
• «Негативное отношение и страх перед участием в каких-либо мероприятиях с политической повесткой, которые, по их мнению, не одобряются государственной властью».

Также 62% опрошенных согласились с утверждением «В семье моих родителей не интересуются политикой и крайне редко обсуждают политические вопросы». 73% — с утверждением, что слышали от своих близких послания, сходные по смыслу с фразой «От нас все равно ничего не зависит (в политической жизни)». И 16% — с утверждением «Я знаю, что члены моей семьи (родители, бабушки/дедушки), когда им что-либо не нравится в действиях действующей государственной власти, выступают с критическими высказываниями по этому поводу не только в узком кругу, но и публично (на общественных собраниях, в интернете)». Это утверждение было представлено в обратной формулировке, т.е. это означает, что в 84% случаев близкие из ближайшего семейного окружения респондентов избегали делать критические высказывания о власти публично.

Вербальные и невербальные родительские послания

Что касается установок самих респондентов, они оказались противоречивыми. По смыслу их можно разделить на антитоталитарные (либеральные) и посттоталитарные. С одной стороны, 

• «Я переживаю, если узнаю, что в стране нарушаются права человека» — отметили 82% респондентов; 
• «Я не боюсь говорить все, что думаю о наших политических лидерах и о политике нашего государства, даже если моя точка зрения противоречит официально принятой» — 76%; 
• «Я считаю, что иногда вполне конструктивно участвовать в оппозиционных политических движениях и в их публичных акциях» — 67%.

Антитоталитарные установки респондентов

С другой стороны, 

• 60% согласились с утверждением «Лучше не делиться своим мнением о политике с людьми, которых недостаточно хорошо знаешь»; 
• 59% — с утверждением «Я стараюсь чувствовать, что допустимо говорить о политике, и не выходить за рамки дозволенного»; 
• 57% — с утверждением «Простой человек не может влиять на принятие государственных решений». 
• 52% — с утверждением «У меня иногда возникает опасение, что что-то подобное сталинским репрессиям может повториться снова»; 
• 45% согласились с утверждением «Разумный человек занимается своей работой, личной жизнью и семьей, а не пытается повлиять на политическую систему в своей стране»; 
• 68% — с утверждением «Я считаю, что для человека намного важнее хорошие и бесконфликтные отношения со своим окружением, чем отстаивание личных политических взглядов и убеждений».

Посттоталитарные установки респондентов

Если сделать обобщающий вывод из этих опросов, можно отметить, что 

В наших исследованиях мы имели дело с внуками и правнуками тех, кто непосредственно пострадал или был свидетелем политических репрессий советского периода. Родители участников исследования жили уже в относительно либеральной среде, в которой до последних лет не было жесткой политической цензуры. Учитывая эти обстоятельства, можно заключить, что для частичного ослабления посттоталитарных установок понадобилось 2–3 поколения. Следует также подчеркнуть, что представленные в статье результаты были получены еще до запрета свободы слова и ограничения доступа и свободного распространения информации в России, а также резкого ужесточения преследования оппозиционной активности.

Сложно сказать точно, сколько поколений должно было бы смениться для их полного преодоления при условии, что в обществе существовали бы политические свободы. Но российская история приняла совершенно другое направление. И если даже гипотетически предположить, что в России вдруг установится более либеральный режим, скорее всего, последствия новой заморозки будут давать о себе знать еще долго.