ქართული ძაღლი

Ночью я возвращался с окраин Тбилиси в город. Такси пробиралось с горы на нормальную асфальтовую дорогу по какой-то непролазной темноте. Иногда в тумане можно было разглядеть не то стены спящих домов, не то покосившиеся заборы. Не было не то что ни души, а даже и того, где она могла бы повстречаться, если бы выпила, как и я, столько же чачи и саперави.

Внезапно водитель резко и непонятно зачем затормозил, как это умеют делать только убежденные грузины, с таким же темпераментом открыл окно, высунул в него голову и довольно убедительно закричал на темноту. Потом он закрыл окно и как ни в чем не бывало поехал дальше. Поскольку эта сцена общения с высшими и непостижимыми для нас, детей равнин и хозяйственных магазинов, силами не произвела в природе совершенно никаких изменений, а светлее и спокойнее явно не стало, я позволил себе спросить, что именно произошло.

— Это вы вот сейчас с кем говорили?

— Живет тут один, выбегает и кусает все машины за крыло. Я ему сказал: я тебе сколько раз уже говорил, перестань кусать мою машину.

— А он кто?

— Собака, брат. С собакой всегда можно договориться, не то что с человеком.

— Ну что-то, мне кажется, вы не договорились.

— Не, почему не договорились? Все нормально. Просто темно же, он меня не узнал.

Собаки, а особенно самостоятельные, гордые, бездомные собаки — главное привилегированное население Тбилиси. Я даже читал тут новость о том, что местный парламент на законодательном уровне собирается принять документ, который наконец установит, что Грузия — в принципе родина всех собак Земли, а заодно запретит заводить у себя дома больше трех псов без разрешения соседей. Но, кажется, это вызовет волну народного гнева, поскольку непонятно, как вообще что-либо в этом мире может существовать без собак.

В Тбилиси всех их знают поименно, чтобы было с кем и о чем поговорить. «Боба, кай, поорал и хватит, иди займись своим делом».

Если вы приехали сюда впервые, вас сразу найдет в городе какая-нибудь огромная внимательная собачка, проводит до ресторана, денег не возьмет, попросит только котлету или хинкали.

Также собаки решают здесь вопросы культуры. В Тбилиси, скажем, завирусилось видео, в котором бездомная хаски поет на улице вместе с хором мальчиков, вооруженных кинжалами и одетых в красные традиционные чохи. Сложно сказать, о чем именно они вместе с хаски поют, я толком еще не знаю грузинский. Пока выучил только одну детскую песню «Жужуна цвима», переводится ее название примерно как «Ливень». Там всего два куплета, текст такой: прошел ливень и большое поле в росе, если кто-нибудь скажет нам что-то плохое, пусть нож пронзит его сердце. Данама, данама, данама, гули гаупос данама.

Рассказывают, что все бездомные псы в Грузии тут стерилизованы, вылечены, в ухе у каждого специальная бирка для всеобщего блага и спокойствия, но как по мне — это все для отвода невнимательных глаз. Бирки, конечно, на самом деле обозначают принадлежность к тайному обществу высших существ, которым в этом несправедливейшем из миров изначально позволены запретные счастье, нега, беззаботность и главное — безнаказанность.

Пару недель назад я ездил посмотреть на древний город Уплисцихе, вырубленный грузинами в горах еще в начале, между прочим, I тысячелетия до нашей эры. Знакомые сказали мне: «Ты возьми вот корм с собой, отдашь там одной беременной собачке, мы ей обещали в прошлый раз». «В смысле? — спросил я. — А как я ее найду?» — «Да ты не парься, она сама к тебе подойдет». Действительно, подошли даже две.

С моим давним соавтором, певцом, гуманистом и просветителем Алексеем Яблоковым мы в Грузии записали несколько легенд и сказок о современных релокантах из России, одна из них касается именно встреч с тбилисскими собаками. Чтобы магия воображения не пропала во тьме современных истин, привожу эту запись целиком.

