Женя, катюши и удел репортера

Три года принудительных работ. Красноярский краевой суд, рассмотрев апелляционную жалобу стороны защиты, оставил без изменений приговор корреспонденту местного издания NGS24.RU (федеральной сети городских порталов Shkulev Media Holding) Евгении Шелковниковой (Мандрыгиной). Она осуждена по статье «Применение насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти». «Насилие» Евгения применила к военному комиссару Виктору Нечипоренко в первый день частичной мобилизации, 22 сентября 2022 года.

Издание, где работает Евгения, только 11 июня 2024 года рассказало о произошедшем — чуть не за два года до этого — с его корреспондентом. В тот день в холле военкомата Советского и Центрального районов Красноярска съемочная группа NGS24.RU записывала комментарии посетителей. Журналисты находились в холле перед турникетом. Позже в военном следственном отделе установили, что холл военкомата является общественным местом, куда имеет доступ неограниченный круг лиц, и Шелковникова там находилась законно (однако в повторном постановлении эту формулировку убрали). Вышедший в холл военком потребовал, чтобы Евгения прошла с ним за турникет.

Версии

Нечипоренко потребовал заблокировать двери холла, чтобы не выпускать журналистку, вызвал полицию и Росгвардию, написал заявление на Шелковникову, обвинив ее в нападении. Евгения предоставила в суд зафиксированные побои (гематомы), вину не признала.

Полковник Нечипоренко, после того как высказалась противоположная сторона, тоже рассказал 7-му каналу о своем видении стычки (здесь его речь без купюр). Вот основное (и не забывайте, что все это — глубоко постфактум, спустя чуть ли не два года).

Военком далее рассказывает, как менялась тактика той стороны и как журналистка встретила интересного адвоката и еще более интересного свидетеля по фамилии — буквально — Ангел. «Гражданин с одной фотографией имеет два досье в полиции. Разные отчества и годы рождения. Дважды судим за мошенничество. Это единственный свидетель в защиту [Шелковниковой]. Эти два человека пообещали сделать ее невиновной. Однако показания Ангела не подтвердила на суде сама подсудимая. Якобы я нанес ей удар в грудь со всей силы, а потом и второй. Но она сама эти показания отрицает.

Примечательно, что до этого полковник предполагал, что Ангел — знакомый Шелковниковой. Она это отрицает, его нашла и привлекла в качестве свидетеля следователь. Есть видео, на которое попала часть той стычки. Мужчина (вероятно, это и есть Ангел) говорит полковнику: «Ты уже не мужчина, ты на моих глазах женщину ударил». Ему что-то отвечают (неразборчиво), и он продолжает: «Ты кто такой мне тыкать, ты говно».

На том же видео отчетливо запечатлено, как уже после конфликта с военкомом с Шелковниковой борется — в физическом смысле — сотрудник военкомата.

Абсолютно ясно, что рукоприкладство было с обеих сторон. Важно, как всегда в таких делах, кто начал. Кто первым распустил руки. А кто защищался.

По мнению военного комиссара, с легкостью необыкновенной берущемся рассуждать на отвлеченные темы, в целом НГС — «люди, проводящие негосударственную политику». Военком говорит о провокационных действиях, недостойном, недостаточно патриотичном контенте. Что до синяков Шелковниковой, так они, по словам военкома, непонятно откуда, она ж не пошла сразу их фиксировать, а на третий день, ну и потом Росгвардия ее задерживала.

Суд

В краевом суде полковник отказался от примирения. Военком Нечипоренко легких целей себе не ставит и избитых путей не ищет. Чувствуются полководческие таланты. Он борется не с одной хрупкой журналисткой, а со всей «массой» этого сословия… Впрочем, лучше дословно. Вот что он сказал при рассмотрении апелляционной жалобы (цитирую по аудиозаписи):

— Если смягчите приговор, — обращается военный комиссар к судье, — вы создадите прецедент для той массы, что стоит за ней. За ней стоят журналисты, которые скажут: «Мы победили». Понимаете?

