Фото: Евгений Разумный / Ведомости / ТАСС
Сразу после окончания новогодних каникул (и, не исключено, что из-за нехватки новостных поводов) по СМИ и социальным сетям покатилась волна упоминаний о «возможной заморозке вкладов» — с отсылкой к данным «опроса ФОМ».
Такой опрос у Фонда «Общественное мнение» действительно был — только был он еще в ноябре, а результаты его были опубликованы в середине декабря. И наиболее часто встречающиеся ответы на вопросы социологов были такие:
Вы, ваша семья сейчас храните или не храните деньги на банковских вкладах, депозитах, накопительных или сберегательных счетах?
В последнее время можно услышать разговоры о том, что российские власти собираются заморозить банковские вклады населения. Вы сталкивались или не сталкивались с такими обсуждениями в интернете, в СМИ или среди знакомых?
Лично вы переживаете, тревожитесь или не переживаете, не тревожитесь из-за возможной заморозки вкладов населения?
Как вы считаете, а в действительности российские власти планируют или не планируют замораживать банковские вклады населения?
И вот этот вопрос явно смутил респондентов.
Как вы считаете, сегодня, <…> заморозка вкладов населения — это допустимая или недопустимая мера?
19 ноября [2024], выступая с докладом в Государственной думе, глава Центрального банка России Эльвира Набиуллина опровергла слухи о том, что российские власти планируют заморозить банковские вклады. Вы знаете об этом, что-то слышали или слышите сейчас впервые?
Получается, что, с одной стороны, две трети респондентов никаких сбережений «на вкладах» не держат — было бы о чем переживать! Но, с другой стороны, прямой вопрос он намерениях властей в отношении денег, принадлежащих людям, респондентов явно смущает. В то же время об опровержениях со стороны финансового регулятора никто и слыхом не слыхивал.
Прошло несколько дней, в течение которых дискуссия о возможности заморозки вкладов не умолкала — и, в ходе этой дискуссии, ряд экономистов высказали мнение, что рациональных оснований для такого шага у властей нет, но возможности, безусловно, есть. А там, где есть возможности — всякое может быть. Тем более что опыт вольного обращения властей с деньгами граждан — есть, достаточно вспомнить:
Правда, это было достаточно давно.
А из недавнего можно вспомнить:
Так что основания для затруднений с ответом о намерениях властей у граждан имеются.
В понедельник, 13 января 2025 года, в дискуссии о возможности заморозки вкладов населения заговорила тяжелая артиллерия — официальный канал финансового регулятора @centralbank_russia ответил на «вопрос читателя»: «Может ли государство забрать деньги с вкладов, чтобы финансировать экономику в наше непростое время?»
Ответил дословно:
«Это бессмыслица. Эти деньги и так уже работают в экономике. Из тех средств, которые компании и граждане положили на депозиты, банки финансируют кредиты для тех, кто видит возможности для расширения бизнеса здесь и сейчас. А также ипотечные кредиты, потребительские кредиты, кредитные карты».
Что, простите, скажет в этом месте экономист? Уважаемые коллеги, мы понимаем, откуда и куда подул этот ветер, но — это не то, как работает современная финансовая система.
Для желающих почитать разъяснение, откуда банки на самом деле берут деньги для кредитов (просто печатают, да), вот ссылки на теоретические тексты, объясняющие, как это печатание в современном мире и происходит:
Для тех, кто не хочет читать сложный текст, тезисное объяснение будет выглядеть так:
Это если максимально кратко.
Так что @centralbank_russia, вероятно, хотел сказать что-то вроде, «граждане, расходимся, заморозки вкладов не будет, храните деньги в сберегательной кассе», но выбрал для этого формулировку, которая буквально режет ухо человеку, хотя бы минимально знакомому с основами функционирования современной денежной системы.
Фото: Зотин Игорь / Фотохроника ТАСС
А откуда вообще взялась история, что банки кредитуют заемщиков за счет «депозитов»?
А из советского опыта.
Объясняет тот самый Валентин Павлов, в 1986–1989 гг. председатель Государственного комитета по ценам, в 1991-м — премьер-министр СССР, тот, который запомнился населению обменом денег.
«Дело в том, что в СССР сбережения населения играли роль основных кредитных ресурсов. Собственными средствами предприятий обеспечивались только минимальные их потребности, остальное — кредит.
