Над пропастью в ЦВС

Депутаты утверждают, что своей законотворческой инициативой они хотели оказать психологическую помощь детям, однако в законопроекте есть важная деталь — центры наделят новыми полномочиями. Сотрудники ЦВС будут выяснять, кто вовлек несовершеннолетнего в совершение «антиобщественных действий»: родители или другие лица? А затем информировать о полученных результатах «соответствующие органы внутренних дел и другие заинтересованные органы». Если сейчас в ЦВС в основном попадают дети, подозреваемые в совершении уголовных преступлений, в будущем политики хотят посадить с ними и тех, кто выходит на митинги, носит радужную сережку-лягушку и пишет в соцсетях про «нетрадиционные сексуальные отношения».

Законопроект дорабатывался почти год. Этой весной был получен положительный отзыв правительственной комиссии. Инициативу поддержал и глава СК Александр Бастрыкин.

Бастрыкин также поддержал второй законопроект — о приставлении наставников к подросткам, состоящим на профилактическом учете. «Общественным воспитателем» для ребенка сможет стать любой желающий, но только не «иностранный агент» (это прописано в законопроекте).

«Самое лучшее время — это отбой»

На сайте ГУ МВД России по Москве про центры для подростков написано так: 

В опубликованных на «Яндекс.Картах» отзывах «посетителей» о работе ЦВС на Алтуфьевском шоссе про заботу, доброту и любовь не говорится:

• «Отвратительное отношение к детям, был там два дня, чуть с ума не сошел. Воспитатели орут матом, не переставая. Голова весь день болит».
• «Я там был три дня назад, вышел. Игорь Владимирович очень плохо относится к детям, а Алеся Владимировна — очень хорошая воспитатель, кормят там плохо, одевают тоже, самое лучшее время — это отбой».
• «В данном учреждении сотрудники (воспитатели) применяют физическое воздействие на детей, а также закрывают глаза на побои со стороны других воспитанников […] Воспитатели проводят личные беседы с детьми с просьбой не сообщать родителям о том, что там происходит».
• «Ужасное место. Отношение к людям безобразное. 16-летнюю девочку забрали за переход улицы на красный свет. Продержали больше суток. Взяв поручение в отделе по делам несовершеннолетних, приехала забирать. Уже третий час стою около охраны, ребенка не отдают. На охране говорят, что, наверное, провести работу не успели. Какую работу?! ПДД объясняют?»

А вот отзывы на ЦВС во Владимире:

• «Нормально. На первом этаже жестко и много клопов, на втором бывает горячая вода, кипяток разносят, есть курево, книги, домино. Даже гулять выводят. Санаторий, короче. Лучше держаться подальше. Клопы кусаются по ночам».
• «Жуткое место. Садизм на первом месте. Определили на 10 суток со сломанными ребрами и пневмотораксом. Клопы не давали спать все 10 дней. Раздулся от укусов, как воздушный шарик. Доктор делал уколы. Не помогло. Десять дней обошлись моему здоровью очень дорого. До сих пор на больничном. Меня угробили».

Зато вот что пишут про ЦВС в Нижнем Новгороде:

• «Мне там очень понравилось, особенно кухня, спасибо».

(Орфография и пунктуация в цитатах незначительно изменены с сохранением смысла.)

На Youtube-канале УМВД России по Калининградской области опубликовано видео о работе Центра временного содержания несовершеннолетних, внутри есть небольшое интервью с воспитанником, 16-летним мальчиком. Он сидит за партой, опустив голову и прикрывая лицо рукой.

— Расскажи, за что здесь находишься? — спрашивает голос за кадром.

— Я здесь нахожусь второй раз за то, что украл телефон, — отвечает мальчик.

— А что ты сделал с этим телефоном?

— Я его продал.

— А с деньгами что сделал?

— На вырученные деньги купил себе сигарет и раздал долги.

— А у тебя много долгов?

— Ну, так себе, есть, да, нормально.

— Как тебе здесь?

— Ну, в принципе, нормально. Утром всегда проводим познавательную и правовую беседу. А потом после обеда идем на улицу. Там играем в волейбол, баскетбол. Могут быть еще правовые поручения: копаем там, траву там вырываем… В принципе, тут хорошо. […] Но я скучаю по дому. И по родной маме.

На этих словах голос мальчика дрожит. Он кладет голову на парту.

В интервью интернет-изданию «Притамбовье» майор полиции Алексей Гомов, руководитель ЦВС в Тамбове, рассказывает: 

Общей статистики «рецидивов» у подростков, выходящих из ЦВС по всем регионам, нет, но Алексей Гомов приводит статистику по тамбовскому центру: 

Детей могут поместить в центр на срок до 30 дней по постановлению суда. В исключительных случаях срок может быть продлен. На несколько дней в центр могут поступить и маленькие дети, которых задержали за административное правонарушение и за которыми в течение трех часов не приехали родители или другие законные представители.

Снаружи ЦВС выглядят как настоящие изоляторы. На окнах — решетки. В некоторых городах здания центров обнесены высоким забором с колючей проволокой. Однако внутри они выглядят совсем не так, как снаружи. Игровые комнаты с шашками, шахматами, пазлами, плюшевыми игрушками. Спальни для девочек и для мальчиков. Во дворе — спортивная площадка с сеткой для волейбола.

