Объедков знает точно

Мертвым ответить нечего, поэтому в телевизионных сюжетах их можно называть как угодно. Например, «изменниками Родины» и «фашистскими пособниками». Даже до того, как будет принято решение. Прокуратура Приморья их дела рассматривает потому, что работа по реабилитации шла в 90-е годы, когда эти люди уже жили в регионе.

— С учетом наших современных информационных возможностей выявлено, что 20 лиц были реабилитированы необоснованно, решения принимались недостаточно взвешенно, без учета всех обстоятельств, которые мы установили на сегодняшний день, — прокомментировал в сюжете «Вестей Приморья» начальник уголовно-судебного управления прокуратуры Приморья Дмитрий Объедков.

Что такое «современные информационные возможности» в контексте изучения подобных документов, сотрудник прокуратуры не уточнил. Но рассказал, что были необоснованно реабилитированы лица, которые осуждались в военные или послевоенные годы — и назвал процесс их разреабилитации восстановлением исторической справедливости и данью памяти погибшим при защите Родины. Кто-то из этих 20 человек служил в немецкой армии, то есть с оружием в руках бился против Красной армии или подвозил боеприпасы немецкой армии, как один из мужчин, который работал грузчиком в порту, а в войну на территории оккупированной Сумской области Украины присягнул на верность вермахту, воевал в составе роты обслуживания и в 1945-м даже попал в плен. После войны освободился из плена, приехал во Владивосток и уже здесь был арестован. Кто-то был полицаем или просто выполнял поручения. И тут вопросов почти нет — разве что: как в 2024 году отличить полицаев от несправедливо оговоренных, попавших под каток репрессий по ложным доносам?

А вот были и те, кто «переходил на сторону захватчиков». В число последних, например, попала простая учительница…

— Это все происходило на территории оккупированной Харьковской области. Достаточно молодая женщина осталась. Она учила детей, советских детей немецкому языку. По материалам дела, она применяла насилие к тем детям, кто отказывался [учить язык], — говорит старший прокурор кассационного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры Приморья Ирина Колбанова.

При этом немецкий язык тогда был стандартной дисциплиной советской школьной программы.

Но даже этот процесс выявления незаконно реабилитированных — лишний аргумент против тех, кто почему-то не верит в сталинские репрессии. Ведь даже по официальным данным, за два года уголовно-судебное управление краевой прокуратуры изучило аж 9000 решений о реабилитации жертв. И нашло лишь 20 «ошибок». Сколько всего таких дел придется изучить, в ведомстве сказать не могут — отдельный учет не велся.

В комментариях местных пабликов приморцы оценивают такую работу скептически, называют «юридическим пинг-понгом», напоминают о множестве ложных доносов и отсутствии доказательств, интересуются, зачем это копать, ведь люди уже давно на том свете. Сомневаются, что цель — восстановить историческую справедливость по каждому человеку. И отмечают, что процент выявленных «неправильных реабилитаций» — мизерный, а если была цель «показать, что власть тогда все-таки не зря без суда и следствия народ молотила» — тогда эффект обратный получился.

• «Про поца, работающего на Вермахт, — логично, а учительницу жалко. Детей не бросила, а выбора в дисциплинах у нее особо и не было», — пишет Евгения.
• «9000 дел просмотрели, нашли 20 сомнительных (0,22%). Люди эти давно умерли и похоронены. Отличный выхлоп. Я вот на днях буду отправлять обращение в прокуратуру о том, как нарушаются права ныне живущей семьи с маленькими детьми, посмотрим, как быстро они разберутся и ответят. А то, поди, некогда, надо оставшиеся 11 000 дел разбирать. И это я уж не говорю о том, что, получается, 8980 человек осудили ни за что, ни про что. Сунули потом подачку в виде копеечных льгот тем, кто выжил», — считает Яна.
• «Не надо возводить все в абсолют. Репрессии были? Да. Памятник жертвам есть? Да. Мы знаем и помним? Да. Надо ли в сотый раз перепроверять дела, выяснять обстоятельства? В 56-м да. В 91-м да. Но к 2025 году хватит. Есть ли у нас книга памяти жертв? Думаю, нет. Сайт? Нет. Дела рассекречены только по запросу родственников (ты еще докажи, что это твой дед). Так что тут не вопрос истории (кто хочет — помнит, кто не хочет — и не надо). Тут вопрос эффективного использования государственного ресурса. В то время как в Первореченском РОВД осталось два следователя, команда юристов сидела и два года читала дела давно минувших дел. Даже не читала, а перечитывала, что уже напринимали в 90-е. А еще через 30 лет и этих буду перепроверять?» — задается вопросом Владимир.

Приморье

Комментарий

Александр Моисеевич Городницкий:

— Судя по всему, эта женщина могла преподавать немецкий просто потому, что есть было нечего. Ведь как-то надо было выжить на оккупированной территории. Преподавание немецкого языка не может расцениваться как работа на фашистскую Германию. Ведь в советских школах в это же самое время на всей территории СССР немецкий язык преподавали больше всех остальных.

Я прекрасно помню, что мы, дети, во время блокады не просто учили немецкий в школе. Мы ведь тогда знакомились со всей культурой Германии, которая на нас напала. В филармонии играли Баха, Бетховена и других немецких композиторов и передавали эти концерты по радио на весь Ленинград.

Представьте, у меня в Германии скоро выходит книга в переводе на немецкий язык, которая так и называется: «Уроки немецкого». Стихотворение это я и сам очень люблю. Хотя оно больше относится к попыткам присвоить всей культуре какой-либо страны вину отдельных граждан этой страны. Это, кстати, относится ко всем временам. В том числе и к сносу памятника выдающемуся поэту Володе Высоцкому, и к попыткам возложить на Пушкина ответственность за сегодняшние события и снести его памятник, охраняемый ЮНЕСКО. Это просто неприлично.

P.S. Стихотворение «Уроки немецкого» Александр Городницкий написал в 1996 году — спустя полвека после окончания войны.