Дуду

Грузинская релокантская сказка

В Тбилиси жила одна собака. Ее звали Дуду. У Дуду были большие внимательные глаза и белая грудка. Обычная бездомная собака непонятной породы, каких в Тбилиси можно встретить на каждом шагу. Если вы бывали здесь, то наверняка знаете, что стоит сесть на улице с пивом или купатами, заказать себе хинкали или харчо, как сразу подходит какая-нибудь собака и смотрит на вас своими внимательными глазами. Обычное дело. Но именно про Дуду в городе ходили слухи, что если все-таки покормить ее и погладить ей грудку, сбывается любое желание.

Но не так-то просто разыскать в Тбилиси Дуду. Кто-то, говорят, видел ее в районе Сололаки. Кому-то повезло встретить ее на Черепашьем озере, а одна семейная пара даже утверждала, что чуть ли не кормила Дуду куриным шашлыком недалеко от серных бань, но только никто даже и не догадался, что это была именно Дуду и не успел загадать свое заветное желание.

Так или иначе,

Все перестали посещать крепость Нарикала, не ездили в Степенцминду или хотя бы в ресторан «Салобие» по дороге к Светицховели, не шли на могилу Грибоедова в Пантеоне Мтацминда. Только и было слышно в каждом переулке: Дуду, Дуду, Дуду. А тбилисские таксисты добавляли к этому еще и лишнего шума и ругани, без конца нажимая на свои гудки.

Это очень сердило и туристов, и руководство города. Гневные отзывы о Тбилиси на сайте TripAdvisor множились с каждым днем. Древнему городу ставили только одну звездочку, и все только из-за какой-то собаки. Наконец мэр Тбилиси не выдержал.

— Гаумарджос тависуплебас! Да здравствует свобода! — сказал он за праздничным столом своим подчиненным. — Но не до такой же степени!

— Гагвимарджос! — ответили мэру подчиненные, выпили джипитаури, съели лобио, закусили лори и отправились исполнять желание руководства — ловить несчастную Дуду.

Наконец силами полиции и пожарных собака была поймана, гуманно стерилизована, на ухо ей прицепили бирку с флагом Грузии, а внутрь вживили особый чип счастья. На картах «Гугл» появилась метка с Дуду, которая меняла цвета в зависимости от дня недели и времени суток.

Отныне бедная Дуду не знала покоя. Ее мог найти, покормить и погладить каждый турист, прохожий или обычный пьяница. Какие-то умельцы-айтишники даже смастерили приложение «Дуду» — за небольшой донат можно было видеть геопозицию собаки в реальном времени. Количество исполненных желаний, причем не самого лучшего свойства, начало пугающе расти. Серные бани подешевели, вода в них стала обычным кипятком, квартиры в Сололаки начали сдаваться за копейки, у таксистов отказали гудки.

Но главное — страдала Дуду. От постоянного внимания у нее начались панические атаки, появились проблемы с лишним весом и сильно снизилась концентрация. В какой-то момент она даже хотела утопиться в Куре или улететь на Бали, но, к счастью, испугалась воды, а денег на билеты у нее, понятно, не было. Жизнь Дуду пошла наперекосяк.

Как раз в это самое время в Тбилиси перебрался Федор — молодой айтишник из Москвы. Он снял себе «однушку» в Сабуртало на улице Анны Политковской, целыми днями писал там коды, фиксил баги и потягивал вейп со вкусом мятной дыни, словом, работал на удаленке. На первых порах у Федора все шло очень энергично, он даже гулял по городу, учил грузинский язык, два раза сходил в фитнес. Однако через какое-то время, как это часто бывает, Федор затосковал. Перестал бриться, начал пить. Пошел, что называется, вразнос.

Вот как-то вечером Федор, пошатываясь, брел по проспекту Руставели. Он успел уже выпить три литра пива, два стакана вина и пару шотов чачи.

Федор даже не помнил, как добрался до парка Мзиури, повалился там на лавку и отключился.

Его разбудил чей-то пристальный взгляд. Федор с трудом открыл глаза и увидел, что под фонарем рядом с лавкой стоит упитанная собака с белой грудкой. Стоит и смотрит грустными глазами.