Хозяйственная практика была такова:
Сбербанк брал наши деньги под низкий процент и через Госбанк СССР под более высокий процент отдавал взаймы тому, кто испытывал недостаток в средствах. В результате общая совокупная потребность денег в стране минимизировалась. Ведь мой временный избыток покрывал чей-то недостаток.
По статистическим данным, 55% оборотных фондов промышленности, сельского хозяйства и транспорта покрывались кредитом, за которым стояли вклады населения в сберкассах и счета прибыльных предприятий. Принадлежа конкретным физическим или юридическим лицам, эти вклады служили источником для кредитования народного хозяйства…»
«…При централизованном планировании все доходы и расходы в масштабах СССР строго увязывались между собой. Но зато неизменно — каждый год! — возникали очень большие сложности с балансированием доходов и расходов населения. Потому что экономика была перекошена в сторону тяжпрома. Фонд накопления достигал 36%.
Однако станками с числовым управлением, ракетами или истребителями-перехватчиками <…> нельзя было удовлетворить потребительский спрос населения. За этим вопросом стояла важнейшая проблема поддержания покупательной способности потребительского рубля.
И если порой менялись цены на отдельные виды товаров, то вовсе не для того, чтобы пополнить бюджет, как считали малосведущие в финансовых вопросах журналисты.
Эти деньги нужны были прежде всего, чтобы не допустить снижения реального курса потребительского рубля…»
(Павлов В. Упущен ли шанс? Финансовый ключ к рынку. М.: Терра, 1995)
Ключевым моментом в системе, которую описывает Валентин Павлов, было директивное установление «твердых «государственных» цен» — закрепляя цены, советское правительство принимало на себя и ответственность за то, что потребительский рынок будет насыщен товарами именно по этим «твердым ценам» — и никакой инфляции — однако на практике «советская инфляция» никуда не исчезала, просто она принимала форму дефицита товаров, продаваемых по «твердым ценам». (По т.н. «спекулятивным ценам», т.е. определявшимся спросом и предложением, в СССР можно было купить практически все обычные потребительские товары — и без очередей — были бы деньги).
И в этой системе правительство было вынуждено либо нормировать продажи товаров по твердым ценам (вводить «карточки», «талоны» и т.п.), либо в той или иной форме изымать накопившиеся у граждан денежные знаки, которые никак не могли быть обменяны на товары. Ну и плюс централизованные «повышения цен» были в СССР более распространенной практикой, чем «снижения цен» — поскольку, как справедливо замечал премьер Павлов, продукцией советской «тяжелой промышленности» потребительский спрос удовлетворить было нельзя.
Таким образом, в экономике с административно регулируемыми ценами «конфискация вкладов» могла иметь смысл:
отбираем деньги — снижаем объемы потребительского спроса — и выполняем общественный договор между правительством и трудящимися: мы вам «твердые цены» — вы нам труд за «минимальную зарплату».
Сейчас же, в существующей экономике РФ, сбережения граждан гораздо проще «превратить в ничто» через инфляцию.
Но это с точки зрения экономики. А вот политика может подтолкнуть правительство и к не самым оптимальным экономическим решениям. Потому что рост депозитов (и денежной массы в целом) — прямое следствие политических решений.
Дело в том, что «увеличение выпуска», «возрождение производства» и «рост ВВП» не берется из ниоткуда, за него кто-то платит. Вопреки расхожему мнению, это не столько бюджет, сколько сами граждане — за счет «инфляционного налога». Людям приходится работать больше, чтобы купить те же самые товары, которые они покупали «вчера». А еще все это богатство растет, увеличивается и возрождается за счет расширения корпоративного кредита. Вообще, инфляция для правительства — это самый простой способ профинансировать что угодно.
В последние три года сочетание мягкой бюджетной политики правительства и мягкой денежно-кредитной политики финансового регулятора (помните ключевую ставку 7,5% в 2022 году?), в совокупности с программами льготного кредитования — корпоративного и ипотечного — и привели к избыточному накоплению депозитов.
За эти депозиты необходимо платить. Но даже при избытке депозитов банки не могут слишком сильно снизить по ним ставки, чтобы не потерять слишком много вкладчиков. Чтобы оставаться прибыльными, банки вынуждены наращивать кредитование по ставкам, окупающим стоимость депозитов, операционные расходы и норму доходности для акционеров.
