Наш Карл — самый великий Карл в мире

Большому мастеру — большие залы

Похоже, что Русский музей взял обязательство раз в 25 лет делать выставки работ Карла Брюллова, каждый раз предлагая новые открытия и сюрпризы. Предыдущая, 1999 года, к 200-летию художника, впервые представила широкой публике во всей полноте религиозную живопись Брюллова. Точнее, масштабные эскизы к росписи соборов, некоторые из которых фактически являются самостоятельными живописными или графическими работами.

Выставка этого года новых граней творчества художника не открыла, но сюрпризы преподнесла. К ее началу специалисты завершили художественную реставрацию самого главного полотна в творчестве Брюллова — «Последний день Помпеи»: они удалили старые лаки и записи, теперь живопись буквально светится.

Кроме того, зрители впервые увидели несколько его работ, ранее неизвестных даже российским специалистам, — сравнительно недавно приобретенных российскими коллекционерами за рубежом и еще не обкатанных на публичных выставках. А также печально известного «Христа во гробе» — его российские власти конфисковали у зарубежного коллекционера, в фонды ГРМ картина попала в процессе длительной судебной тяжбы. Кстати, увидеть эту картину можно будет только в Петербурге: в 2025 году выставка переедет в Москву, но без нее.

Основу экспозиции составляют хрестоматийные работы Брюллова — «Последний день Помпеи», «Итальянский полдень», «Всадницы», портреты и автопортреты, которые кочуют из одной его юбилейной выставки в другую. Всего в хронологическом порядке в ГРМ представлено 160 живописных полотен и около 250 акварелей, рисунков, эскизов, зарисовок — от первых ученических работ до последних, зрелых.

Экспонаты представили 24 российских музея и восемь частных собраний. Одна работа приехала из Минска: портрет музыканта Матвея Виельгорского хранится в Национальном художественном музее Республики Беларусь. Зрители смогут увидеть работы из частных коллекций, которые раньше видели только их владельцы, — например, «Портрет детей графа Л.П. Витгенштейна» из частного московского собрания.

Для экспонирования выбраны несколько пространств Михайловского дворца, примыкающих к двум Академическим залам. Высота потолков в них достигает 12 метров, что позволило выставить самые масштабные работы Брюллова, в первую очередь — эскизы к росписям храмов. Хотя фрагмент эскиза росписи плафона Исаакиевского собора «Богоматерь во славе в окружении святых» даже здесь пришлось устанавливать под наклоном — он почти на метр выше потолка.

Благодаря оригинальному дизайнерскому решению посетители могут детально рассмотреть все самые большие работы Брюллова: архитектор выставки Андрей Воронов поднял полы в Академических залах на два метра, и теперь зрителям не надо задирать голову — полотна висят на уровне глаз. Правда, пронзительно-бирюзовый цвет этих фальшполов в первый момент вызывает оторопь, но потом глаз привыкает — без резкого контрастного цветового пятна часть работ, выдержанных в красно-коричневых тонах и висящих на стенах почти такого же красно-коричневого цвета, просто исчезла бы из поля зрения.

От великого до ничтожного — один Карл

Выставка «Великий Карл» обречена на успех — хрестоматийные работы Брюллова россияне знают со школы, его «Последний день Помпеи», «Всадницы», «Итальянское утро» постоянно печатали в учебниках истории и литературы. Так что вживую полюбоваться знакомыми с детства картинами захотят многие. Тем более что они только радуют глаз и не терзают умы и души зрителей «вечными вопросами», психологическими коллизиями или остротой политического момента.

Его работы с самими драматическими и даже трагическими сюжетами — «Последний день Помпеи», «Осада Пскова» или «Смерть Инессы де Кастро» — в первую очередь привлекают внимание продуманностью композиции и деталей, театральностью поз, в которых застыли персонажи, совершенством форм и яркими красками. Даже трагедия жителей Помпей, у которых буквально земля уходит из-под ног и на которых летит раскаленная лава, напоминает скорее роскошную театральную постановку с точными мизансценами и декорациями, чем реальный хаос, кровь и катастрофу, в которой гибли люди.

Картина поражает размахом, сложной композицией, игрой света и колоритом, особенно теперь, после реставрации, — Брюллов был действительно выдающимся мастером. Но написанная им трагедия скорее из серии «он пугает, а нам не страшно». Фигуры персонажей — идеальны как античные статуи, лица прекрасны, а тела обнажены настолько, чтобы показать скульптурную рельефность мускулатуры, не оскорбив общественную мораль.

