Весенний Лукашенко и «его дело с Путиным»

Монолог Александра Лукашенко, произнесенный им два года назад и начинающийся словами «а я вам сейчас покажу, откуда на Беларусь готовилось нападение», давно стал мемом и зажил самостоятельной жизнью. Его хором скандируют белорусские школьники на переменках и во дворах — и хохочут, разумеется. Произносящего этот монолог Лукашенко интернет-хулиганы уже успели вмонтировать и к мистеру Бину, и в «Танец маленьких лебедей», и в фильмы ужасов, и в «Полет над гнездом кукушки».

История о том, откуда на Беларусь готовилось нападение, была изначально рассказана Владимиру Путину весной 2022 года. И вряд ли кто-нибудь скажет, что новая волна страшных историй от Лукашенко тоже весной — это простое совпадение. Скорее вспомнят про весенние обострения. По весне НАТО особенно угрожающее, а зеленые человечки во вражеском обмундировании подползают все ближе к белорусской границе.

На этот раз ужасы звучали, впрочем, не только от весеннего Лукашенко. Вторым голосом выводил свою партию председатель КГБ Беларуси Иван Тертель. Сеанс массового запугивания проходил 24‒25 апреля в Большом зале Дворца республики во время ВНС — Всебелорусского народного собрания. Слово «всебелорусское», конечно, звучит смешно в стране, насчитывающей всего шесть областей, но происхождение термина понятно: ностальгия по всесоюзному. Торжественность и помпезность, впрочем, ничуть не уступали съездам КПСС.

Начал, разумеется, с протестов 2020 года, когда «НАТО уже потирало руки и готовилось к военной интервенции». И если бы не патриоты, натовские войска уже стояли бы под Смоленском. Потом Лукашенко вспомнил «пояс сдерживания», натовских солдат в Польше и странах Балтии и, конечно, самих поляков, которые под видом борьбы с проникновением мигрантов на их территорию стягивают военных к границе с Беларусью. И пригрозил «асимметричными мерами»: «Понятно одно: нас очень хотят втянуть в войну. Пока они нас провоцируют, роют окопы, модернизируют военную инфраструктуру, вооружение. Я уже говорил: мы, по другую сторону границы, здесь, строим мирную жизнь. Стены не возводим. Окопы не роем. Но наше миролюбие — не пацифизм. Я попрошу не путать. По мере роста угроз будем принимать симметричные меры и наращивать боевую мощь. И обращаясь к ним, хотел бы попросить: вы не толкайте нас к асимметричным мерам». И трижды произнес: мы должны быть сильными.

Все это Лукашенко произносит многие годы подряд. И патетика противостояния с НАТО уже не действует даже на немногочисленных преданных правителю подчиненных. А потому он всегда разбавляет антизападные лозунги какой-нибудь историей. Пару лет назад он рассказывал, к примеру, про подвал в Гомельской области, куда оппозиция, свергнув власть, намеревалась его посадить, и клялся, что был он в этом подвале, все видел. На этот раз Лукашенко рассказал не про подвал, а про целый район, который хотят захватить «беглые»: «Но главное — это вооруженная борьба. Вот их тренируют, оружие. Цель — хотя бы захватить какой-то, не знаю, почему выбрали Кобринский район. Много об этом они там говорят. Кобринский район захватить. Он же не на самой границе. Есть же ближе к границе. Нет, Кобринский район. «Захватим, объявим власть, обратимся в НАТО, введем войска». Не сомневаюсь, что все присутствовавшие в зале делегаты тут же начали представлять себе карту Беларуси с Кобринским районом, который отделяет от Польши как минимум еще и Брестский район. Но Лукашенко, не дожидаясь, пока все вспомнят карту страны, начал угрожать эмигрировавшим белорусам: «Не забывайте, что вы очень сильно вредите своим родственникам. Не забывайте, что у вас какая-то собственность есть здесь, — советую уже забыть про эту собственность. Но не ставьте под удар своих родственников».

Не успели делегаты переварить информацию о планируемом захвате Кобринского района и установлении там западной власти, как на трибуну поднялся председатель КГБ Иван Тертель и рассказал, что Литва собиралась атаковать Минск боевыми дронами, но благодаря «острым чекистским мероприятиям» атаку удалось предотвратить. Боевые дроны, говорил Тертель, производятся на территории Польши и Литвы, а под эгидой Польши еще и идет формирование белорусской освободительной армии, которая для начала будет просто заходить на территорию Беларуси и совершать теракты в Ошмянском, Сморгонском и Браславском районах. Вероятно, Кобринский район к тому времени уже будет захвачен, и белорусская освободительная армия будет прорываться к своим. Ну и, конечно, лагеря белорусских боевиков на территории Польши, Литвы, Украины, Латвии и Чехии. К слову, раньше Чехию не упоминали как тренировочную базу для боевиков. А теперь благодаря НАТО лагеря расползаются по всей Европе вместе с боевиками и дронами.

Выступил Тертель с этими заявлениями 25 апреля. А на следующий день в Киеве эвакуировали две больницы, о которых Тертель говорил как о «логове террористов» и, по мнению украинских властей, фактически анонсировал удары по этим больницам:

Такого рода заявления с адресами и угрозами не оставляют шанса списать все на весеннее обострение у соседей. Когда говорят: «мы вас всех найдем и закопаем» — это одна история. Когда говорят: «мы придем по адресу Богатырская, 30 и 32» — уже совсем другая.

На этом весеннем фоне делегаты партсъезда под названием Всебелорусское народное собрание дружно проголосовали за обновление военной доктрины. Туда включили пункт о военной помощи союзникам:

Кто-то увидит в этом некий сигнал — «теперь мы можем отправлять военных помогать России», кто-то очевидную угрозу, связанную с опытом Казахстана. Но дьявол в данном случае кроется вовсе не в деталях, а в бумаге. В бумаге, на которой можно писать все что угодно. Внимание следует обратить на другое. Когда пропагандисты после выступления спросили Лукашенко, прописан ли в новой военной доктрине механизм применения ядерного оружия, он ответил: «Механизм не прописан. Это наше дело с Путиным. Более того, не только по тактическому, но и по обычному оружию мы советуемся, как, когда и где применять. Поэтому там, где надо, оно прописано».

Это и есть ответ на все вопросы. Буквы, доступные всем, — это дымовая завеса, имитация бурной деятельности, создание образа коллективного государственного мужа, ночами сидящего над параграфами и запятыми. В реальности — «это наше дело с Путиным». Ничего не пишется на бумаге, все чудовищные решения принимаются устно, а слова мгновенно растворяются в воздухе, и никто ничего не сможет доказать.