Фото: Владимир Гердо / ТАСС
Единственная приемлемая альтернатива расширению кредитования — покупка правительственных облигаций. Но правительство не заинтересовано в сильном расширении государственного долга по текущим высоким ставкам, т.к. это неизбежно приведет к необходимости новых выпусков ценных бумаг (ОФЗ), чтобы погасить проценты по старым выпускам. И в этой ситуации ЦБ не может снизить ставки, потому что не охлаждается кредитование. Получается замкнутый круг. Для того чтобы колесо РФ-экономики крутилось, оно нуждается во вбросе все новых и новых денег.
Как сообщил 14 января ЦБ РФ,
согласно предварительной оценке, на 1 января 2025 года рублевая денежная масса (М2) составила 117,5 трлн рублей, увеличившись за декабрь на 5,9%. Значительный прирост денежной массы в последний месяц года является сезонной нормой.
Действительно, в декабре денежная масса всегда растет экстремально из-за специфики распределения бюджетных расходов и кредитного импульса в конце года. В период с 2013 по 2021 год средний прирост в декабре был 5,8% м/м, поэтому 5,9% прироста денежной массы в декабре 2024-го выглядят нормой.
Но в «живых деньгах» прирост денежной массы составил 6,6 триллиона рублей за месяц. Для понимания масштаба — в «2010-е годы» увеличение денежной массы не превышало 5 миллионов за год. Далее пиковый годовой прирост был 7,8 трлн в середине кризисного 2020 года и 7,7 трлн в начале 2022 года.
Как же не быть росту цен, когда товарная масса за три года сократилась, а денежная масса за месяц растет так, как недавно не росла и за год?
И вот тут-то и возникает политическая коллизия, которую описывал замечательный экономист и статистик Игорь Бирман еще в начале 1980-х (правда, он писал о советской экономике) в книге «Экономика недостач».
«Хотя и не сами накопления, но неизбежные их экономические последствия <…> создают неразрешимые проблемы для властей.
Повторю это, так как именно здесь лежит суть всей проблемы — для решения социальных задач, для роста производительности труда необходимо поднимать денежные доходы населения, но тогда деньги окончательно потеряют ценность.
Могут ли власти поправить положение, подняв цены? В общем, да, собственно, цены и так растут и будут расти дальше. Но, в частности, здесь есть по крайней мере три «но».
Первое — цены надо поднять резко, причем на товары массового потребления. Население приняло более или менее спокойно рост цен на кофе, бензин, золото, рестораны, даже водку. Простой человек кофе не пьет, в ресторан не ходит, машины у него нет, а водку он заменил «бормотухой». Но вот когда поднимутся цены на сахар и хлеб, картошку, молоко и мясо, метро и курево, эффект будет совсем другой.
Итак, положение достаточно серьезно, не видно путей исправления ситуации и совершенно очевидно, что единственный выход для властей заключается в том, чтобы забрать у населения их накопления…
Не могу уверенно говорить о каком-то таком или ином варианте, не могу также называть более или менее точных сроков, но, повторю, поскольку ликвидация накоплений абсолютно необходима экономически, власти это обязательно сделают при первой же политической возможности…».
Подчеркну еще раз — Бирман анализировал «административную» экономику СССР, в которой власти пытались управлять ценами, принимая на себя ответственность за «стабильность» этих цен, а значит — за сохранение покупательной способности зарплат.
Современная экономическая система РФ значительно более гибкая: цены в ней растут, но прилавки остаются наполненными товарами,
а тем, у кого «денег нет», власти говорят прямо — вот короткий номер, на другом конце человек в погонах, позвони по нему, там скажут, где взять много денег, причем быстро.
Но необходимость «положить на прилавок» много потребительских товаров никуда не исчезает, и чем быстрее будет расти денежная масса, тем чаще власти будут задумываться о каких-то дополнительных механизмах балансировки потребительского спроса и предложения — кроме собственно фронтального роста цен.
А что же делать людям?
Игорь Бирман в свое время объяснял:
«Если бы моя статья предназначалась для советских граждан, я бы посоветовал им немедленно избавиться от всех накоплений, во всех их формах, и даже стараться жить в долг…».
Не считайте это инвестиционной рекомендацией. Просто оцените собственные возможности и риски.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}