Брюллов вообще был перфекционистом: он, например, отказался писать портрет Наталии Николаевны Гончаровой, жены Пушкина, потому что счел ее непривлекательной. Друзьям потом говорил, что отказал поэту, потому что «жена его косая…» Кстати, позже ее знаменитый портрет написал старший брат Карла — Александр.

«Карл Брюллов — это наивысшая вершина русской живописи, самый признанный русский классик русской живописи в мире, — заявила на пресс-показе Алла Манилова, директор ГРМ. — Брюллов был единственным нашим живописцем, который приобрел прижизненную европейскую славу, а после смерти — мировую. За сто лет до Дягилева он принес в мир, в Европу представление о том, что есть русское искусство как самостоятельный художественный феномен».

Примем это громкое восторженное заявление как рекламный ход накануне открытия большой выставки. Потому что хотя Брюллов действительно стал первым художником из России, о котором услышала Европа, но узнала она о нем как о замечательном художнике-академисте, а не как об экзотическом «русском художественном феномене» — об этом тогда и в самой России не имели ни малейшего представления.

Ни русских пейзажей, ни сцен из сельской жизни, ни портретов крестьянок в русских сарафанах кисти Брюллова не вспомнит ни один российский почитатель его творчества. Пожалуй, русским у него, хотя бы по сюжету, можно назвать разве что «Гадающую Светлану», написанную вскоре после возвращения из Италии на сюжет друга — поэта Василия Жуковского. Да еще «Осаду Пскова» — ее Брюллову заказал Николай I. Точнее, император, считавший себя большим знатоком искусства, заказал картину на сюжет взятия Казани с Иваном Грозным и его женой на переднем плане. Художник категорически отказался и предложил осаду Пскова. Работал над картиной почти пять лет, но так и не закончил. Александр Бенуа позже называл ее самой неудачной работой великого Карла. Это грандиозное полотно (превышает размеры «Помпей») тоже можно увидеть на выставке в ГРМ.

Даже в своих великолепных росписях петербургских соборов Карл Брюллов опирался исключительно на принципы академизма. К сожалению, большую часть этой его работы мы знаем лишь по эскизам: сохранилась его роспись в Казанском соборе, а вот грандиозные полотна, созданные для Исаакиевского собора, увы, были позже заменены мозаиками. На выставке показаны фрагменты эскизов этой поистине выдающейся работы. Но и в них читается влияние Рима и Флоренции, а не России.

После возвращения из Европы Брюллов прожил в России 12 лет. В Петербургском климате он, по воспоминаниям друзей, часто хандрил, жаловался на погоду и мечтал снова вернуться в солнечную Италию. Но уехать за границу тогда никто не мог без разрешения царя, да и своих средств у Брюллова было немного. Император выпустил художника из России, когда тот уже был тяжело болен. Великий Карл снова вернулся в любимую Италию и умер там через три года.

Его посмертная слава была драматичной и в Европе, и в России. В Европе память об авторе «Последнего дня Помпеи» быстро угасла: менялась мода, рождалось новое искусство — в Англии расцветали прерафаэлиты, в самой Италии уже появились предвестники импрессионистов — маккъяйоли, группа художников из Тосканы, писавших в свободной манере яркими цветовыми пятнами.

В России тоже происходили перемены — художники отказывались от академических канонов, обращались к критическому реализму. Именно тогда выдающийся художественный критик Владимир Стасов произнес: «Мы двадцать лет поклонялись ничтожной личности Брюллова». Это тоже была скорее реакция на исторический момент, чем реальная оценка творчества великого Карла — просто строгий академизм уходил в прошлое, а с ним и кумиры того времени.

Было ваше, стало наше

Конечно, самое ожидаемое событие этой выставки в Русском музее — первое представление широкой публике скандально известной работы Карла Брюллова «Христос во гробе». 

На настойчивые расспросы журналистов на пресс-показе о сегодняшнем статусе «Христа во гробе» Алла Манилова ответила однозначно: «Статус — навеки обретенный! Полотно включено в музейный фонд России, поэтому неприкасаемо, не может быть отчуждено ни при каких обстоятельствах». И добавила, что оно «почти сто лет отсутствовало в России», тем самым прозрачно намекнув, что картина просто возвращается домой.

