«Под тенью тюрьмы»

Процесс

В зале петербургского окружного военного суда до начала заседания, когда толпа слушателей и журналистов протискивается между дверями и приставами, а судьи еще нет, две женщины стоят у телевизора (на юридическом языке: средства видеоконференцсвязи). Они молча смотрят на лысого седобородого мужчину в аквариуме сыктывкарского горсуда. 90-летняя Наталья Скобова, опирающаяся на трость, ее иногда поддерживает под руки 67-летняя невестка Ольга Щеглова, улыбается — ее сын прислоняется к стеклу и, кажется, пытается разглядеть изображение на своем телеэкране.

Во время заседания Александр Скобов берет слово только два раза: он принципиально не общается со следствием и судом. В одном из этих высказываний он читает антипрезидентскую речь с резкой критикой политического строя России последних лет. В другом заявляет, что он разрабатывал документы Форума свободной России*, тем самым не только признавая вину, но и добавляя следствию новый эпизод в свое дело.

Однако мать и жена Скобова этого не слышат: суд удалил женщин с заседания, так как они проходят свидетелями по делу.

Юность и левизна

В 1970-е Александр Скобов и другие бывшие ученики 121-й физико-математической школы Ленинграда Андрей Резников, Аркадий Цурков, Алексей Хавин образовали неформальную группу единомышленников «Левая оппозиция». Они совмещали идеи европейских левых, троцкистов и анархистов.

Вместе молодые люди решили провести политическую акцию перед XXV съездом КПСС. В феврале 1976 года они разбросали с галереи Гостиного двора в Ленинграде листовки с призывами свергнуть тиранию чиновников. Тогда Скобова отчислили с исторического факультета Ленинградского государственного университета. Арестовали его только двумя годами позже после нескольких публикаций левооппозиционного самиздата «Перспективы». Вместе с ним по делу об антисоветской агитации и пропаганде (ст. 70 УК РСФСР) проходили Цурков и Хавин. Скобова тогда впервые отправили в психиатрическую больницу по решению суда.

После освобождения в 1981 году диссидент вступил в свободное межпрофессиональное объединение трудящихся — один из первых независимых профсоюзов в СССР. Через год одного из его лидеров Льва Волохонского арестовали. Скобов в его поддержку исписал стены зданий в центре Ленинграда лозунгами: «Свободу политзаключенным! СМОТ», «Свободу Волохонскому! СМОТ», «Солидарность жива! СМОТ». Вскоре Скобова задержали и снова отправили в психиатрическую больницу — на три года.

В перестройку диссидент примкнул к одной из первых независимых в Советском Союзе партий «Демократический союз». В 2000-е он состоял в партии «Яблоко», в 2014-м поддержал Украину после «Крымской весны» и начала военного конфликта на Донбассе, а события 24 февраля 2022-го встретил резким неприятием.

Школа, шкатулки и психиатрия

Обманчивое представление о Наталье Лукиничне (как ее все называют) как о пожилой даме с тростью, которую иной раз нужно придержать под локоть, разрушается в ее квартире. Она суетно ходит из комнаты в комнату, показывает фотоальбомы и пытается наклониться к нижним полкам. На стенах ее комнаты висят картины учеников, а на полках шкафа стоят шкатулки и статуэтки, подаренные многочисленными выпускниками, многих из которых она помнит по именам. На кухне рядом с лекарствами у Натальи Лукиничны лежат пачки тонких сигарет. Дама протягивает к одной из них руку с пальцами в кольцах и накрашенными ногтями и, извиняясь за дым, закуривает.

Наталья Лукинична живет в квартире в панельном доме одного из спальных районов Петербурга с 1960-х годов. За это время у нее дома три раза проводили обыски. Однажды на ее сына напали неизвестные с ножами. Тогда Скобов успел доползти до квартиры, откуда его забрали врачи. Последние месяцы даме с бытом помогают Ольга Щеглова и друзья Александра Скобова, которых она без благодарности не упоминает.

Почти 50 лет Наталья Лукинична преподавала в школе русский язык и литературу. Она училась на заочном отделении, а за свой труд не получила награды за исключением высшей квалификационной степени. Эти факты она связывает с репрессированным в 1930-е отцом и политической деятельностью сына.

Женщина совмещала работу и воспитание ребенка: она была в разводе с мужем. Впоследствии юноша учился в 121-й школе, где работала его мама.

По ее словам, подростку Скобову было тяжело найти общий язык со сверстниками, а в подростковый период он бунтовал против всех: создавалось ощущение, что мальчик может в любой момент уйти из дома.

В 14 лет Скобов впервые оказался в психиатрической больнице. Тогда он выступил в школе с политическим заявлением о военном перевороте в Чили в 1973 году, поссорился с учительницей, и она предложила Наталье Лукиничне отправить ребенка в психиатрический стационар.

«Я была подавлена, и мне очень умные и хорошие люди, которым я верила, говорили, что сына надо показать врачам… Я согласилась с этим. И он согласился на больницу очень легко», — с заметным сожалением рассказывает Наталья Лукинична. На первом свидании подросток Скобов попросил забрать его.

