Не сгоришь, так замерзнешь

Ведущая церемонии Открытия актриса Дарья Екамасова специально прилетела в Геленджик из Голливуда, где она представляла премьерные показы фильма «Анора» — золото Каннского кинофестиваля.

Фильм Открытия «Анора» Шона Бейкера — трагифарс и новогодняя сказка о золушке стриптизерше Ани (Майки Мэдисон) с Брайтон-Бич многих разочаровала. Ожидания были явно завышены. Но за наших парней, не ударивших в грязь лицом и отлично смотревшихся на красной дорожке на Лазурном берегу, все были рады. И этот фильм-мост между культурами с интернациональным кастом был более чем уместен на фестивале актуального авторского кино. Подробно о картине расскажем перед ее выходом в прокат (с 17 октября).

Первый фильм конкурса — «Папа умер в субботу» Заки Абдрахмановой, продюсер Наталья Дрозд

Начинается с рыданья за кадром. Это Айко (Лаура Турсунканова).

Обрусевшая тридцатилетняя казашка, давно живущая в Москве. Работает визажистом на студии. После известия о смерти отца, едет на родину, хотя ее никто не ждет. Приезжает. Крашеная блондинка с кудрями, лохматой дубленкой. Айко? Все-таки приехала? Пропустите, старшая дочь покойного.

Здесь плакальщиц целая комната. Смотреть на них даже забавно. Не плачет Айко и молодая жена отца Венера (Самал Еслямова, та самая, что замечательно сыграла в фестивальном хите Сергея Дворцевого «Айка», получила приз Каннского кинофестиваля, и имя главной героини явно выбрано не случайно). На Айко надевают платок. Младшая сводная сестренка Кука гонит ее прочь: раньше ей ни семья, ни папа были не нужны.

Вот уже тело выносить, а Айко так с отцом и не попрощалась.

Так сняты похороны по мусульманским обычаям. С зеленым покрывалом на теле покойного. Имам рассказывает об обряде, произносит молитву. Трижды спрашивает, не задолжал ли кому покойный, простили ли его. «Простили», — хором отвечают односельчане. Все. Но не Айко

Родственники ей не рады, общаться не хотела… даже с больным отцом. Совсем спятила: и во время похорон исчезла. И только старая-старая бабушка видит в Айко не только гонор, но боль. Родственницы пытаются объясниться и не могут. Мама, которую отец оставил и завел новую семью, давно его простила, живет себе дальше… без Айко. Это только кажется, что Айко гложет обида. Ей надо разобраться со своими незалеченными травмами. Но оказывается, травмы здесь не только у нее.

Концентрированный кадр Михаила Хурсевича 3/4 словно впитывает спрятанные эмоции геров.

Солнечная снежная зима. Дети, играющие в футбол. Плохой коньяк в деревенском магазине. И одноклассник Даник, с малолетства влюбленный в Айко. Теперь у него с отцом магазин. Он все помнит, в отличие от Айко. И они играют в суефа на щелбан. Лежат на снегу. И даже кажется, что Айко отпускает… на минуты. У Дани улыбка 24х7. У младшей сестрицы иконостас из фотографий с отцом. Вздорная тетка Амина всех ест, клянет, прежде всего — невестку Венеру. В этой семейке принято поедом есть младших. И скрывать все страшное, плохое, злое, а то — что люди подумают?

А бабушка за всех молится, поименно. Шепотом. Чтоб любили-уважали друг друга.

В одной из сцен Айко сидит за длинным столом одна. Словно в пустоте. В общем, думала-думала. И решила остаться… пока. Пытается прирасти к своей/чужой земле. Это трудно.

Трагикомедия и яркий игровой дебют Заки Абдрахмановой («Жаным», «Мандарины», «Пингвины моей мамы») — история взросления и вариация на тему возвращения «блудной дочери». Вины и прощения. Кино про недолюбленность. Про то, как можно испытывать боль. По-разному. Показалась лишней в этой документальной стилистике сильной картины — сцена-метафора с несущимся табуном лошадей. И компьютерная музыка в снятой под документальное кино сцене с лепешками, их Венера и Айко носят по домам — такая поминальная традиция.