Мобильные телефоны, планшеты здесь запрещены. Дети учатся по школьной программе: у каждого ЦВС заключен договор с определенной школой в городе. Воспитатели проводят беседы на правовые, гражданско-патриотические и нравственно-этические темы. Ежедневно с детьми разговаривает психолог.

«Ювеналка» чистой воды»

Законопроект о новых полномочиях центров временного содержания несовершеннолетних дорабатывался год и был внесен в Госдуму почти в то же время. В числе его авторов — два депутата от «Единой России»: Татьяна Буцкая и Мария Бутина. Буцкая — глава общественной организации «Совет матерей», координатор проекта Общероссийского народного фронта «Время рожать». Бутина — депутат Госдумы с 2021 года. В 2018 году в США была приговорена к 18 месяцам тюрьмы по обвинению в работе «иностранным агентом» без регистрации, а также в участии в «преступным сговоре».

В апреле 2023 года Буцкая написала в своем телеграм-канале, что законопроект по ЦВС — «Наш ответ ювенальной юстиции Запада — мы не разрушаем семьи, мы делаем все возможное, чтобы дети, совершившие правонарушения, смогли не испортить себе жизнь в самом ее начале».

Мария Бутина назвала внесение законопроекта «историческим моментом». Однако реакцию депутаты получили ровно противоположную той, на которую рассчитывали. Под этим постом в телеграм-канале Марии появилось около сотни комментариев возмущенных родителей:

• «Треш. Это называется изъятие ребенка из семьи, обратно в свою семью попадают единицы. На родителей сразу вешают ярлык, начинают кошмарить опекой, выставляют совершенно нереальные требования, никак не связанные с правонарушением. Итог — ребенок зависает в учреждениях или отправляется к опекуну, и не факт, что это не цыганская семья! Хватит тащить лютую ювенальщину в нашу страну и разрушать семьи под благовидными предлогами «помощи семье»! Руки прочь!»
• «То есть, по-вашему, родители априори плохие и создают нездоровую среду для своих детей. И конечно, изъятие ребенка — это лучшее, что вы можете предложить. Ювеналка чистой воды».
• «А в центрах временного содержания (детдомах) здоровая обстановка?! Административные нарушения бывают разные. Например, безбилетный проезд в общественном транспорте из-за отсутствия возможности оплатить наличными. Может, надо больше заниматься молодежью? В центрах этих (детдомах) детей, бывает, и к сожительству со старшими склоняют, и к наркотикам, и к курению».

«Деды» и дети

Административные правонарушения бывают разными. В категории правонарушений, «посягающих на благополучие населения и общественную нравственность», есть как 

• «побои»,
• «потребление наркотических средств»,
• «занятие проституцией»,
• «пропаганда педофилии»,

так и 

• «пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений»,
• «несоблюдение требований к знаку о курении табака»,
• «организация публичного исполнения произведения литературы, народного творчества, содержащего нецензурную брань». 

Есть даже 

• «правонарушения, посягающие на здоровье, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения и общественную нравственность.

Поэтому скоро появится база, которая позволит запереть в ЦВС тех детей, кто уже попадался на акциях или слишком много «лишнего» пишет в соцсетях.

— В основном в этом возрасте подростки уже более или менее представляют, что является преступлением и табу, — рассказывает «Новой» психолог Наталья Васильева. — Конечно, это не касается нововведений по поводу политической активности и «плавающих» «административок».

У подростков мозг развивается неравномерно. Какие-то его отделы развиваются быстрее, какие-то — медленнее. Быстрее развиваются отделы, связанные с эмоциями, импульсивностью поведения. Медленнее — те, что отвечают за осознанное поведение, глубокую рефлексию, прогнозирование будущего и последствий своих поступков. Это абсолютно нормально. Подросток может понимать, что так поступать нельзя, но все равно это делает, потому что не оценивает риски.

Подросток может знать, что нельзя бить кошку, собаку, человека, нельзя ломать вещи, но «прилетит» ему за это или не «прилетит» — неизвестно. Неизвестно, заметят ли. [Он думает:] «Напряжение во мне есть сейчас. Мне плохо сейчас, мне уже не так страшно, что будет потом, потому что если я сейчас что-то не сделаю с этим накопившемся раздражением, мне станет еще хуже».

Момент, который может вызвать опасения родителей: не окажется ли плохого влияния на детей с «административками» опыт совместного «сидения» с детьми, проходящими по более тяжелым статьям? Такая вероятность есть, считает психолог Наталья Васильева:

Те, кто попал в центр из-за «административок», пообщавшись с теми, кто совершил тяжелое преступление (изнасилование, убийство), могли бы наглядно увидеть, в какую сторону они идти не хотят. Для совсем тяжелых подростков нахождение вместе могло бы стать тренингом коммуникации. Но для этого важно, чтобы был выстроен такой микроклимат, где каждому будет понятно: здесь все на равных. Пусть даже у них будет это «патриотическое воспитание» (один из пунктов воспитательной работы в центрах. — Ред.). Если они будут объединяться под эгидой «мы все равны, мы все жители нашей прекрасной страны, мы едины» — пусть даже так. Наверняка в таких центрах много идеологической обработки — «враги там и там». Это печально, но сейчас неизбежно.