Шесть лет в больницах

Об акции сына на Гостином дворе Наталья Лукинична говорит только одно: «Это не вызвало во мне чувства, что я должна доносить. Но и с плакатом «Я — мать Скобова!» мысли выйти не было. Единственное мудрое и хорошее, что я сделала, — это решила не мешать».

Когда Скобова арестовали, Наталья Лукинична начала вести частные уроки, чтобы оплачивать счета и собирать передачки для сына. Каждую неделю, если не было карантина, она ездила на свидание в стационар. 

Наталья Лукинична поясняет, что аресты сына не влияли на ее политические взгляды. «Дело в том, что как таковых взглядов на политику у меня не было до перестройки. Для меня была важна филармония, я очень любила свою профессию и хотела быть хорошим профессионалом. Все остальное я как будто не замечала».

Диссидент почти ничего не рассказывал матери о заключении в больницах. А Наталья Лукинична никогда не говорила сыну, что он не прав. Кроме темы принудительного лечения она еще не обсуждала с сыном политику. Как говорит женщина, у них была внутренняя связь, и каждый понимал, кто каких взглядов придерживается.

Дама добавляет, что Скобов не был с ней ласковым, но всегда приходил на помощь. «У меня был перелом бедра. Саша мог сделать такую суровую морду, но при этом, схватив меня за шиворот, тащил меня на работу по гололеду. Мне это было важно», — поясняет Наталья Лукинична.

«Настоящая прекрасная дама»

Входит Ольга Щеглова и предлагает свекрови ужин. Наталья Лукинична почти не готовит сама. «Я знаю, что иначе это закончится сладким и пирожными из холодильника», — подшучивает Ольга.

В разговоре Ольга упоминает, что собирала характеристики личности мужа для суда у его давних знакомых. Несколько женщин написали почти одинаковые истории: «Я находилась в тяжелых жизненных обстоятельствах, у меня было на руках трое детей, и тогда Александр пришел ко мне на помощь». Ольга продолжает:

— Конечно, прекрасные дамы у него в жизни были. Правда, Наталья Лукинична?

— Да, их было много.

— Но настоящая прекрасная дама одна!

Ольга Щеглова и Александр Скобов познакомились еще студентами на историческом факультете ЛГУ. После отчисления юноши они перестали общаться. Девушка стала заниматься археологией и начала руководить экспедициями. В 1970-е у нее появилась семья, но впоследствии она развелась с мужем и осталась одна с двумя детьми.

Ольга снова увиделась с Александром на демократическом шествии в конце 1980-х. Они начали общаться, когда в отношении Скобова и других членов объединения «Демократический союз» возбудили уголовное дело по статье об антисоветской агитации. У диссидента только появилась семья с первой женой, молодые люди ждали ребенка. Публицист увидел в ученом-археологе Ольге «чистую крышу» — человека, у которого можно оставить нелегальную и самиздатовскую литературу.

Брак Александра распался, и у него с Ольгой возник роман. Женщина в шутку говорит, что до сих пор не понимает, почему у них появились романтические чувства, так как они все время спорят и ругаются. Она объясняет: «Саша меня купил тем, что любит меня. Однажды он сделал мне подарок. Вынул из кармана апельсин и мандарин и сказал, что дарит мне их, потому что апельсинчик большой, а мандаринчик вкусный». Они поженились 1 апреля 1995-го — дату выбрали ради шутки, у них появилась дочь.

Дети Ольги Щегловой так и не смогли принять ее второго брака. Женщина про это говорит: 

Итоги жизни

Ольга закуривает, обмениваемся несколькими словами о том, кто какой VPN использует. Разговор переходит к ожиданиям от ареста, и она, подняв руку и спустив рукав, показывает браслет с номером правозащитников. Женщина объясняет, что ожидание нового уголовного дела в отношении Скобова не пугало ее, а сам арест даже немного привел в чувство.

24 февраля 2022 года сильно повлияло на Ольгу: возможность обнять двоих из троих детей стала призрачной (они не в России), а соседство с военными действиями придавливало. Арест мужа помог ей избавиться от неопределенности и горизонта планирования, хоть и «от передачи до передачи».

Ольга заключает, что она разочарована в себе и итогах своей жизни. Печальным голосом она произносит: «Я совершенно ужасная мать. В общем-то никакой ученый. Но вот спутница политзэка я отличная: твердая, веселая и никогда не плачу». Она считает, что Скобову дадут большой срок, который, по ее словам, окажется для диссидента пожизненным из-за его болезней. Ольга дополняет: «Срок надо прожить, и мы его проживаем вместе».

А Наталья Лукинична не ожидала ареста сына и старалась отгонять от себя мысли об этом. «Думала, дай бог, уйду из жизни, не дождавшись», — мрачно говорит она.

Дама достает письмо сына из СИЗО. Скобов пишет: «Ты не огорчайся, что я редко пишу и не рассказываю о своей сегодняшней жизни. Это вправду очень неинтересно. Вот если тетка История вдруг поторопится, и мы действительно увидимся, я тебе буду очень много рассказывать о гораздо более интересных вещах». Письмо Скобов завершает строкой: «Я с тобой — ты можешь быть уверена, что это не просто слова».

90-летняя мать диссидента рассуждает о сроке и менее чем на 9 лет колонии в приговоре не рассчитывает. 

Данила Истомин, специально для «Новой»

* Признано в РФ нежелательной организацией.