Руссо программисто, облик аморале

Утром 1 октября компания ABBYY, образец блистательного высокотехнологичного бизнеса, придуманного блистательным же российским инноватором, выпускником московского Физтеха Давидом Яном, уволила из нескольких своих офисов на Кипре, в Сербии и Венгрии работников с российскими паспортами. В наихудшем стиле — за час, с блокировками доступа к внутрикорпоративным ресурсам. С нелепыми объяснениями по поводу необходимости развиваться дальше, но почему-то без российских разработчиков, у которых и ВНЖ, и рабочие планы, и, вообще говоря, проблемы с личной безопасностью с учетом необходимости в людских ресурсах у российской армии.

Объяснения, согласно которым речь идет об увольнении определенного кластера работников, а вовсе не россиян, компания может оставить при себе. Для всех очевидно: россияне токсичны, потому что для решения любых проблем проще их всех приравнивать к путинистам. Россию к Путину приравнивают не только спикер парламента Володин и его товарищи, но и западный политический класс и бюрократия. А теперь еще и бизнес.

На западные деньги, которые выручала Россия от продажи нефти и газа, подавлялись массовые протесты, арестовывались обычные граждане, выступавшие против режима и (…), формировалась инфраструктура и, между прочим, высокотехнологическое обеспечение преследований, слежки и репрессий. Теперь те же репрессированные, релоцированные или сопротивляющиеся политическому режиму внутри России виноваты априори. Проще не давать им визы, не продлевать ВНЖ, не открывать счета, обвинять во всех возможных грехах именно их. Операционально проще — не надо разбираться в деталях и думать.

Давид Ян, лауреат премии правительства России, основатель ABBYY, пока молчит. Спектакль «Топливо» о Давиде Яне, когда-то повлиявший, например, на выбор профессии физика моим младшим сыном, до сих пор идет на нескольких театральных площадках в России. Теперь это и история из далекого «дофевральского» (2022 года) прошлого, и вовсе даже не образец карьеры. Если, в свою очередь, карьеры последователей Яна ломаются за один час.

Во всей этой истории, как и в клишированном поведении «лиц, принимающих решения», нет ничего нового.

Томас Манн, лауреат Нобелевской премии, вынужденный уехать из Германии, вел последовательную борьбу с режимом — его голос был крайне важен для немцев с антигитлеровской позицией, да и в целом для мира. Его дети Эрика Манн и Клаус Манн были прямыми врагами рейха. Книга Эрики «Воспитание варваров» раскрывало оболванивающую суть образования в нацистской Германии, роман Клауса «Мефистофель» демонстрировал механику конформизма внутри тоталитарного режима. 

И тем не менее — великий Манн пребывал в официальном статусе enemy alien, иностранца из вражеского государства.

В конце 1941 года в письме Агнес Мейер, чей муж владел «Вашингтон пост», нобелевский лауреат просил о послаблениях в статусе, который не позволял ему, например, пользоваться коротковолновым приемником и свободно передвигаться по США. В другом письме, 1942 года, немецкому философу-эмигранту Людвигу Маркузе (не имел отношения к Герберту Маркузе) Манн сетовал на положение многих enemy alien — как такое могло получиться, что выдающийся дирижер Артуро Тосканини, даже если он дирижирует в пользу обороны, «должен сегодня испрашивать разрешения на поездку за восемь дней». «Это бессмысленная, лишенная какой бы то ни было логики жестокость… обращаться с немецкими и итальянскими эмигрантами, особенно с изгнанными евреями, как с подданными вражеских государств, объясните это людям!»

Когда немецкий антифашист Генрих Блюхер, второй муж Ханны Арендт, бежал из Германии во Францию, его интернировали на том основании, что он гражданин Германии, и бежать ему пришлось во второй раз. Политическая и бюрократическая машина не интересовалась вообще никакими деталями. Как не интересуется и сейчас: человеческие истории обнулены, как и социальный капитал того или иного работника, или активиста, или оппозиционера. Разумеется, обнулены они 24 февраля 2022 года. Но в дальнейшее обнуление вносят свой вклад и те, кто превращает россиян-европейцев — нет, не сторонников Кремля! — в отрезанный для мира ломоть.

Это — безусловный подарок Кремлю.

Еще в 2014 году санкции против политического режима оценивались большинством россиян не как наказание ближнего круга президента, а уязвление России и россиян. Превращение россиян в неразличимую токсичную массу естественным образом усилило консолидационный эффект — даже среди тех, кто не испытывал восторга по поводу того, что делалось в стране. 

Значит, была своя правда у российского автократа, с иронической отеческой улыбкой обращавшегося к предпринимателям, — говорили вам, что инвестировать нужно только на родине, а вы мне не верили.

У иных это выражается и в крайних, весьма нелогичных, но ожесточенных и эмоциональных формулах: «А ведь, получается, был прав и в том, что нас начнут бомбить». Логика уже действительно не включается даже у образованных и поживших на том же Западе людей — в смысле причинно-следственных связей… Попробуйте их теперь переубедить, когда на полную проектную мощность заработала психологическая защита — стокгольмский синдром по отношению к собственному далеко не безупречному руководству.

Это все равно что ждать народного восстания против Кремля в том случае, если дальнобойное оружие начнет бить по глубинной России. Да нет, все наоборот — массы сплотятся еще больше вокруг верховного главнокомандующего. И это все равно что мечтать о массовых протестах в России из-за ресурсного истощения экономики — при сегодняшнем-то уровне репрессий.

Какой-то масштабный провал Russian studies, «исследований России», вытекающий из потери интереса к тому, что происходит здесь, к тем же причинам и следствиям происходящего.

Программистов и разработчиков теперь с той же иронически отеческой улыбкой будут ждать на родине: с распростертыми объятиями и иной раз с бронью от мобилизации. Говорили же вам, а вы не верили…

Кстати, у романа того же Клауса Манна есть подзаголовок — «История одной карьеры»: конформистское поведение вознаграждается режимом, хотя и сопровождается моральным разложением. Не станет ли теперь конформистская, а не инноваторская карьера образцом для подражания?

Добро пожаловать в родную «шарашку»!