Память — антидот от превращения в стадо

20 лет назад при штурме школы в Беслане погибли заложники. Многие были ранены. Все, кто там был, травмирован навсегда. До Беслана в России не было помощи жертвам терактов. Но и после Беслана она появилась не сразу, а спустя много лет. И случилось это потому, что несколько бесланских женщин, потерявших в школе № 1 своих детей, без устали говорили не только о своих мертвых, но и о живых.

Много лет они добивались дорогостоящего лечения выживших заложников, их реабилитации, санаторного лечения.

Но самое главное их достижение — память.

За эти 20 лет их пытались дискредитировать, поссорить, их унижали, даже публично материли, упрекали, спрашивали, чего же им еще надо, ведь о них и так уже знают все. А это и была их заслуга — что о них знают все.

Общество закрывается от трагедий. Человеку свойственно думать, что с ним ничего страшного не произойдет. И что если где-то случилось страшное — то оно далеко, это не со мной и не про меня. Бесланские матери 20 лет кричат, что то, что пережили они, — про каждого из нас. Никто не застрахован. И пока нет прозрачного расследования, пока общество не знает всех деталей трагедии, всех поименно ее виновников, и пока эти виновники не понесли наказание, все живые — не защищены. События последних лет показали, что они были правы.

Теракты в новейшей истории России случались, и о них быстро забывали. После теракта в «Крокусе» торговые центры по-прежнему переполнены, и мы по-прежнему не знаем, работает ли там противопожарная система, открываются ли запасные выходы, и кто вообще за все это — в целом — отвечает. Как до сих пор не знаем, кто — в целом — отвечал за спасение заложников в Беслане и на Дубровке и кто несет ответственность за такое количество погибших гражданских.

Я не призываю закрыть торговые центры. Жизнь, несомненно, берет свое, и это правильно. Но жизнь без памяти — это не жизнь, а животное существование.

А живем мы без памяти, без понимания, без боли. Живем, «под собою не чуя страны».

И только Беслан не дал о себе забыть — силами десятка отчаянных женщин. Из года в год они говорили о своей боли, ездили по российским городам с фотографиями Бесланской трагедии, спорили с властями, которые хотели разрушить школу № 1 — и добились консервации школы хотя бы как мемориального комплекса. Много лет, прилетая в Осетию, люди из разных уголков России обязательно едут в Город Ангелов — кладбище погибших в теракте — чтобы положить цветы, почитать имена погибших, лежащих тут целыми семьями, поплакать. Даже для молодых людей, не заставших ту трагедию, Беслан — это не пустой звук.

1 сентября публикации о Беслане стали появляться даже в государственных СМИ.

Никогда и никому еще этого не удавалось, а они смогли заставить первое лицо страны преклонить колени. Потому что не дали забыть о своей трагедии.

Выполнит ли он свои обещания о расследовании теракта, данные в очередной раз матерям? Я уверена, что нет. Но спустя 20 лет после страшного преступления власть встала на колени перед погибшими, по сути, признав свою перед ними вину. Это тот самый прецедент, который государство отказывалось создавать, говоря о том, что покаяние могут использовать «враждебные силы» (об этом Путин говорил с матерями Беслана вскоре после трагедии на встрече в Москве).

Покаяние нужно нашему обществу. В этом страшном веке нам всем точно есть за что вставать на колени. Бесланские матери научили нас тому, что есть вещи, которые невозможно забыть, пережить.

Их многолетняя вахта памяти — единственный наш антидот от превращения в потребляющее, не помнящее себя стадо.