Кроме того, военком защищает не только свою честь, а как человек государственный честь если не всего государства, то многих лучших его представителей (правда, доверенность на эту защиту ни от кого из них суду не показал. — А. Т.). Ему мало многократно принесенных ему извинений. Он настаивает на том, что журналистка должна извиниться перед следователем, перед судьей (первой инстанции). Что она оскорбила сотрудницу военкомата, назвав ее где-то старушкой…

Полковник Нечипоренко рассуждает («вопрос комплексный», говорит он. — А. Т.) о журналистике, ее этике, правилах поведения («журналист не может себя так вести»), непосредственно об интеллектуальном уровне и воспитании Шелковниковой, крайне низких морально-нравственных качествах ее адвоката, незнании им ни одного закона, непорядочности тех журналистов, что втянулись в конфликт.

Получив первые извинения в ноябре 2022 года, военком, может, и пошел бы на примирение. «По состоянию на ноябрь — вопросов бы не было». Но, считает, после решения суда первой инстанции его пытались оклеветать, и весь этот поднятый шум… «Ее окружение ее и топит», — говорит военком. Выглядит так, что по его адресу проходятся журналисты, а он отыгрывается на самой Евгении.

Хозяева и холопы. Теперь и в прессе

Красноярская пресса (хорошо: ее остатки) чуть не единодушно возмущалась. И не только военкомом, но и позицией холдинга, где Евгения работает. Ну это в порядке вещей: обсуждать не тех, кто ломает, а тех, кого ломают. Как они себя при этом показали. Однако есть нюанс. Между работником и его медиа обнаружилась пропасть.

Когда военком рисовал судье стоящую за Шелковниковой темную «массу», он явно преувеличил. Уже давно выяснилось, что за Евгенией особо и нет никого. Она выполняла редакционное задание, однако руководство — и издания, и всей корпорации — отстранилось от дальнейшего разбирательства. Шелковникова сама искала адвоката, сама платила ему. Индифферентность работодателя, немыслимая для прежних обычаев в журналистике, прямо отразилась в приговоре. «Меня удивило: из решения судьи следует, будто я как частное лицо там, в военкомате, находилась. Хотя я находилась там по работе, выполняла профессиональные обязанности. Но это как-то опустили, сделали незаметным», — говорит Евгения.

Мало того, Shkulev Media Holding просто скрыл ЧП, ничего не сообщая вплоть до вынесения первой судебной инстанцией приговора. Понятно, что шум, который поднялся бы в СМИ, профайл на военкома (а там есть о чем говорить и думать), и хотя бы сочувствие коллеге могли иметь для нее последствия как в плюс, так и в минус. Или остаться незамеченными. Однако каждый должен прежде всего выполнять свой профессиональный долг, что потом — разговор отдельный. Надо понимать, начальство это сделать не позволило не только тем, кому оно платит зарплату, но и всем прочим СМИ, умолчав о случившемся. Будто это их частное дело, а профессия, интересы, простите, общества ни при чем.

— Редакция всячески поддерживает Женю. Компания будет защищать интересы сотрудника. А также детально освещать все этапы процесса, — написала главред NGS24.RU Катцина.

Однако этого не произошло.

«Детальное освещение всех этапов процесса» — это одна публикация после приговора суда первой инстанции. Ну и еще — извинение Шелковникой перед военкомом. Всё.

Вот и сейчас: заседание в краевом суде состоялось 17 октября. Катцина там была, как я понимаю. И мне неловко публиковать эти строки до НГС, жду, когда в их издании появится новость, но ее нет. Сейчас, когда пишу эти строки, уже 15 часов 18 октября. Нет новостей об этом и у других СМИ, нет ничего в телеграм-каналах, следящих за повесткой, потому что заседание суда никем не анонсировалось, сайт краевого суда не работает уже много дней, сама Евгения на контакт не идет. Говорят, «боится».

Военком Нечипоренко: «Когда главред НГС пишет, что мы будем за нее бороться, что я плохой человек — ради бога, вы могли бы прийти на суд, предоставить характеристику, что [подсудимая] отличный человек… Может, и смягчили бы».

Нечипоренко в июне 2024-го, спустя почти два года после ЧП, утверждал, что был не против встреч с редакционным руководством, но встречи не случилось. И не по его вине. Насколько известно, позже все же контакт состоялся, но он, очевидно, опоздал, был несвоевременным, никому не нужным.

