«Часы судного дня»

Отличие «Минуты в минуту» от других — похожих и непохожих — исторических проектов в предельной, как принято называть, иммерсивности: ощущение, что описываемое событие происходит здесь и сейчас, — полное. Когда читаешь или смотришь материалы об атомной бомбардировке Японии — даже если это книга уровня «Хиросимы» Джона Херси или поставленного по ней спектакля в пространстве «Внутри» — всегда чувствуешь «четвертую стену», всегда знаешь, что это было давно и не с тобой, а с тобой, может быть, никогда и не случится. К тому же, всегда сохраняется и понимание того, что главные герои, рассказывающие историю, остались целы — иначе бы делиться воспоминаниями им не пришлось, и что хотя погибли сотни, конкретно эти люди, с которыми ты успел сродниться за пару десятков страниц или за пару десятков минут, остались в живых.

Проект «Минута в минуту» в этом смысле безжалостен — точнее, безжалостна абсолютная сухая объективность, с которой его создатели подают факты. Вот в режиме реального времени описывается, как командир экипажа Пол Тиббетс заставляет маляра нанести на бомбардировщик, который через несколько часов сбросит атомную бомбу на Хиросиму, имя своей матери — теперь несущий смерть самолет называется «Энола Гей» (это благодаря ей Тиббетс когда-то поступил в летное училище).

Вот на центральную площадь Хиросимы выходят мобилизованные школьницы — они разбирают завалы после американских бомбардировок, и читатель видит старое фото одной из них: милый улыбающийся ребенок в платье с бантиками.

Вот священник Уильям Дауни благословляет американских летчиков на опасное задание по атомной бомбардировке: молитву о победе священник сочинил сам — он просит Бога, чтобы «люди, летящие этой ночью, были в безопасности под его заботой» и «возвратились в целости и сохранности». Эту трогательную молитву можно послушать — ее запись тоже выкладывается в канале. Летчики при этом строят планы: если вернутся на базу к обеду, то можно успеть сыграть в покер.

В два часа пятнадцать минут по Москве читатель видит в прицеле бомбардировщика Хиросиму — люк открывается, бомба «Малыш» летит к земле. А потом сами за себя начинают говорить числа и фото: мощность бомбы больше 20 000 тонн тротила, ядерным взрывом уничтожены 62 000 зданий, температура на земле мгновенно достигает 4000 °С, люди, находившиеся неподалеку от эпицентра, просто испаряются. Американский радист сообщает на базу: «Чистая работа. Успех во всех отношениях».

Аудитория, привыкшая к ежедневному белому шуму в виде призывов к ядерной войне, вспоминает то ощущение, в котором всем пришлось прожить 24 февраля: когда весь день не можешь делать ничего другого, кроме как читать новости. Особенно врезающимися в память — по крайней мере, в мою — оказываются два кадра (не считая тех, что убраны под маркировку 18+): первый — тень от человека, который перед взрывом сидел на ступеньках банка. Тень — это все, что от него осталось. Второй кадр — это часы, стрелки которых по всей Хиросиме остановились на 8 ч 16 мин.

Часы читателей, в общем, тоже остановились: пока длится хроника — а она идет непрерывно с 6 августа (Хиросима) по 9-е (Нагасаки) — мы живем в двух параллельных измерениях, которые накладываются друг на друга, и уже перестает быть понятно, где кончается история и начинается «сейчас». Пока в Хиросиме по улицам ходят полусгоревшие полулюди с вытянутыми вперед руками без кожи (потому что так меньше шансов что-то задеть), пока Советский Союз планирует новые атаки на Японию, пока по радио выступает Трумэн, расхваливающий эффект от нового оружия, — 

«Минута в минуту» — сильный проект не только по общему впечатлению, которое производит хроникальное воспроизведение событий, которые выбирают его авторы. Он силен, во-первых, подходом к подаче материала, который они поддерживают: максимальная беспристрастность подачи делает событие более живым, свободным от любой идеологии и близким для аудитории почти любых взглядов, а саму по себе работу авторов — эталонно журналистской. Сейчас, когда грань между журналистикой и публицистикой очевидна далеко не всем, а многострадальная история переписывается по несколько раз в день, профессионально объективный подход бесценен. Во-вторых, авторы ухитряются не потерять остроту драматургии — публицистичность здесь заменяется монтажом: например, читатель видит, как мать готовит обед для больного ребенка, чтобы идущий на работу отец мог успеть занести еду в больницу, а через пятнадцать минут — как погружается в послеобеденный сон командир летящего на Хиросиму бомбардировщика.

В 5.01 утра мы читаем о том, как один из выживших в Хиросиме и уехавший к семье в Нагасаки сотрудников Mitsubishi рассказывает начальнику, что после взрыва на земле не осталось живого места, и тот отвечает, что сотрудник сошел с ума, — и тут же, тоже в 5.01, читаем, как американский бомбардировщик открывает бомбоотсек, чтобы сбросить «Толстяка» на Нагасаки. Монтаж давно признан одним из самых сильных инструментов в кино и литературе — и проект использует всю эту силу, но уже применительно к журналистике.

Кстати, сильным его делает и язык, которым истории рассказываются: несмотря на то, что демонстрировать писательские навыки здесь особенно негде, стройность слога бросается в глаза — и она тем ярче, чем суше этот самый слог. Он и должен быть сухим и однозначным, как замершие на циферблате стрелки, — а будь он другим, будь авторы хоть немного менее внимательны к выбору лексики, прояви они хоть намек на личное отношение к событиям, жизнеподобия бы не стало. Да и что добавишь, например, к таким воспоминаниям.

Но главная сила проекта, конечно, — и, к сожалению, — в его актуальности. Попытка заставить пережить атомную войну в реальном времени, когда угроза этой войны становится абсолютно реальной, попытка показать, что в действительности представляют собой ее последствия, когда пропаганда каждый день убеждает людей, что в ядерном взрыве нет ничего особо страшного, — все эти попытки, может быть, и похожи на подпирание падающей кирпичной стены прутиком, но важность их все равно очевидна. Конечно, это крик нескольких людей в пустыне на сотню тысяч — и все-таки пока он раздается, есть шанс, что его услышат.

Напоследок процитирую последний пост из истории про Хиросиму, который тоже, как и все предыдущие, говорит сам за себя: