Обыск как перформанс

Утром 12 марта (во вторник) по всей России начались обыски в квартирах независимых художников. Волна обысков охватила Москву, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Самару, Екатеринбург, Пермь, Ульяновск — подробно об этом писал корреспондент «Новой» Андрей Карев. Сегодня мы вернемся к этой истории, чтобы вспомнить о том, чем отметились эти художники и чем их творчество могло напугать власть перед «выборами» Путина.

Система, которой руководствовались власти, выбирая мишени для обысков, осталась секретом для многих обыскиваемых. Главная (и, очевидно, реальная) версия — следствие по делу Петра Верзилова (признан «иноагентом»), заочно приговоренного к 8,5 года колонии по делу о «военных фейках» из-за постов про Украину и заявления о том, что он работает на ВСУ, которое он сделал в интервью Юрию Дудю (объявлен «иноагентом»). Но проблема в том, что многие из художников, к которым постучалась ФСБ, не знакомы с Верзиловым. Возможно, конечно, что независимые деятели современного искусства выглядят в глазах спецслужб одной огромной мафиозной группировкой, но все же здесь более вероятной кажется другая версия — версия запугивания перед выборами. Тем более что никому из жертв повальной предвыборной бдительности не привыкать иметь дело с людьми в черном.

Например, Катрин Ненашевой, к которой пришли одной из первых, уже пришлось отсидеть 14 суток за организацию «Мирного ужина» — акции, прошедшей в первые дни после 24 февраля. «Мирный ужин» был первой попыткой создания группы психологической поддержки всем, кто находится в России, и после освобождения Ненашевой из-под ареста проект развился: к нему добавилась инициатива под названием «Я остаюсь!». Теперь в рамках этого проекта все, кто по разным причинам не смог или не захотел эмигрировать, но не согласен с путинским режимом, объединяются, проводят время вместе, устраивают перформансы, спектакли, прогулки и прочие активности. Кроме того, осенью 2023-го в Петербурге Ненашева организовала проект «КОТельня», где проходят постоянные встречи для детей и подростков: группы поддержки, творческие или просветительские мероприятия на темы ментального здоровья и прав подростков. В рамках проекта также работала программа «Продленка», куда ходили дети украинских беженцев.

Еще менее привыкать к обыскам известному стрит-артисту Philippenzo. В прошлом году ему пришлось покинуть страну из-за обвинений в вандализме по мотивам политической ненависти (ч. 2 ст. 214 УК). Это обвинение было связано с работой — «Изроссилование». Граффити художник расположил под Электрозаводским мостом накануне Дня России и прокомментировал: «То, что сегодня творит эта страна, другим словом назвать не получается». Конфликты с властью у Philippenzo были и раньше: скажем, в 2021 году он участвовал в акции в поддержку издания «Медуза» (признана нежелательной в РФ организацией), а в июле 2023 года художника арестовывали якобы за «неповиновение полиции». Но именно обвинение в вандализме заставило его уехать из России. Однако, как показало 12 марта, простого отъезда оказалось недостаточно: силовики пришли к его знакомой, изъяли технику и картины, а саму отпустили после допроса, на котором спрашивали о Верзилове и Philippenzo.

В связи с Верзиловым силовики решили вспомнить и о группе Pussy Riot (две участницы признаны «иноагентами»), продюсером и участником которой он был. Помимо самого громкого дела о панк-молебне, группа известна многими акциями протеста против фальсификации выборов, гендерного неравенства и пр. При этом группа не имеет постоянного состава и иерархии, поэтому само по себе участие в ней не значит, что акционисты знакомы со всеми участниками прошлых составов. Более того: даже между одновременно участвовавшими в деятельности группы Верзиловым, Марией Алехиной (объявлена в розыск) и Надеждой Толоконниковой (признана «иноагентом») в 2012 году произошел конфликт насчет того, кто имеет и кто не имеет права говорить от лица группы (девушки находились тогда под арестом и жестко заявили, что Верзилов занимается без них «публичной деятельностью, не имея на то в рамках Pussy Riot никакого права»). При таких запутанных отношениях членов группы странно видеть, что спустя столько лет силовики пытаются выйти на Верзилова через нее. Тем не менее утром 12 марта они наведались к Ольге Курачевой и Ольге Пахтусовой, участницам Pussy Riot. Последний их совместный с Верзиловым перформанс при этом происходил в 2018 году и назывался «Милиционер вступает в игру»: они переоделись сотрудниками полиции и выбежали на поле во время финального матча чемпионата мира по футболу. Акция была направлена против политических преследований.