Да и вряд ли примирение могло бы уже — с какого-то момента — облегчить участь Шелковниковой. Но до этого момента — точно могло, найдись переговорщик.

Когда само происшествие и уже изготовленный приговор выплыли наружу, малообъяснимые — для корпоративной среды — события продолжились. Евгения со страницы сайта NGS24.RU извинилась перед военкомом: 

Это 16 июля 2024-го. И это были не первые извинения. Еще в ноябре 2022-го она написала извинения военкому в СМС. Позже сказала: 

Были и извинения, направленные заказной почтой. Оказалось, мало: на заседании краевого суда военком предложил журналистке встать и заново извиняться. Перед всеми, включая следователя, судью, работников военкомата…

Ближе к рассмотрению апелляционной жалобы появился слух, что руководство холдинга все же подключилось и привлекло к делу известного столичного адвоката Анатолия Кучерену. Поскольку, помимо прочего, он сейчас и председатель Общественного совета при МВД России, появилась надежда.

Иллюзорная, как выяснилось.

Материалов дела я не видел, но, по некоторым свидетельствам, в них есть рапорт следователя об обнаружении признаков преступления (ч. 3 ст. 144 УК РФ) в действиях Нечипоренко: «находясь в помещении военкомата, […] воспрепятствовал законной профессиональной деятельности журналиста […], с применением насилия». Заведено было отдельное производство, им занимался военный следственный отдел по красноярскому гарнизону. Итоговым постановлением признается воспрепятствование деятельности журналиста, но… основания для возбуждения уголовного дела не найдены.

Почему адвокат не обжаловал, почему не ходатайствовал о проверке силами другого гарнизона, не красноярского, другого субъекта Федерации? И таких «почему» много.

Вопросов не возникало бы, если б речь шла о тьме других интернет-изданий, газет, телеканалов. Однако издания холдинга Шкулева, если судить лишь по конечному продукту, проходили испытание последних лет с большим достоинством. И это действительно сеть городских порталов. Какие города, такие и порталы. Можно, наверное, и лучше, но это умозрительно. Однако легко представить, какое дерьмо могло бы быть на их месте. И лишь то, что они этим не стали, и дает смысл задавать им вопросы.

Вот только перевешивает ли это двухлетнюю уже (а впереди еще годы) драму в судьбе одной журналистки Шелковниковой?

И почему-то кажется, что это разделение — есть отличный журналистский продукт, и есть под тем же брендом Шелковникова, которой не повезло, — искусственное. И уже всё отличное стремительно заканчивается. И уменьшается та профессиональная дистанция, которую городские порталы держали от главных мерзостей сегодняшнего дня, не сливаясь с ними.

Такая печать времени. С последующим распадом.

Но это, возможно, обман зрения. Просто мы чего-то не знаем, каких-то невидимых миру закулисных усилий, тайной борьбы руководства холдинга за свою работницу. Очень хотелось бы быть посрамленным.

Пока, однако, факты таковы: на три года Шелковникова простится с родными и близкими и поедет шить варежки.

Если будет хорошо себя вести, возможно, после одного года в спецучреждении по решению его начальника ее начнут отпускать домой. Ну это если спецучреждение не окажется за тысячу верст — на принудительные работы осужденного привлекают в местах, определяемых ФСИН. Красноярский же главк ФСИН четко поясняет, ссылаясь на Уголовно-исполнительный кодекс: «Осужденные к принудительным работам отбывают наказание в исправительных центрах, расположенных в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором они проживали или были осуждены. Сейчас принудработы в крае исполняются в 10 учреждениях в городах Ачинске, Канске, Красноярске, Норильске, Лесосибирске, Минусинске, Емельяновском районе, а также в поселке Новобирюсинском Иркутской области. На базе предприятий «Норильского никеля», Лесосибирского лесопильно-деревообрабатывающего комбината № 1 и т.д.».

Если Евгения будет вести себя плохо, существует вероятность смены вида наказания на лишение свободы — по решению суда и на основании ходатайства местного главка ФСИН.

Красноярск

* Организация признана экстремистской и террористической, запрещена на территории РФ.