— Гамарджоба, собаня, — заплетающимся языком сказал Федор. — Я Федя. Вот. Пишу на Питоне. Знаю Джаву. Хочу в Лиссабоне сделать стартап. А меня не берут, понимаешь, собачка… Берут вообще дебильных джунов, которые не слышали про рекурсию, не понимают, суки, почему нельзя все заворачивать в try catch, а про брейкпойнты вообще не слышали! И их берут. А Федя не нужен… Какого же хрена я пешком через этот Ларс… Велосипед еще тащил… Такая тоска. Придешь ко мне в гости, собачка? Я в Сабуртало живу. Далековато, плюс пятый этаж… Но ты приходи.

А собака молчит. Стоит и печально смотрит Федору прямо в глаза.

— Ты чего такая грустная, собаня? — спрашивает Федор. — Может, тебе чем помочь? Ты обращайся к Феде! Федя — это тебе не джун, он джинн!.. Я тебе любое желание исполню!

При этих словах собака вдруг встрепенулась. Осторожно подошла к айтишнику и лизнула его в ухо. Потом улыбнулась, тявкнула и исчезла в кустах. А Федор вздохнул, вытер ухо и снова заснул.

Проснулся он от прикосновений и восклицаний. Открывает глаза и видит: утро, он лежит на лавке, а вокруг толпятся туристы — все в панамах, с телефонами, трогают его, теребят, суют конфеты, фотографируются и кричат на разных языках: «desir!», «Wunsch!», «toive!» — много всего. Федор перепугался, побежал по парку, а туристы за ним! Он уже почти от них оторвался, но тут его у входа в парк схватили люди в черном. Скрутили, запихнули в машину с мигалками и во весь дух повезли в клинику на МРТ. Просветили с ног до головы, покачали головами — и потащили Федора прямо к мэру.

Мэр был мрачнее тучи.

— Вай мэ! — закричал он. — Где Дуду?

— Какое Дуду, — бормочет айтишник, — я программист.

— Откуда в тебе чип счастья?!

— Да какой чип? — закричал Федор. — Я Федя, айтишник! Пишу на Питоне, Джаву знаю, квартиру снимаю в Сабуртало, на улице Политковской… Тоже мне счастье!

Мэр только рукой махнул и сел в свое кресло.

— Господи, — говорит, — как же я устал от этой жизни! Как мне надоело решать все эти идиотские проблемы! Дуду, релоканты, цены. Как же хочется бросить все и уйти в горы пастухом…

И только он это сказал, как моментально исчез! Федор глаза выпучил — подумал, у него галлюцинации с похмелья. Перевел взгляд на телевизор в кабинете, а там репортаж из горной Сванетии: новый пастух, похожий как две капли воды на мэра Тбилиси, совершил подвиг — криками отбил целое стадо от волков. Федор присмотрелся и сам себе не поверил: это и вправду был мэр, который с ним только что разговаривал.

Федор вскочил и побежал на улицу: он решил срочно ехать домой, в Сабуртало. Да не тут-то было. Со всего города снова набежали туристы. Начали его фотографировать, гладить и требовать исполнения желаний. Особенно напирали женщины, которые ласково повторяли: «Дуду, Дуду, Дуду…» Кое-как Федор всех распихал, рванул через дворы и затерялся где-то в районе Сололаки.

Шутки — шутками, но временами и правда сложно понять масштабным русским умом особое интимное грузинское чувство к собаке — такому, казалось бы, древнему и понятному существу. Все эти агрессивные бездомные своры, которые терроризируют в России целые города и считаются одной из главных социальных проблем так называемого счастливого русского мира, могут, оказывается, просто жить в мире людей и делить с ними не только величие и историческое предназначение, а просто еду, улицы и кров.

Тут вообще к месту будет сказать, что осознание простых истин — самое страшное из доступных нам наказаний за сомнения в природе событий, сущностей и времен. Допустим, для погружения в бездну смятения русскому человеку достаточно даже двух грузинских слов «свобода» и «друг». Корень грузинского слова «друг» (мегобари) — это «миска» (гоба). То есть буквально: друг — тот, кто ест со мной из одной миски. «Свобода» (тависуплеба) тоже состоит из двух слов «тави» (голова) и «упали» (Господь). То есть буквально свобода по-грузински — это Бог в голове.

Но с псами, как мне кажется, все действительно намного проще. Существо собаки — хороший нюх, существо человека — плохая память.