Убит по дороге к Храму

«Произошло соединение русского фашизма с клерикализмом»

Александр Мень (1935–1990) с детства воспитывался в церковной среде, но не связанной с возрожденной по инициативе Сталина Московской патриархией. Он, мама Елена Семеновна и ее сестра Вера Яковлевна крестились в Катакомбной церкви. Их духовник, архимандрит Серафим (Батюков), тайно жил в Загорске (так в советское время назывался Сергиев Посад).

О. Александр вспоминал: «Мое детство и отрочество прошли под сенью преподобного Сергия. Там я часто гостил у схиигуменьи Марии, которая во многом определила мой жизненный путь и духовное устроение, подарила Библию. У нее была черта, роднящая ее с оптинскими старцами. Оптина, в сущности, начала диалог Церкви с обществом. Живое продолжение этого диалога я видел в лице о. Серафима и матери Марии. Поэтому на всю жизнь мне запала мысль о необходимости не прекращать этот диалог, участвуя в нем своими слабыми силами… Наставниками моими, — продолжает о. Александр, — кроме родителей были люди, связанные с Оптиной пустынью и «маросейской» общиной отцов Мечевых. В этой традиции меня привлекала открытость миру и его проблемам. Замкнутая в себе церковность, напротив, казалась, ущерблением истины».

К школе он относился как к карательной машине. Вспоминал: «Все, что там говорилось, я воспринимал наоборот. Но ни на чем не настаивал — потому что понимал, что это рабская мертвящая система». Ни в пионеры, ни в комсомол не вступал. «У меня были учителя другие, не в школе, — писал священник. — У меня были живые примеры, живое общение с людьми, которые были ровесниками моих родителей. Это люди, которые в то время прошли уже через лагеря, через все. И я, будучи ребенком, общался с ними, наблюдал, беседовал».

С пятого класса он начал собирать библиотеку. «На рынке среди гвоздей и морских свинок» находил тома Владимира Соловьева, Сергея Булгакова: «В то время, когда не было ни «самиздата», ни «тамиздата», когда в сфере философии печаталась только ахинея, которую нельзя было брать в руки, я открыл мир великих мыслителей». В 12 лет прочитал полное собрание Житий святых и тогда же понял, что «сегодня для них нужно иное изложение». Позже, читая немецкого пастора-антифашиста Бонхеффера, убеждался снова, что «в мире изменился культурный фон, язык надо искать другой».

Разносторонне одаренный, юный Александр писал стихи, пропадал в музее изобразительных искусств и в консерватории, много и увлеченно рисовал. Скульптор-анималист Ватагин, у которого учился, прочил ему будущее художника.

Однако решение быть священником созрело в 14–15 лет, когда прислуживал алтарником в московском храме. Правда, после школы поступил в пушно-меховой институт из-за любви к биологии. Кроме того, понимал, что священнику необходимы научные знания о мире. Живя в Иркутске, куда был переведен институт, расстался с последними иллюзиями относительно того, что происходит в стране. Неподалеку находился лагерь, а в местных колхозах не было ни одного коренного жителя — все ссыльные.

Тогда же, в студенческие годы и даже чуть раньше, у Александра складывается концепция шеститомника по истории религии — «В поисках Пути, Истины и Жизни». Начал писать, используя любую свободную минуту, иногда на лекциях, в лесу, где-нибудь на пенечке, поблизости шумной компании друзей… Так и продолжал — на протяжении всей жизни. Будучи священником, возвращаясь домой поздно вечером, выстукивал на пишущей машинке страничку, без которой, как профессиональный писатель, не мог и дня прожить. 

В Иркутске самостоятельно изучил почти весь курс духовной академии. Предполагал поступить туда после отработки по распределению положенного после института срока. Но защитить диплом ему не дали, отчислив за религиозные взгляды. И отрабатывать три года не пришлось. Через месяц, 1 июня 1958 года, в Москве был рукоположен во диакона.