Обыски не обошли и петербургских художников: силовики пришли к участникам арт-проекта «Партия мертвых» (к Кристине Бубенцовой) и группы «Явь» (к Саше Борту).

«Партия мертвых» — проект с долгой и запутанной историей, берущей начало еще в период деятельности Эдуарда Лимонова. Суть деятельности партии заключается в том, чтобы привлечь общее внимание к «самой большой социальной группе» населения — к мертвым, которые, как известно, не имеют права и возможности говорить, но от чьего имени совершается множество действий и провластных акций — от «Бессмертного полка» до поддержки СВО. После 24 февраля партия сосредоточилась на антивоенных высказываниях, и в сентябре ей было предъявлено обвинение в оскорблении чувств верующих: после православной Пасхи участники опубликовали пост, в котором один из них, одетый в черный балахон, стоял на кладбище и держал плакаты с соответствующими надписями. В прошлый вторник, как выяснилось, силовики вспомнили об этом деле и приходили к «Партии мертвых» именно по этой причине. И еще чтобы спросить о Верзилове, конечно.

Петербургская арт-группа «Явь» известна политическим и социальным стрит-артом. Например, в 2021 году появилась работа — It’s ok: во дворе дома № 50 на 9-й линии Васильевского острова появилось граффити, на котором изображен человек, сидящий в кресле с газетой, а вокруг — статьи Уголовного и административного кодексов: радуга за окном — пропаганда ЛГБТ (признана экстремистской организацией), газета — распространение экстремистского контента, аниме на плакате — склонение к суициду и т.д. 

Чуть позже ФСБ пришла с обыском и к директору главного провинциального музея современного искусства в России PERMM — к Наиле Аллахвердиевой. История взаимоотношений музея PERMM с цензурой вообще очень показательна: создателем и долгое время директором музея был Марат Гельман (признан «иноагентом»), которого в 2014 году сняли с поста по соображениям цензуры. Сам по себе проект галереи современного искусства был частью «Пермской культурной революции»: тогдашний губернатор Перми Олег Чиркунов последовательно реализовывал программу превращения города в культурную столицу сначала России, а потом и Европы. Гельман решил создать пермский аналог Музея Гуггенхайма в Бильбао.

Долгое время пермский музей был примером того, что может получиться, если талантливый культуртрегер будет работать в тандеме с талантливым губернатором: музею принадлежали такие художественные инициативы, как выставка «Русское бедное», положившая начало «революции»; фестивали «Живая Пермь» и «Белые ночи», альянс между Пермью и Санкт-Петербургом, а также с несколькими регионами о сотрудничестве, наконец, включение российской провинции в культурный диалог с Европой; выставки музея в Милане, Венеции, Париже, приглашение западных художников, расширение коллекции музея.

Наиле Аллахвердиевой, ставшей директором после нескольких передач музея из рук в руки, стоило немало усилий, чтобы поддерживать в проекте жизнь. PERMM и сейчас остается единственным провинциальным музеем современного искусства — и самое печальное в том, что именно единственным и именно провинциальным. Тем не менее предвыборная профилактика дошла и до Аллахвердиевой, и 13 марта в ее квартире прошел обыск.

Во всех этих обысках сложно усмотреть хоть какую-то логику: если дело касается Верзилова — то зачем обыскивать совершенно незнакомых ему людей, а если нужно было запугать современных художников — то зачем, например, приходить к экс-директору Уральского филиала ГМИИ им. А.С. Пушкина Кристине Горлановой. Если все же поискать хоть какую-то логику (хотя бы умозрительную), то она может быть следующей: современное искусство во всех своих формах — это по определению самая быстрая и самая острая реакция на события, происходящие вокруг. Стрит-арты, перформансы, выставки и фестивали, выходящие за пределы герметичных музеев на улицу, в толпу, на всеобщее обозрение — это протест в самой чистой своей форме. 

Поэтому тот перформанс, который устроила на прошлой неделе по всей России власть, — это, конечно, акция не первая и не последняя, и логика у нее может быть только одна: запрет любого свободного и неформатного высказывания. Потому что в сегодняшней России может быть только одна форма перформанса — арест, и только одна форма культуры — культура отмены.