Но дело в том, что однозначных доказательств, где именно в 40-е годы XIX века Брюллов написал запрестольный образ Христа — в России или в Европе, — не существует. Совершенно точно известно только, что работу заказал граф Николай Адельберг, бывший генерал-губернатора Финляндии, для домовой церкви в своем имении под Мюнхеном. Там она и находилась почти 90 лет, пока ее в 1935 году не передали в русский православный храм в Брюсселе. К тому времени граф Адельберг давно умер, но был жив его сын, Николай Николаевич Адельберг. Правда, жил он тогда в России, точнее — после ареста сотрудниками НКВД и ссылки оказался в Сибири, где скончался в 1951 году в возрасте 93 лет. Понятно, что ни он, ни его близкие повлиять тогда на судьбу своего имущества за рубежом не могли.

В 2002 году брюссельская община продала картину коллекционерам Ирине и Александру Певзнерам, выходцам из России, живущим в Германии. Поскольку на полотне не было подписи и оно считалось работой неизвестного художника (хотя авторство Брюллова подразумевалось), в договор о продаже включили пункт: если эксперты не подтвердят руки великого Карла, то община вернет Певзнерам полученные от них 100 тысяч евро.

Певзнеры отправили картину на экспертизу в Русский музей, даже не предполагая, чем обернется эта затея. В 2003 году специалисты ГРМ подтвердили подлинность полотна, и практически сразу УФСБ по Петербургу и Ленинградской области его арестовало. Александра Певзнера обвинили в контрабанде, а картину, как вещественное доказательство и орудие этого «преступления», конфисковали и передали в Русский музей. Началось длительное судебное разбирательство.

Сначала Выборгский городской суд (картину ввозили через таможню в Выборге) принял решение конфисковать полотно, но апелляционная инстанция потребовала вернуть картину владельцу. Это решение в 2013 году подтвердил президиум Ленинградского областного суда. Летом 2017 года сначала Конституционный суд, а затем и президиум Верховного суда РФ вынесли решения об отмене конфискации и возвращении картины Певзнерам. К тому времени «Христос во гробе» уже числился в фондах ГРМ, и музей не спешил расставаться с картиной, невзирая на решение суда. Почти три года Певзнеры ждали и наделись, что им вернут их имущество. Но в конце декабря 2019 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ (инстанция ниже по статусу, чем президиум ВС РФ) снова лишила владельцев надежды в будущем вернуть себе картину.

На выставке в ГРМ «Христа во гробе» публика увидит впервые и в том самом состоянии, в каком он почти 20 лет провел в запасниках музея, без какой бы то ни было реставрации. На пресс-показе Григорий Голдовский, заместитель директора ГРМ и куратор экспозиции, пообещал, что после выставки картину начнут исследовать и реставрировать. И горячо уверял журналистов, что Александр Певзнер, бывший ее владелец, не возражает против показа полотна в музее и только беспокоится о его сохранности.

Сам Александр Певзнер в разговоре с корреспондентом «Новой газеты» действительно переживал о состоянии картины и о том, как она представлена на выставке «Великий Карл».

«Судя по публикациям в прессе, Русский музей не представляет, как на самом деле нужно показывать работы, написанные в технике транспарент, — считает господин Певзнер. — Их нужно представлять в совершенно темном помещении с небольшой подсветкой сзади, а они слишком пересвечивают картину, отчего она теряет свой колорит. Кроме того, она нуждается в реставрации: владельцы в Брюсселе продавали эту картину именно потому, что после протечки в церкви требовалась реставрация, а у прихода на это не было средств. И я не уверен, что Русский музей справится с такой задачей — они же никогда не реставрировали картины, написанные в такой технике».

Говоря о своем отношении к тому, что музей выставляет «Христа во гробе» на выставке, Александр Певзнер уточнил:

«Полгода назад мы говорили с господином Голдовским по телефону, и он спросил — не возражаете против того, что мы ее выставим? — рассказал он. — Представляете?! Лишили меня имущества и спрашивают — не возражаю ли?! Ответил, что не решаю эти вопросы, потому что картиной распоряжается музей, но если ее выставят, в суд не пойду».

Господина Певзнера можно понять — за почти 20 лет своей судебной тяжбы он многое понял про российское правосудие и руководящую роль органов безопасности. Но история многострадальной картины на этом не заканчивается: сейчас в Европейском суде рассматривается жалоба Певзнеров на решения российских судов. И, похоже, скоро имя Брюллова снова зазвучит на всю Европу — теперь уже в решении Европейского суда. Хотя вряд ли великий Карл мечтал о такой славе.