Любопытно следить за тем, как приезд строптивой дочери меняет миропорядок семьи, бросает вызов вековым традициям и устоям. Вскрывает нарывы и спрятанные травмы. Фильм сравнивают с восточными историями девушек, пытающихся вырваться из родного домостроя: «Клетка ищет птицу», «Разжимая кулаки», но картина Заки немного про другое, про болезненные связи с родиной. Как это сегодня важно и актуально.

«Белый пароход»

Видеопоэтесса и режиссер Инга Шепелева родилась в Якутии. Это ее кинодебют, снятый по ее же давней повести. Продюсеры ее фильма Яна Буряк, мой коллега Жан Просянов (Кинотеатр.ру) и якутский дуэт Дмитрий Давыдов — Степан Бурнашев.

Музыка (Сирил Шер) тянет долгие звуки, как настройка оркестра или гудки пароходов. Белый-белый застывший кадр: порт с кораблями в снегу. В каком-то смысле этот кадр — визитная карточка замедленного, то и дело замирающего действия.

В первой главе — «Приезжий» — в убогий гостиничный номер прибывает из Москвы новый директор школы-интерната для одаренных детей. И его отражение в зеркальной стенке буфета распадается на фрагменты. Пришлый он в Якутии. Чужак. Народные унылые национальные инструменты слушает, явно скучая. И вот детский хор с Мартой Григорьевной — его художественной руководительницей. Новому директору песенка про белый пароход, как советский пережиток прошлого, не нравится. Время перестройки, музыкальной культуре нужна европейская классика. «Нужна твердая рука, — докладывает Чужак в Москву начальству. — Дайте мне полгода, и я с ними разберусь».

Начинается жесткое противостояние хормейстера, отстаивающей национальную идентичность, и пришлого чиновника. Он в случае неповиновения обещает ее уволить. Она отвечает ему по-якутски. От сцены к алым бархатным стульям «течет» по полу алый занавес. Она молится языческим богам — заснеженному дереву с разноцветными тряпочками — и просит проучить наглеца. Она под струнный инструмент кырыымпа поет древние песнопения народа саха, его заунывность кырыымпа бесит (зрителя немного тоже). Он ждет ее прямо на сцене за алым занавесом у рояля, чтобы устроить разнос. Требует новую песню. Она все равно будет петь с детьми «Белый пароход» — связывать порвавшиеся нити с прошлым. Выполнять данное себе однажды обещание.

Марту убеждают одуматься. Куда там. В конце концов, москвич заберет ее хор: «Говорите по-русски!» Это больше чем столкновение характеров. Это столкновение империи и колонии. Урбанизации и природы. Природа в образе бунтующего «мычащего» хора протестует против давления столичного самонадеянного начальника-«дирижера».

На музыкальной встрече-таинстве со своими девочками Марта просит создать звук: солнца, воздуха, голос одиночества, рук матери. И они воспроизводят звуки природы.

Марта сыграет тему «Белого парохода» в миноре, и Чужак наконец-то слушает эту тему… и потом уже не может заснуть.

Поэтическая, но несколько умозрительная и сильно затянутая притча с символическими образами и откровенно театральными мизансценами. Уборщик поливает пол… рядом с цветком. Марта с ребенком из стекла на руках, который падает и разбивается, птица отлетает от ее белого платья. Кто она, эта Марта, задается вопросом пришелец-директор?

Фильм — сплав сказки, театра, мифа, хорошего абсурда и поэзии. Все красиво, но есть ощущение, что немного перемудрили. И для притчи многовато поэтического текста. Уже не говоря про перебор с символами.

В перестройку идея идентичности перестала быть крамольной. Дистанция огромных размеров между Мартой и имперским Пришельцем понемногу будет уменьшаться. Словно зима — постепенно уходить. Как выяснится, ненадолго.