«Эра» Вениамина Илясова. Это полнометражный игровой дебют российского и казахстанского режиссера, премьера которого состоялась на «Маяке».
Эра — пышная женщина в самом расцвете лет (роскошная Марианна Шульц). После смерти матери переезжает в ее дом на высоком утесе у самого синего моря. С ней почти взрослый сын Андрей (Геннадий Блинов), прикованный к инвалидной коляске. Она кормит его с ложечки и включает ему советские мультики — с утра до ночи. Сама Эра — женщина «в поиске». Мужчины. Опоры. Родственной души. Готова впустить в свой дом, в свою жизнь любого встречного-поперечного. И все время натыкается. Напарывается. То на обаятельного мошенника (Федор Лавров), который ее приголубит и ограбит. То на таджикского гастарбайтера, которому нужно российское гражданство и который обрубит ножки у стола — превратит ее дом в мини-Душанбе с толпой родственников.
Поэтичная драма с огромным количеством аллюзий и прародителями — феллиниевскими фильмами. От «Кабирии» до «Дороги».
Есть даже персона, словно приплывшая из фильмов Феллини или Абуладзе. Это продавщица фейерверков в платье цвета фуксии (Юлия Бружайте) с блестками, с нарисованным лицом. С алыми ногтями: «нарисуешь маникюр — и мужчина твой». Характер, напоминающий Фуфалу Софико Чиаурели в «Древе желания» — гротеск со слезой.
И вот идет пышущая женственностью Эра в крепдешиновом платье, в красных туфлях, найденных в мамином шкафу. Идет пыльным морским берегом. Толкает коляску с почти взрослым сыном. В ней столько нерастраченной любви — хватило бы на полмира. Только любовь сегодня совсем не актуальна. Поэтому она и оказывается хронической жертвой.
Рабочее название фильма «Тоска». Оказавшись в доме матери, наивная Эра забавляется, иронизируя над старомодным вкусом мамаши. И ставит пластинку — «Тоска» — с ударением на последний слог. Так она именует оперу Пуччини. И слушают они с сыном знаменитую жалостную арию Vissi d'arte, в которой Флория готова пожертвовать честью, лишь бы спасти любимого. Эра, тоскующая по лучшей жизни, тоже готова на любые жертвы… Кроме одной, которую ей придется принести.
Драмеди со своим настроением, вторая половина, в которой преобладает «феллиниевщина», заметно уступает первой. Но все равно история, пробуждающая эмпатию, да еще с яркой и сложной героиней, — редкость в нашем кино.
Кстати, имя Эра никак не связано с летоисчислением. Родители так назвали девочку в честь транзисторного радиоприемника.
«Конклав» — интеллектуальный триллер Эдварда Бергера, того самого, что снял незабываемый в своем окопном кошмаре фильм «На Западном фронте без перемен».
Знакомый сюжет. Умирает Папа. В окружении кардиналов. Престол свободен. С руки умершего не без труда снимают папское кольцо.
Кардиналы готовятся к конклаву — выбору нового понтифика.
По одноименному бестселлеру Роберта Харриса («Призрак», «Офицер и шпион»), в котором людское честолюбие бросает вызов власти Господней.
Руководить сакральным таинством поручено кардиналу, декану колледжа Лоуренсу (Райф Файнс). С маленькими чемоданчиками и зонтиками прибывают преосвященства. Их более ста. Есть очевидные претенденты, но есть и яростные соперники.
Тревога разлита в воздухе. Открываются секреты, интриги и тайны, которые могут поколебать основы церкви.
За кулисами церемонии — напряженные дискуссии, споры между либералами и новаторами об ЛГБТ*, о праве модернизировать древнюю религию.
Вспомнится, конечно, «Молодой папа» Соррентино. Красочно снятый психотриллер Бергера с элементами процедурала о кризисе веры избегает юмора, но нацелен вызвать острые дискуссии. Так же как в мощном антивоенном блокбастере «На Западном фронте без перемен», Бергер раскрывает тайную машинерию — но не войны, а политической борьбы людей, которые думают отнюдь не о вере и божьей помощи, которая направит их к верному выбору («Ощущение, будто я на американском партийном съезде», — говорит один из персонажей).
Безукоризненная роль Рэйфа Файнса. Он играет человека, выбирающего путь, согласованный с совестью. Но как в этом шуме голосов расслышать голос совести? В своей вступительной речи его герой говорит о страшном грехе — «уверенности»: без сомнения — нет тайны, нет потребности в вере, нет думающего и слышащего других человека. Бойтесь уверенных в себе.
У одного грех в прошлом, у другого проблемы со здоровьем, третий рвется к власти. В капсуле предвыборной борьбы они изолированы от мира и новостей, а в это самое время на соседней площади гремят взрывы. Но кажется, что те же взрывы — только беззвучные — происходят и здесь, в тишине Сикстинской капеллы. Под мантией каждого из кардиналов.