А.В. Ведерников, редактор «Журнала Московской патриархии», давал о. Александру регулярный заработок в журнале. За 1959–1963 гг. он напечатал там около 40 статей. Владыка Питирим (Нечаев), новый редактор, публикации статей молодого священника мгновенно пресек.

О. Александр служил в подмосковных храмах. Некоторое время в 60-е годы, по средам, к себе домой в Семхоз приглашал знакомых священников-единомышленников. Собиралось до 30 человек, среди которых были и диссиденты вроде оо. Глеба Якунина и Николая Эшлимана. «Целью общения считал необходимость создания «среды», в которой верующие чувствовали бы себя свободно, — вспоминал о. Александр. — Предпосылки для образа жизни, мысли и устоев христиан ХХ века, без староверства».

В 1976 году глава Комитета госбезопасности Андропов писал правительству о «прокатолических явлениях» в РПЦ. Их распространителем он назвал о. Александра, и с тех пор КГБ не спускал с него глаз. Обыски, допросы, угрозы: тюрьма или высылка за границу. Больше всего ему доставалось от настоятелей, его непосредственных начальников, которые всячески препятствовали просветительской работе среди прихожан, писали доносы, запрещали записывать проповеди на магнитофон, распространяли антисемитские слухи.

А прихожане, в основном — интеллигенция, москвичи, народ разный. «Мою паству, — шутил батюшка, — составляют «пациенты», «бегущие по волнам» и «соратники». Последние в меньшем числе. На них полагался, собирая «малые группы» — скрепляющие приход. В группах практиковалась общая молитва, изучение св. Писания или истории церкви. Группы появились в конце 70-годов — и это вызвало немедленную реакцию КГБ. Прихожан таскали на допросы, кого-то арестовали. Отца Александра принуждали публично покаяться. Прихожане всячески хоронились: попрятали «тамиздат», «опасную» духовную литературу, телефонные книжки.

В перестройку о. Александр был нарасхват. Ежедневные выступления, до 30 в месяц. На радио, телевидении, в разных аудиториях, даже на стадионе в Лужниках. Его печатают по всей стране, планируют фильмы с его участием. Он свободно участвует в заграничных конференциях. Основал общество «Культурное возрождение», журнал «Мир Библии», группу помощи Республиканской детской больнице. Закончил Библиологический словарь — семитомный многолетний труд…

Обстановка в стране изменилась. За два дня до гибели о. Александр говорил в интервью: «Когда Горбачев открыл шлюзы, то хлынула и демократия, и реакция. Но реакция всегда более агрессивна. Произошло соединение русского фашизма с клерикализмом и ностальгией церковной. Это, конечно, позор для нас, для верующих, потому что общество ожидало найти в нас какую-то поддержку, а поддержка, получается, для фашистов. Конечно, не все так ориентированы, но это немалый процент».

Он считал, что 

…Он был убит по дороге в храм. Но смерть не пресекла его проповедь. Сегодня его книги переведены на многие языки. В России, изданные миллионными тиражами, раскупаются в основном в книжных магазинах, а не в церковных лавках. Многие архиереи и священники не допускают их в свои храмы. Так или иначе, они были или становятся участниками его гибели.

Провозвестник другой России

Спустя 35 лет после его убийства проповедь о. Александра Меня начинает вызывать интерес в «России после РПЦ». Может ли она стать альтернативой тому «духовному возрождению», которое привело русское православие к «богословию СВО»?

Слышал мнение: когда современники о. Александра Меня отойдут в мир иной, читать его будет некому. Внимание к нему удерживается поколением, которое его слышало и видело. Он временный пророк в своем отечестве.

Так считали недоброжелатели и при его жизни, его убийцы: закопаем — и забудут. Однако интерес к Меню, возможно, замедленный, с годами все же увеличивается. Книга «Поиск истины. Протоиерей Александр Мень отвечает на вопросы» (М., 2022) выпущена третьим изданием, дополненным, и наверняка не последним. На лекциях в различных аудиториях он оставлял большую часть времени на общение со слушателями, отвечая на записки из зала. Отвечал спонтанно, проявляя энциклопедические знания в самых разных вопросах. Я бы сравнил эту книгу с книгой Эккермана «Разговоры с Гете». Но у Гете был образованный, адекватно понимающий собеседник. А в наших аудиториях преобладало большинство совсем другого образовательного уровня…

Физически они устранили о. Александра. И грубо, цинично, поспешно стали заметать следы и все, что от него могло остаться. На месте преступления скосили траву и уж потом привезли собаку. Нагнали милиции, вытоптали все кусты и кочки. Изъяли видеоматериал из редакции в «Останкино», аудиозаписи в радиоцентре на «Новокузнецкой». Мне рассказывала редактор: заглянула в шкаф, где они хранились, а там пусто…

Расследование убийства безнадежно повисло, несколько раз возобновлялось для проформы и снова обретало удобное положение «висяка». В медиапространстве гуляют всякие байки: убили де свои, евреи, как выкреста, или уголовники с целью обогатиться. Пропал же портфель, который был у него в руках.

Лекции отца Александра в различных аудиториях снимал на камеру Михаил Кочетков. И за ним сразу же начали охоту. Миша почувствовал и пленки из дома унес, а сам на всякий случай перебрался жить к друзьям. К нему пришли по домашнему адресу, но домашние дверь не открыли. Оттуда, из-за двери, товарищи предупредили: если пленки не отдаст, попадет под машину. Слава богу, под машину Миша не попал, а вскоре эмигрировал в Америку вместе с пленками. Позже пленки удалось переправить в Москву. Большая часть выступлений священника в открытых аудиториях, доступных на его сайте, — это добыча, ускользнувшая из волчьей пасти.

…В Дюссельдорфе есть магазины русской книги. И в них — букинистические отделы. На плотно заставленной полке теснится Александр Мень — четыре книжки: «Сын Человеческий», «Вестники Царства Божия», «Магизм и Единобожие» и его жизнеописание, составленное Зоей Масленниковой. Есть и другой магазин, где Меня можно заказать из Москвы. Есть православный храм св. Николая, где на книжном прилавке о. Александр не задерживается. Правда, появляется редко. Но в приходской библиотеке этого храма одиннадцать книг о. Александра Меня.

В немецком городе с почти 700-тысячным населением книги Меня при желании можно найти. А в России, в городе по величине подобном Дюссельдорфу, днем с огнем не сыщешь. Сказывается не только отношение священноначалия, но и большинства рядового духовенства, по духу консервативного. Редкий епископ разрешит продавать Меня на своих приходах. Хотя нынешний патриарх благословил издание его сочинений. Но патриарха можно тихонько обойти. Мол, пускай в Москве издают, а мы у себя попридержим. Зачем нашим верующим головы забивать всякой исторической информацией, когда у нас Символ веры знают далеко не все? Такое мнение своего владыки пересказал батюшка, приехавший из сибирской епархии в Фонд Александра Меня за книгами.

Россия еще до Меня не доросла. Так же, как не доросла в начале ХХ века до Владимира Соловьева. Но вот грянул ХХ съезд КПСС — и отдельные тома забытого философа студент Мень нашел в Иркутске, где тогда учился. На хозяйственном рынке они лежали среди замков и гвоздей. Владимиру Соловьеву он посвятил свой шеститомный труд по истории религий «В поисках Пути, Истины и Жизни». Начатый, кстати, там, в сибирской тайге. Один приходской священник мне попенял: «Чего вы носитесь с Менем как с писаной торбой? У нас прихожане простые, серьезных книг им не одолеть».

Сегодня общий тираж книг Меня приближается к десяти миллионам. В этом году в серии «ЖЗЛ» выходит дополнительным тиражом книга о нем Михаила Кунина. В разных регионах России прошло несколько презентаций этой книги. Большие заслуги в распространении книг Меня принадлежат издательской группе «Азбука-Аттикус». Живи он сегодня — проповедь его была бы услышана….

Александр Зорин, при участии Александра Солдатова